С приходом на бригаду Евгений Иванович Волобуев начал возрождать на кораблях морскую культуру и возобновлять забытые морские традиции.  На кораблях бригады начали отбивать склянки — старая морская традиция бить в корабельный колокол один, два, три и четыре удара через каждые 15 минут.

Следил он за выполнением этого ритуала очень тщательно.  Склянки отбивали корабельные сигнальщики боевой части связи в рынду (бронзовый колокол), которая висела на мостике и была предназначена для подачи сигналов в тумане и плохую видимость для безопасности плавания.

 Комбриг держал свой флаг на эсминце «Находчивый», стоявшем борт о борт с эсминцем «Московский Комсомолец».  В один из дней он вызвал старпома «Комсомольца» Матюшинского и спросил, почему у него на корабле не отбиваются склянки.  Матюшинский стал уверять, что склянки на корабле отбивают исправно, и это какое-то недоразумение.

— Вот и проверьте, если это недоразумение! — заключил комбриг.Матюшинский поднялся на мостик и стал распекать сигнальщиков за то, что они бьют склянки нерегулярно, и вдруг заметил, что рынды нет на своем месте.  Вопрос: «А где у вас рында?» остался без ответа.  Сигнальщики молчали, набрав в рот воды.  На сигнальный мостик был вызван командир боевой части связи лейтенант Зайцев.

— Зайцев!  Объясните, где у вас рында?  Зайцев глазам своим не поверил, не увидев рынду на положенном ей месте.  Матюшинский не стал разбираться с недоразумением, а коротко приказал:- Зайцев!  Меня не интересует история с вашей рындой.  Чтобы рында сегодня же была на месте и чтобы склянки на корабле отбивали исправно!            Сигнальщики рассказали Зайцеву, что они сняли рынду для чистки и случайно уронили за борт.  У Матюшинского был крутой нрав, и Зайцев боялся старпома, как черт ладана, поэтому он не решился докладывать ему об утоплении рынды.  Прошло полчаса, и сигнальщики «Комсомольца» снова продолжали исправно отбивать склянки.

На эсминце «Скромный» размеренно идет корабельная жизнь.  Около полудни в каюте старпома раздался звонок телефона.

— Омулев!  Вы игнорируете мои указания!  Почему на корабле не отбивают склянки? — послышался недовольный голос комбрига.- Товарищ комбриг!  Я слежу за этим, и только что их отбивали.

— Второй старпом пытается меня переубедить!  У меня хорошо со слухом, и моя каюта ближе к вашему мостику, чем ваша.  Час назад меня разубеждал Матюшинский, теперь это делаете вы.  Наведите у себя порядок.

Омулев поднялся на мостик.  «Старшина сигнальщиков!» — позвал он.  Явился старшина сигнальщиков  и отрапортовал.

— Почему не отбиваются склянки? — спросил старпом, и тут его взгляд упал на то место, где должна висеть рында.  Рынды на месте не было.  Сигнальщики ничего толком объяснить не могли и сказали, что полчаса тому назад она была на своем месте.

Омулев был бывалым офицером, знал хорошо все обычаи корабельной жизни и взаимоотношений, но случай был неординарный, и на его памяти на кораблях еще ни разу не пропадали рынды!  Предположить, что ее унесли на другой корабль, он не мог.  У корабельной сходни неслась вахта, и вахтенный старшина не позволил бы это сделать без разрешения.  Омулев начал расследование.  Дежурные по кораблю и по низам ничего не прояснили, и вахтенный старшина у сходни также не мог сказать ничего вразумительного.  С корабля ничего не выносили, но рында пропала.  На корабле всякое случается, но он отверг версию, что кто-то из команды мог снять рынду даже для шутки.  Она никому не нужна, и ее не спрячешь как перочинный нож.  Из тупика его вывела внезапно возникшая мысль.   Матюшинский!  У него тоже на корабле не отбивали склянки.  Он вернулся к вахтенному старшине у сходни и спросил:

— Вахтенный!  Кто приходил на корабль за прошедшие полчаса?Тот, немного подумав, ответил, что кроме лейтенанта Зайцева с «Московского Комсомольца» в сопровождении старшины никто не приходил.- Они что-нибудь выносили с корабля?

— Нет!  Они зашли вдвоем и через 10 минут вышли.

Через две минуты Омулев поднимался по трапу на мостик «Комсомольца» со стороны фок-мачты.  Поднявшись, он увидел, как двое сигнальщиков пытаются сточить надпись «Эсминец Скромный» на висящей рынде здоровенным рашпилем.  Рында с эсминца “Скромный”  заняла место пропавшей рынды на “Московском Комсомольце”.

Над происшествием по поводу пропажи рынды, достойным пера Леонида Соболева, хохотала вся бригада!  А события происходили следующим образом.  Матюшинский не любил тратить время на длительные разбирательства и устанавливать истину.  Он просто выматерил командира БЧ-4 лейтенанта Зайцева и приказал найти и повесить рынду.  Зайцев не решиля сказать, что рында утоплена сигнальщиками.  Боясь получить взыскание за действия своих подчиненных, он решил эту проблему по-своему.  Он взял большое ведро и вместе со старшиной сигнальщиков пошел к соседу на эсминец «Скромный».  Подождав, пока в том месте, где висела рында, не будет никого из сигнальщиков, они вместе со старшиной сняли рынду с крюка, положили в ведро и, накрыв ветошью, спокойно сошли на свой корабль.   Вахтенный старшина видел, что Зайцев зашел на корабль вместе со старшиной, в руках которого было ведро.  Они сошли с корабля с тем же ведром, поэтому он не придал этому никакого значения: с чем люди пришли, с тем и ушли.  Бригада содрогалась от смеха, когда это курьезное происшествие разнеслось по всем кораблям.  Рында была найдена и поднята на борт легководолазами, которые проискали ее около двух часов.

Геннадий Белов