26 АВГУСТА 2016 ГОДА.

СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ. БОРТ БОЛЬШОГО ДЕСАНТНОГО КОРАБЛЯ «КОСТРОМА»

То, что на борту захваченного террористами судна находится и жена Махмуда Марина, еще больше уверило Шубина, что «Кейп Рей» действительно захвачен террористами, а все разговоры Махмуда, не что иное, как уловка. Честно говоря, о своей бывшей первой любви, Шубин давным-давно забыл, тем более, что та давняя история закончилась со стороны Марины весьма некрасиво. В нынешней жизни для Шубина существовала лишь одна женщина – его Лада. Однако, при упоминании Марины, он все же здорово расстроился, потому что, несмотря на свое предательство по отношению к Шубину, Марина все же оставалась частью его далекой юности. Теперь же ей, оказавшейся заложницей в руках озверевших бандитов, можно было только посочувствовать. По мнению Шубина, Махмуд, выйдя на связь с ним, действовал, под дулами террористов. Игиловцам понадобился грамотный штурман, вот они и схватили Махмуда, а чтобы тот не артачился, и его жену. При этом Махмуд все же оказался молодцом — сумел ловко предупредить его о нахождении на судне своей жены. Конечно, в задачу Шубина не входит освобождение Махмуда и его супруги, однако, было бы хорошо, если бы их удалось спасти.

Напоследок он еще раз собрал командиров штурмовых групп для последнего инструктажа:

— Итак, мы идем к борту «Кейп Рея». План атаки несколько меняется. Боцман со своими ребятами заводит концы. Я, в сопровождении, пары морпехов, иду к террористам. Иначе они сразу все поймут. Личный состав обеих групп захвата сосредотачивается в офицерском коридоре и на камбузе, частично недалеко от борта под видом любопытствующих. Оружие положить на палубу и прикрыть брезентом, чтобы нас не раскусили. Сейчас начнем маневрировать так, чтобы на время скрыть от террористов борт, которым будем подходить. Вдоль борта поставить дымовые шашки. С началом боя сразу же использовать и дымовые шашки, и дымовые гранаты. Дым – это наш шанс перескочить на американца без потерь. Если противник первым не атакует, то сигнал к атаке первый выстрел с «Кейп Рея». Возможно, стрелять буду я. Ну, а, вообще, действуйте по обстановке.

Сивашев, Чепижко и Матюшкин рванули с места к своим людям, чтобы успеть проделать все, что приказал командир.

Шубин снова взял в руки банан переговорного устройства:

— Махмуд! Я начинаю маневрировать, чтобы ошвартоваться к твоему правому борту своим левым. Вышли наверх своих боцманят. С собой возьму механиков, может, чем и помогут.

— Отлично! – раздался почти восторженный крик Сейфуддина. – Я буду с нетерпением ждать, когда смогу заключить тебя в свои объятья, мой старый друг!

«То, что Махмуд согласен на наш подход – это понятно, но почему он при этом столь радостен? Надеется на освобождение? Взятые в заложники, обычно так себя не ведут!» Но раздумывать о Махмуде было уже некогда.

— Михалыч, — обратился к Марченко Шубин, — Вступай в командование кораблем!

— Есть вступить в командование кораблем! – лаконично отозвался старший помощник.

Взяв ручку, он тут же сделал соответствующую запись в вахтенный журнал.

— А ты, Володя, постарайся ювелирно подойти к американцу, — оборотился он уже, к стоящему на руле Пошевеле. – Не забывай, что там тысячи тонн отравляющих веществ!

— Не волнуйтесь, товарищ командир, все сделаю чики-пики! – улыбнулся главстаршина. – Вы же меня знаете!

Тем временем, Шубин и Чепижко уже повели своих людей на палубу.

— Я тоже должен идти, — подошел к Шубину механик Каланов. – Для ремонта машины должен прибыть именно старший механик, иначе сразу разоблачат.

— Логично, — без энтузиазма кивнул Шубин. – Пойдешь со мной.

На самом деле идти «ремонтировать» машину без стармеха было бы подозрительным. Каланов тут же засунул за пояс под куртку табельный «макаров», и, рассовав по карманам несколько обойм, без всяких эмоций доложил:

— Товарищ командир, я готов!

Он вместе с Калановым, Сивашевым, Чепижко и двумя морпехами спустился на палубу, где уже стоял готовый к швартовке боцман Кулаков с парой матросов. Сивашев присоединились к ним, вроде как тоже из боцкоманды. Поодаль, изображая любопытных, сосредоточилась часть групп захвата, оружие они, как и было приказано, прикрыли брезентом.

— Ну, Господи, благослови! – мысленно перекрестился Шубин и, повернувшись к идущим рядом Каланову, Чепижко и сержанту-морпеху, добавил. – Не суетитесь. За нами сейчас наблюдают. Без моей команды никаких действий не предпринимать. Если меня попробуют изолировать, я выстрелю. Повторяю — мой выстрел – сигнал к началу боя. Дальше по плану. Гланая задача – отбить трюмы и лишить их хода.

Он взглянул на небо. Где-то высоко плыли редкие перистые облака. «Как знать увижу ли я это небо завтра», — подумал Шубин, и сразу отогнал плохие мысли. – «Все нормально, надо верить в победу, а иначе, зачем вообще идти в бой!»

— Как тебя зовут? – спросил он сопровождавшего его высокого и стройного сержанта-морпеха в лихо заломленном черном берете.

— Александр Комендант! – ответил тот с беззаботной улыбкой.

— Комендант чего? – не понял Шубин.

— Комендант – это фамилия!

— Не страшно в пасть к врагу идти, Комендант?

— А чего бояться, раз на свете живем! – еще раз улыбнулся тот. – Я же потомственный военный. Коменданты всегда Родине честно служили!

«Настоящий боец!» — не без уважения подумал Шубин, вслух же сказал, — Так что Саша, будешь прикрывать нам спину.

26 АВГУСТА 2016 ГОДА.

БОРТ БОЛЬШОГО ДЕСАНТНОГО КОРАБЛЯ «КОСТРОМА»

…Пока Элеонора Звездинская занималась стерилизацией операционной — тщательно протирала подволок, стены и палубу спиртом, Рустем готовил место непосредственного проведения операций. Вскрыв стерилизованный пакет с бельем, он занавесил простынями операционный стол. Рядом придвинул столик, на который выложил большой хирургический набор и ампулы с анестетиками. Условия на корабле не предполагали операции под общим наркозом из-за отсутствия соответствующей аппаратуры. Поэтому доктор принял решение делать под местной анестезией.

Он еще и еще оглядывал все ли готово к приему раненных. По кавказскому опыту Рустем знал, что едва начнется бой, раненные пойдут не по одному, а буквально один за другим и тогда некогда будет что-то искать и раскладывать. Он искоса поглядывал на Элеонору. Та, деловито и даже увлеченно, занималась операционной и инструментарием, что-то даже напевая себе под нос.

Задачи операционной сестры во время операции не менее сложны, чем у оперирующего хирурга. Операционная сестра обязана понимать  хирурга без слов по одному жесту, а то и без него. Подавать и забирать хирургические инструменты, считать инструментарий, чтобы ничего не осталось после операции в животе. Хорошая операционная медицинская сестра – это талант не меньший, чем талант хирурга. В идеале они оба должны работать, как единый, хорошо отлаженный механизм – именно это есть гарантия успешных операций.

Что представляет из себя Элеонора, как хирургическая сестра, Рустем, разумеется, не знал. Такие вещи проверяются исключительно на практике. По тому, как Эля слушала его инструктаж, по тому, как она готовила помещение и саму себя к операциям, было видно, что она в этом деле не новичок и очень старается. Рустему очень хотелось, чтобы и в деле она показала себя, как можно лучше. Почему? Прежде всего, потому, что ему сейчас позарез был нужен токовый помощник, а не матрос-санитар, который в любой момент от вида крови и развороченной раны может завалиться в обморок. Ну, а во-вторых, еще боясь до конца признаться себе, Рустем уже понимал, что эта молодая женщина с меццо-сопрано, не обычный «транзит» в его жизни, а настоящая большая любовь.

— Ты знаешь, старик Гиппократ в древности говорил, что война – единственная настоящая школа для военного врача, – после долгого молчания сказал вслух Рустем.

— По мне, так уж лучше без такой школы! – передернула плечами Элеонора.

— Наверное, ты права, — задумчиво согласился Рустем. – А у меня уже по второму разу…

— А первый был где? – приподняла брови Звездинская.

— Первый был на Северном Кавказе.

— Там было страшно? – почему-то шепотом спросила певица, и Рустем увидел, как она побледнела.

— Страшно тем, кто сейчас там, — он кивнул головой в сторону верхней палубы, – наше же дело привычное – режь да шей!

— Знаешь, а я была хорошей медсестрой! У меня и в медучилище одни пятерки были. Но сцена, как наркотик. Кто хоть раз на нее вышел, тот с нее уже не уйдет. Ты меня понимаешь? – вздохнула Элеонора.

— Понимаю! – несколько отрешенно ответил доктор. – Это примерно, как для моряка море.

— Ну, ты сравнил! – ударила себя ладонями по коленям и весело рассмеялась Элеонора. – Сцену вообще нельзя ни с чем сравнивать!

— Это я как-то не подумал! – примирительно согласился Рустем.