16-20 МАРТА 2016 ГОДА

СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ. БОРТ БОЛЬШОГО ДЕСАНТНОГО КОРАБЛЯ «КОСТРОМА»

Уже на входе в Дарданеллы разминулись с БДК «Святослав», который спешил из Тартуса в Новороссийск. И хотя корабли «экспресса» встречались весьма часто, каждая такая встреча была радостной. Как и положено, на обоих кораблях сыграли «Захождение» и «Исполнительный», причем, хотя оба БДК имели одинаковый ранг, но в силу негласных традиций «экспресса», «Святослав» исполнил «захождение» чуть раньше, как знак особого уважения к старшинству командира «Костромы». Все находившиеся в тот момент на верхней палубе кораблей, немедленно повернулись лицом к проходящему мимо кораблю, зафиксировали положение «смирно»,  офицеры и мичманы приложили руку к пилоткам. Затем, опять же, по сложившейся традиции, командиры поприветствовали друг друга по УКВ и пожелали друг другу удачи.

Как-то само собой получилось, что со временем «сирийский экспресс» стал почти своеобразным морским орденом. Разумеется, никто об этом вслух не говорил, но в умах флотской общественности, а затем и высокого начальства, экипажи кораблей, ходивших по маршруту Новороссийск — Тартус, были выведены за скобки официальной градации, как нечто отдельное и особое.

В «экспрессе», как в каждом закрытом сообществе, знали цену каждому члену данного сообщества, и этот каждый знал, цену остальным. Здесь не задерживались искатели орденов и чинов, не уживались подхалимы, негодяи и всевозможные проходимцы. «Экспресс», как чугунный каток, мгновенно стирал их в порошок. Так как в «экспрессе» участвовали корабли не только Черноморского, но Балтийского и Северного флотов, семьи которых находились за тысячи километров от Новороссийска и редко когда могли приехать, отношения среди моряков «экспресса» постепенно стали почти монашескими. Шубин иногда, шутя, говорил, что вскоре, как в каждом уважающем себя монастыре, у них появится собственный институт старчества, а затем и отшельничества, причем за неимением лучшего, отшельников определят в канатный ящик.

В целом нравы в «экспрессе» и в самом деле царили самые пуританские. Пьянство и кабацкие загулы здесь презирались. Помимо этого, как-то сам собой из обихода исчез мат, и теперь они только морщились, слыша отборную ругань офицеров и мичманов других кораблей. Не мудрено, что «экспресс» стал быстро обрастать собственными традициями и легендами, причем порой весьма не характерными для остального флота. К примеру, в моду вошли настоящие чайные церемонии. При этом на каждом корабле культивировали собственные сорта чая, который пили не просто так, а из надраенных до золотого блеска самоваров, по-старинному прихлебывая из блюдец с сахаром вприкуску. Чайные церемонии, как известно, не терпят суеты, а потому к ним  относились со всей серьезностью. Обычно в кают-компаниях на вечерние чаепития собирались все офицеры и мичманы с командирами во главе. В матросских столовых так же пристрастились к чайным вечерам, хотя и в более упрощенной форме. Никто сейчас уже и не скажет, кто первым поставил в своей кают-компании первый аквариум, но вскоре на каждом корабле «экспресса» в обязательном порядке имелся уже аквариум, а то и не один. При этом никто не желал повторяться. Одни командиры пошли по пути максимализма и делали свои аквариумы из столитровых пластмассовых аккумуляторных емкостей, другие, наоборот, отдавали предпочтения маленьким, но уютным обиталищам для рыб. Если одни украшали аквариумы подводными дворцами и русалками, оснащали всевозможными фильтрами и компрессорами, то другие стремились к аскетизму и поддержанию естественного биологического равновесия. Еще больше разнообразия было в выборе самих рыб. Если на «Минине» командир  разводил красивых, но хищных циклид, то на «Пожарском» любили медленных и величавых вуалехвостов. Кто-то вообще откровенно презирал импортных красавиц и разводил местных представителей речной фауны. Что касается Шубина, то он являлся сторонником аквариумного примитивизма, предпочитая исключительно заурядных гуппий и меченосцев.

Удивительно, но когда было принято решение усилить «экспресс» вспомогательными судами с гражданскими экипажами, то, очутившись в среде «машинистов», они очень быстро приняли все условия игры и вскоре уже практически ничем не выделялись среди ветеранов «сирийского экспресса».

Среди множества легенд ходивших среди моряков «экспресса» самой старой и самой мрачной считалась легенда о «Летучем сирийце». Суть ее была такова. Некий командир БДК по имени Мишка Квакин, устав от непрерывных походов, однажды стал богохульствовать небесам, что будь он даже трижды проклят, но никогда больше не пойдет в этот «грёбанный Тартус». Но едва он произнес свои последние слова, как разверзлись небеса и на Мишку пролился дождь, в небе загрохотал гром и был Мишка Квакин действительно проклят. После чего сразу навсегда и исчез прямо с ходового мостика, да так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел. А вскоре стали моряки «экспресса» частенько лицезреть призрак Квакина на своих кораблях, когда те проходили проливную зону. При этом Мишкин призрак, как правило, выискивал по каютам «шило», которое хлебал прямо из канистры, а, нахлебавшись, бегал со страшными воплями по низам и пугал матросов. Кто-то настаивал, что для изгнания Квакина надобно провести экзорцизм, но большинство полагало, что Мишке и так уже досталось, и пусть уж он лучше упьется, чем вообще сгинет неизвестно где.

На подходе к Тартусу «Кострома» перешла в подчинение местному оперативному дежурному. Шубин вышел с ним на связь по УКВ, уточнил время захода.

Встретили тральщик, который и повел за собой БДК.

— Курс 90 градусов! – повернулся Шубин к вахтенному офицеру.

Тот репетовал команду рулевому.

— Вас понял! Конец связи! — и уже рулевому:

— На румбе 90 градусов! – через минуту доложил тот.

— Так держать!

Миновали проход между волноломами. Поодаль подрабатывая машинами, держались два рейдовых буксира, готовые в любую минуту, если потребуется, прийти на помощь и прижать к причалу.

Тартус — порт небольшой, инфраструктура тоже оставляет желать пока лучшего. Отличительной особенностью Тартуса является то, что там всегда, даже в штормовую погоду, спокойно. Раньше арендованный клочок суши выполнял весьма скромные задачи пункта материально-технического обеспечения Черноморского флота. Учитывая, что в постсоветское время постоянно наши корабли в Средиземном море не присутствовали, нагрузка на ПМТО была не большая. Обычно там посменно стояли плавмастерские, да периодически заходили пополнить запасы гидрографы. С началом же международной террористической интервенции в Сирии, все сразу изменилось. Но другого пригодного перевалочного порта на территории нынешней Сирии просто не существует. Сейчас сирийские власти лихорадочно делали все, чтобы хоть как-то расширить возможности порта. А потому, теперь в аванпорту днем и ночью противно визжали земснаряды, углубляющие и расширяющие входной фарватер, чтобы порт мог в перспективе принимать крупнотоннажные суда, оборудовались новые причалы, сооружалась береговая составляющая. Но все это будет, еще когда-то, а работать предстояло здесь и сейчас.

На баке во главе швартовой команды боцман Кулаков, на юте командир БЧ-2 Витюков. Шубин привычным взглядом окинул взглядом акваторию порта. Прямо по курсу стоял, пришедшей накануне БДК «Кузьма Минин», несколько в стороне разгружался гражданский сухогруз. Дальше — знакомые силуэты местных долгожителей — килектора и плавмастерской. Ближе к волнолому, чтобы иметь возможность мгновенно выскочить в море, был ошвартован дежурный малый ракетный корабль с сине-белым флагом «Рцы» на мачте. На брандвахте сонно покачивался на пологих волнах противодиверсионный катер — «раптор». Все как всегда.

— Корабль к швартовке левым бортом изготовить!

Подошли к слипу у мола «Ц». Сирийские моряки приняли концы. Ошвартовались, как и обычно, с левой стороны причала. «Кострома» устало ткнулась в пневмокранцы и застыла.

— Михаил Михайлович, командуйте отбой аврала и приготовление корабля к выгрузке! – обратился командир к заступившему перед входом вахтенным офицером Марченко.

— Есть! — коротко отозвался тот и сразу же схватился за микрофон «каштана»:

— Отбой аврала! Мегафон в твиндек! Корабль к выгрузке грузов и техники приготовить! Открыть ворота! Опустить аппарель!

На выезде, справа и слева у аппарели, уже встали сопровождавшие груз, с красными флажками в руках, чтобы помогать водителям лучше ориентироваться. Матросы под началом боцмана быстро раскрепили технику. Водители начали прогревать моторы, сразу же от загазованности включилась вытяжная вентиляция. Боцман Кулаков с красными флажками приготовился регулировать выход техники. Рядом с ним и помощник Марченко.

 Вскоре в открытые ворота по аппарели в порядке обратном погрузке, стала выходить техника. Вначале танки разминирования, потом «скорые помощи». Водитель последней «скорой», выезжая на стенку, неожиданно отчаянно забибикал.

— Что это с ним? — поинтересовался у стоявшего рядом на причале майора Почтарева помощник Марченко.

— Да это наш утопленник, за спасение благодарит! — ответил тот.

Ушли танки-минеры, умчались «скорые», выгрузили и перегрузили на грузовики ящики с грузом. Шубин на прощание пожал руку Почтареву — Удачи тебе, майор! Даст Бог, еще свидимся!

— А то, — рассмеялся, обнажив ровные белые зубы Почтарев, — земля — она круглая, да и море тоже!

Впереди майора Почтарева ждала вторично отбитая у игиловцев Пальмира, которую предстояло снова разминировать. При этом разминировании Почтарев будет тяжело ранен, но выживет, станет Героем России и уже через каких-то полгода будет снова разминировать сирийские города.

…Связавшись с оперативным Тартусской ВМБ, Шубин поинтересовался своими дальнейшими действиями.

— Как с запасами, до Новороссийска хватит? — поинтересовался тот.

— Хватит! — ответил без лишних эмоций Шубин.

— Тогда будьте в готовности. Назавтра на 19.00 предварительно добро на выход. Проливы уже заказаны.

— Как погода?

— До Дарданелл почти штиль, ну, а за Босфором, возможно, немного поболтает, хотя уже и не так, как вам уже перепало.

— Ну, нам не привыкать, — хмыкнул в трубку командир «Костромы». — Всего доброго. Конец связи.

Первый раз за время после отхода спустился в каюту, чтобы поспать пару часов. Хотел было уже, не раздеваясь завалиться в койку, но передумал и нажал кнопку вызова рассыльного.

— Тащ ком-дир! Вызывали? — через полминуты высунулась в дверь вихрастая голова в пилотке на затылке.

— Помощника ко мне?

Тем временем на левом борту ажиотаж – начальник службы снабжения Бочаров таскал «на дурака» одну за другой ставриду. И больше ни у кого ничего! Все корабельные рыбаки сбежались на его борт. В море стало тесно от лески, но ни у кого все равно не клевало. А ушлый Бочаров вытащил уже десятую.

— Кто ловит рыбу, тот ее и варит, а кто рыбу варит, то ее и есть! – подмигивал начальник службы снабжения обступившим его неудачникам. – Что тут говорить, профессионализм не пропьешь!

Народ места себе не находит, а что поделаешь! Наконец, к всеобщему облегчению и у Бочарова перестало клевать. После чего все сразу повеселели и разошлись.

Вечером всех ждала традиционная баня, которая, как известно, после морей всегда особенно приятна…