Его величество случай иногда знакомит с интересным человеком в таком месте, где ты своим пониманием и представить не можешь.
В Приморье между Находкой и Тихоокеанском, где-то посередине, есть поселок с названием Волчанец. Чем он знаменит и примечателен я не знаю, но была там колония для осужденных и эту колонию охраняла какая-то военизированная охрана. У этой охраны, естественно, были какие-то свои праздники и юбилеи. А у нас в части, как в каждой порядочной, была своя самодеятельность и ежегодные смотры этой самой самодеятельности. Концерты мы давали приличные и если похвастаться, то у нас даже был профессиональный фокусник, но изюминкой был ВИА ( вокально-инструментальный ансамбль) с морским названием. Потихоньку некоторая слава о нем разнеслась по округе, и мы начали получать приглашения на выступления и обеспечение всяких юбилейных мероприятий. Вот мы и получили приглашение, в виде большой просьбы, обеспечить юбилейный отдых коллектива охраны колонии. Отказать было неприлично, так как этим было бы нарушено краеугольным камнем пропагандируемое, что народ и армия едины. Командир к таким выездам относился не то что бы подозрительно, но очень даже насторожено. Мое предложение старшим на выезд назначить подчиненного политработника одобрения не получило. Съезди сам, сказал командир, мне так будет спокойнее. А за спокойствие единоначальника я как раз и отвечал по функциональным обязанностям.
Взяв машину с кунгом (это такая утепленная будка на базе ЗИЛ – 131) и загрузив свои причиндалы мы с ансамблем убыли обеспечивать юбилей. Поселок был на самом побережье у моря в окружении тайги. Мне очень запомнилась почти круглая уютная бухточка с заросшими берегами и старый деревянный пирс, скрипящий по-стариковски встречая набегавшую волну. Воображение, помимо воли, рисовало у этого пирса китайскую джонку с косыми парусами и пиратов хунхузов промышляющих пушниной и корнем женьшеня. Мероприятие проходило в большом зале со сценой, где и разместился ансамбль. Были сервированные выпивкой и закуской столы, человек сто народу обоих полов и место для танцев. Ансамбль играл и пел, народ танцевал и веселился. А мне оставалось смотреть на это все и скучать.
Про себя я уже жалел, что не захватил с собой почитать какую либо интересную книгу. Заметя мое состояние, а может так было задумано по гостеприимству, но я был приглашен в отдельный кабинет, где тоже был стол, сервированный побогаче и собрался местный генералитет. Генералитет рассыпался в благодарностях, что мы не отказали в их просьбе, и вручил мне презент, искусно выполненный зеками умельцами в виде двух разделочных досок, скалок и всяких там лопаток. Он потом долго служил моей семье, а скалка и до сих пор находится в строю. После этого поступило предложение выпить и закусить, так сказать отметить их праздник. Но я был с подчиненным личным составом, а это означало табу, и я вежливо объяснил, что «русо туристо, облико морале» или как говорят менты в сериалах, что я вроде бы как на работе и могу соответствовать только душевной беседой.
Вот там я и познакомился с Биволом Петром Ивановичем. Он на это мероприятие был приглашен зятем в виде почетного гостя. Это был пожилой, но еще очень подвижный поджарый и жилистый человек. Рукопожатие его было крепким, а в морщинистых уголках глаз застыла добрая усмешка. Он тоже был не питейных дел мастер, и мы разговорились, а с учетом нарастания праздника про нас скоро все забыли. Он был фронтовиком, но особым фронтовиком. На фронт попал в 1943 году, уйдя в семнадцать лет добровольцем. Сам был из семьи таежного охотника, винтовка в руках с пяти лет. Даже курсы не понадобились, сразу же на фронт снайпером. Воевал до конца войны. Судьба хранила, как говориться, ни царапины. На личном счету 288 убитых фашистов. Героя давали за триста. Был самым молодым снайпером во всей Красной армии. После сотни убитых врагов получил именную снайперскую винтовку от ЦК ВЛКСМ. Теперь эта винтовка является экспонатом центрального музея СА и ВМФ.
Я потом Петра Ивановича несколько раз приглашал в часть на девятое мая и двадцать третье февраля для встречи с матросами. Он говорил скупо, как бы экономя слова, но матросскую душу доставал, слушали не шелохнувшись. Рассказывал, как вел дуэли с немецкими снайперами. На его счету и ас снайперского дела в чине майора вермахта, который мог выиграть дуэль, но спасла армейская каска. На лбу каски была припаяна, по моде того времени, накладная звезда. Вот именно в эту звезду и попала выпущенная майором разрывная пуля, каску не пробила, а только на время оглушила. Майор посчитал, что выиграл бой и получил пулю в переносицу.
Благодаря за выступление перед матросами я говорил, что и без звезды героя он для нас самый настоящий герой и что оставшихся двенадцать фашистов мы достреляем за него. Моряки это поддержали аплодисментами, и я видел набежавшую слезу. Потом мы еще сидели в салоне за наркомовскими, и Петр Иванович говорил о тайге, и охоте, это была его страсть. Он находил такие слова, что было ощущении созерцания сказанного. Звал с собой на недельку, как он говорил, в сопки. Но за суматохой дел я так и не нашел возможности о чем сейчас очень жалею. Мы поддерживали контакт до моего перевода на ЧФ. Времени уже прошло много. Если жив, то долгих лет, если нет, то земля пухом и светлая память.
Олег Поливянный
9-й выпуск КВВМПУ
14.03.15 г.
