24 АВГУСТА 2016 ГОДА,

СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ. БОРТ БОЛЬШОГО ДЕСАНТНОГО КОРАБЛЯ «КОСТРОМА»

Утром заместитель командира по работе с личным составом Алексей Матюшкин собрал артистов в кают-компании.

— Будем вас посвящать в моряки! – сказал с металлом в голосе, – прошу всех проникнуться важностью момента!

Артисты, выстроившись в шеренгу, кивали головами в знак того, что уже прониклись.

Сверив стоявших перед ним со своим списком, Матюшкин поднял глаза:

— Непорядок. Одной нет!

— Отсутствует заслуженная артистка России Звездинская! – четко доложился заместителю бард Сивашев.

— Почему отсутствует? – удивился Алексей Ильич. – Причина?

— Звездинская доложила, что ее в моряки уже посвятили! – разъяснил поэт Березкин.

— Это кто же посмел посвящать, минуя зама! – нахмурился Матюшкин.

— Алексей Ильич, ее доктор с Новороссийска в моряки посвящает! – проинформировал огорченного заместителя всезнающий начальник службы снабжения Бочаров, – Фельдшер уже трое суток, как ко мне в каюту из лазарета перебрался. Давайте уже начинать без нее.

Матюшкин  удрученно мотнул головой, понимая, что вырвать певицу из докторских лап ему вряд ли удастся. Бочаров, тем временем, поставил на баночку лагун с морской водой и передал Матюшкину объемистый плафон. Матюшкин зачерпнул полный плафон воды и протянул стоявшему напротив его баритону Панфилову. Тот с ужасом глянул на плафон, потом на Матюшкина, потом снова на плафон, глубоко вздохнул, после чего безотрывно осушил литр морской воды. Матюшкин с Бочаровым понимающе переглянулись – наш кадр!

Затем к наполняемому плафону по очереди приложились остальные служители военной культуры. Проявив снисхождение, зам по работе с личным составом налил певице Пахомовой всего лишь половину, но та проявила характер:

— Мне до краев, как и всем!

Выпив, Татьяна перевернула плафон отверстием вниз, продемонстрировав его опустошенность, чем сорвала аплодисменты.

— Эх, любо-дорого! – сказала она. – Хороша морская водица!

— Так это ж мы пошли вам навстречу, — тут же принялся разъяснять ситуацию неугомонный Бочаров – Дело в том, что в Средиземном море вода намного солоней, а стало быть, и намного противней. Поэтому мы и решили поить вас черноморской. Причем воду я вам налил самую чистейшую из пожарного гидранта, чтобы легче усвоилось!

— Бочаров, вечно ты лезешь поперек всех! – прервал его монолог Матюшкин.

После чего зачитал приказ командира корабля о посвящении артистов в моряки и выдал каждому по «удостоверению», где значилось, что такой-то посвящен в моряки в Черном море с географическими координатами: широта…, долгота… и имеет отныне право выходить в море на  военном корабле. «Удостоверение» венчала печать и подпись командира.

Став «моряками», артисты окружили Матюшкина:

— Алексей Ильич! Мы хотим отблагодарить ваш экипаж за оказанный прием и дать небольшой концерт.

Матюшкин, прищурился:

— Концерт? В открытом море? На ходу?

Потом сам себе улыбнулся:

— А почему бы и нет!

Он оглядел артистов:

— Короче так, я сейчас доложу командиру. Если даст «добро», то после обеда и проведем.

Х        Х        Х

Концерт организовали на шкафуте. Электрики подсоединили провода, звуковик Зубарев наладил аппаратуру, расставили баночки из столовой команды. В центре матросы поставили несколько стульев для командования корабля. Собрались все свободные от вахты, морские пехотинцы и сопровождающие груз.

Открыл концерт, как и положено по статусу, полковник-ветеран Стас Сивашев. Вышел  в камуфляже со всеми наградами и с гитарой наперевес.

— Первый раз в жизни выступаю, не чуя земли! – пошутил он.

Стас никогда не пел чужих песен, а только собственного сочинения, не признавал он и какого-либо музыкального сопровождения, кроме своей видавшей виды гитары. Вот и сейчас он пел об армии и офицерах, об офицерских женах и об Отечестве. Послушав Сивашева и поаплодировав ему, Шубин, извинился перед артистами, и  убыл заниматься своими делами.

После этого поэт Березкин представил зрителям песню, которую когда-то давно сочинил в молодежном лагере «Юность». Песня нравилась ему самому и Ян, решил велосипед не изобретать, а попросту поменял слово «юность» на «Кострому» Получилось не очень складно, но очень душевно:

Небо качнулось влево, небо качнулось вправо.
Песня с губ слетела, звёздами зазвучала.
Только твои ресницы тронула тихо грусть.
«Кострома», я вернусь!
Друг другу мы дадим клятву верную,
Без лишней суеты, без сомнения.
Вернутся вновь сюда в море вечное.
И встретятся друзья с этой песнею…

Вадим Панфилов порадовал зрителей «Синей вечностью» Магомаева и, под одобрительные аплодисменты собравшихся,  всеми любимым «Севастопольским вальсом».

Элеонора Звездинская возникла в длинном сверкающем концерном платье с огромным декольте и с умопомрачительной прической. Все притихли, так как было ясно – явилась королева. Пела Звездинская, конечно же, о любви.  Матюшкин толкнул в бок Витюкова:

— Посмотри, по-моему, она поет только для одного!

Витюк глянул и точно, Элеонора стояла напротив онемевшего от счастья доктора и, глядя ему в глаза, пела о том, что теперь в ее сердце родилась любовь… В разрезе платья виднелась умопомрачительная нога, при этом Звездинская слегка покачивала бедрами, изображая, то ли волну, то ли изголодавшуюся по страсти женщину.

— И пропал боец! – только и вздохнул Витюков.

Звуковик Алексей Зубарев, одевший матросскую форму, порадовал моряков  шуточными морскими песнями, после чего еще, к всеобщему удовольствию, под гром аплодисментов станцевал «яблочко».

В финале концерта выступала Татьяна Пахомова. Она вышла к зрителям в казачьей форме в черкеске с газырями, в кубаночке и в сапожках, на левом боку шашка в ножнах. Вначале Татьяна спела акапельно пару казачьих песен, а затем в динамиках грянула разудалая казачья плясовая.

На горе стаял казак. Он Богу молился,
За свободу, за народ, Низко поклонился.
Ойся, ты ойся, Ты меня не бойся,
Я тебя не трону, Ты не беспокойся…

Татьяна рванула из ножен шашку и понеслось! Это была самая настоящая «джигитка» —  крутка шашкой в танце или в современном понимании «бой с тенью». Пахомова лихо перехватывала шашку из одной руки в другую различными вариантами, в такт песне чередовала круги и восьмерки, демонстрируя то боковые,  то обратные, то задние с  передними. При этом Татьяна успевала еще и танцевать, вбивая, что есть силы, каблуки сапог в корабельную палубу. Смотревший до этого концерт вполглаза прапорщик Чепижко от увиденного даже вскочил со своего места. Уж, кто-кто, а он, старый казак, знал цену такой «джигитке». Вот артистка, как и положено, в начале крутки развязала «кругами» руки. Вот пошли «колоброды» и подкруты. Пахомова мощно пластала «крестом» и «гашником», ювелирно вертела «узлы», причем делала все в таком бешенном темпе, что вместо шашки зрителям был виден лишь отблеск сверкающей стали. Но вот закончилась на последней ноте песня, и Татьяна застыла с победно поднятой над головой прапрадедовой шашкой.

 Мгновение на шкафуте царила звенящая тишина. А потом все вскочили со своих мест и принялись бешенно аплодировать. Кто-то кричал «браво», но всех перекрывало старое казачье «любо» истинного ценителя — прапорщика Чепижко.