« А я любил дзюдо и до…»

       — До выборов осталось восемнадцать дней! — Сутулов каждое утро поднимал Андрея с кровати таким календарным объявлением.

      Дни, по мнению будущего мэра, стремительно мчались. Недодаев, наоборот, чувствовал, что время почти остановилось. Николай спокойно делал физзарядку, отжимаясь от пола. Он покрылся капельками пота и поглядывал в сторону ванной. Но Андрей опередил спортивного пастора, рванувшись туда с целью скрыться от утренних однообразных споров. Эти шумные диспуты Сутулов с Николаем вели постоянно. Вот и сегодня предвыборные дебаты начались еще до завтрака.

— Нет, ты мне скажи, почему своего руководителя выбирают прямым голосованием? Я, что, должен всем понравиться? Каждому наркоману и проститутке? Почему голос лесбиянки равняется голосу Героя России? А голос бомжа приравнен к голосу доктора наук? Тупое безголовое большинство навязывает свою волю ответственным людям. Вот так и появляются фюреры, — Сутулов горячо вступил в новую дискуссию.

— Господь всех любит. А демократия дала всем равные права. — Николай вытерся полотенцем и сел в кресло.

— Господь любит всех, а Папу Римского выбирают не все прихожане. Епископы голосуют за самого достойного, — полковник нашел весомый аргумент.

— Мирские дела вершатся по своим законам. Их устанавливают люди, — не сдавался Николай.

— А порядок выборов Папы господь определил? — Наступал Сутулов.

Телефонный звонок прервал затянувшийся спор. Андрей немедленно выглянул из ванной. Он подошел к телефону, не успев смыть полностью пену для бритья. Сообщение Кузнецова заставило задуматься: гарант неожиданно отбыл на Кавказ. Конечную точку маршрута определить не удалось. Кузнецов за новые сведения запросил еще денег, сославшись на непредвиденные расходы.

— Пора убедиться в достоверности приобретаемой информации, — указание Зигеля после сообщения ему о новых трудностях и расходах было однозначным.

Кузнецов тоже взял паузу для консультаций со своим начальством.

 

Зигель бушевал в офисе. Расходы на выборы росли не по дням, а по часам. Только Перебийнос мог успокоить Германа Борисовича. Остальные старались не попадаться ему на глаза.

— Как мы окупим все эти траты? — один и тот же вопрос Зигель постоянно задавал бригадиру. — Где деньги возьмем?

— Заработаем на соперниках. Я с Тоней создал уже несколько бригад из моих бывших соратников. Добрянский мобилизовал своих работяг. Пусть побегают. Его работяги вошли в бригады по расклеиванию листовок Блавздевича. Мои клеят фото его соперников.

— Вы еще Сутулову вредите?

— Нет. Потом получаем деньги от кандидатов после проверки их контролерами и — организованно все срываем. Меняем их местами и клеим заново. Докладываем контролерам о происках соперников. Они едут туда, возмущаются, приказывают сорвать. За опасность получить от конкурентов по голове берем двойной тариф. И снова клеим все на старые места. Бригады трудятся, не покладая рук. Серьезные деньги поднимаем. Тоня придумала. А листовки эти все равно никто не читает. Фильм бы хороший снять.

— Больной, больной, а бизнес научился на выборах делать. — Герман Борисович стал помягче после приятного сообщения. — Снять фильм про выборы в городе — это хорошая идея. Продадим его за бугор, пусть посмотрят на нашу демократию.

— В бизнесе нет больных и здоровых. Есть живые и мертвые. — Бригадир начал изрекать афоризмы.

Зигель с интересом посмотрел на Перебийноса. Он подумал, что подготовил себе достойную замену, но эта мысль его не обрадовала. Герман Борисович решил отвлечься от грустных мыслей с помощью любимого занятия — пересчета полученных денег. Несколько минут он старательно раскладывал заветные зеленые бумажки по столу. Потом взялся за трубку телефона.

— Попробуем воспользоваться современными услугами и передать пару десятков тысяч Андрею. Пусть уже до конца доведет начатое, — сказал Зигель. — Девушка, ваш банк имеет систему «вестерн юнион»? Кто спрашивает? Клиент вашего банка. Как ушел тот, кто обслуживает системы? Вы мне скажите, вы оказываете услугу по пересылке денег? Какие сведения секретные? Вас зачем посадили там? Клиентов отпугивать?

— Передать деньги с проводником поезда — и дело с концом, — заметил Перебийнос.

— Бросила трубку, овца безмозглая, — возмутился Герман Борисович. — С каким проводником, Сан Саныч? Еще в трусы зашей и в туалете вагона езжай с деньгами.

— Почему в туалете?

— Там закрыться можно. Читаешь черным по белому: банк оборудован системой «вестерн юнион» и оказывает услуги по пересылке денег. А какие сотрудники подготовленные! Душа радуется. Не страна, а край непуганых идиотов, или идиоток. Что ты говорил о фильме? — Зигель переключил разговор на новую тему.

 

Режиссер Блейш нашелся сразу. Он прибыл на собеседование к Герману Борисовичу, ведя за собой оператора Слоновского. Зигель решил не пускать творческое дело на самотек и в течение вечера прикинул сценарий будущего фильма. Название понравилось всем. Три части фильма «Народный мэр» решили снимать немедленно. Зигель сказал, что через десять дней он должен быть показан по телевидению. Блейш получил задаток и сразу отправился снимать первую часть — «Выдвижение». Слоновский двинулся за режиссером с большой камерой в руках. Зигель тщательно проинструктировал бригадира, который в сценарии играл не последнюю роль.

Завод снимали крупным планом. Рабочие, в выданных запасливым Перебийносом спецовках, стояли возле запущенного (и единственного работающего) станка. Они остановили станок, и вышли на освещенную ярким светом улицу. Там к ним присоединились другие рабочие, подошли служащие из конторы, появился директор. Митинг, посвященный выдвижению кандидатом на выборы в мэры Сутулова, открыл колоритный Перебийнос. Стоя на костылях, он громогласно призывал пролетариев выдвинуть борца с организованной преступностью кандидатом в мэры. Слоновский по указанию Блейша быстро перемещался вокруг отрепетированного митинга, захватывая в кадр трудовые принципиальные лица рабочего класса. Особенно убедительным получился бригадир, требующий немедленного избрания народного мэра. Бурьян и Жгун согласно кивали головами в такт речи человека из народа. Шум заводского гудка Блейш решил вставить в эту часть фильма.

Съемки второй части отложили на следующий день, сразу помчавшись монтировать отснятый материал. Перебийнос, стуча костылями, поднялся в кабинет директора, где необходимо было обсудить несколько насущных вопросов. Добрянский уже находился на своем месте. После выдворения бандитов с завода, он благосклонно стал относиться к представителям «Оазиса»,  особенно к Перебийносу. Столик в углу кабинета был уже накрыт. Бригадир с удовлетворением присел у него. Директор переместился туда же. Быстро наполнили бокалы коньяком. Обсуждение насущных проблем началось после третьего тоста.

— Тут какая забота, Владимир Иванович. Нам нужно фильм снять и расходы на него увеличить всячески. Выставь счета за аренду заводских территорий, за остановку производственного процесса, за участие рабочих в массовке, за свет и тому подобное.

— Нет, Сан Саныч, для своих я все сделаю бесплатно. Работяги все равно ничем не заняты, свет солнечным днем не включали, аренды никакой не было. У вас режиссером Блейш какой-то трудится. Он и без меня расходы до небес задерет. Не рады еще будете. При советской власти директором любого фильма был еврей. Кому, как ни им списывать серьезные суммы доверяли.

— Зигель сказал, что так надо. Он потом фильм куда-то за рубеж продать решил. А там дешевый фильм никому не интересен. Тем более, что деньги никуда не уйдут. «Оазис» платит за фильм. Блейш эти деньги отдает заводу за услуги. Завод получает деньги и отдает их учредителям, то есть «Оазису».

— Раз Герман Борисович просит, значит сделаем. Чего ж не сделать для хороших людей.

 

Вторая часть фильма снималась также стремительно. На заводской дискотеке молодые люди давали интервью, высказывая заранее отрепетированное пожелание — выдвинуть Сутулова кандидатом в мэры. Фамилия будущего мэра звучала почти во всех объявлениях ди-джеев, красовалась на огромных плакатах при входе в импровизированный зал, листовки с его изображением раздавались каждому посетителю. Слоновский с камерой метался по дискотеке, фиксируя все эти проявления молодежной поддержки на пленку. Бессмертный сценарный замысел Германа Борисовича воплощался в жизнь. Эта часть фильма должна была продемонстрировать желание молодежи избрать мэром Сутулова.

Блейш опытной рукой профессионала направлял камеру своего оператора для достижения нужного эффекта. Тоня помогала ему изо всех сил. Существенная скидка на входные билеты для участвующих в съемках молодых людей поднимала  настроение, и они с удовольствием показывались в кадре. Режиссер остался доволен отснятым материалом. Монтаж также шел ударными темпами. Через день две части были готовы для просмотра, который Зигель назначил в своем кабинете.

На просмотр прибыл бригадир в сопровождении Тони и Кати, подошли Бурьян, Жгун, подъехал Пересыпкин. Он привез режиссера с оператором. Пригласили Храпко. Фильм понравился и оставлял ощущение серьезной поддержки населением Угрюмова своего будущего мэра.

— Блавздевич с Индейкиным не должны бы узнать об этом фильме. Иначе его нигде не покажут. — Храпко искренне волновался за судьбу своего бывшего шефа и собственную карьеру.

— Постараемся вместе. — Зигель был сегодня на удивление краток.

— А как закончим фильм? — поинтересовался бригадир.

— Это вы скоро узнаете, — загадочность Германа Борисовича удивила всех больше краткости.

Все разошлись по кабинетам. Зигель оставил на совещание только Блейша, Храпко и Пересыпкина. Из его кабинета еще долго раздавался громкий смех.

 

Москва порядком надоела своей суетой Недодаеву. Еще больше надоели постоянные упреки Сутулова в недостаточных усилиях по решению проблемы фотографирования. Полковник так увлекся этой идеей, что постоянно видел гаранта во сне, о чем каждое утро с упоением рассказывал Николаю и Андрею. Недодаев, получив требуемые деньги от Зигеля, настоял на том, чтобы проверить достоверность получаемой информации о перемещениях президента. Долгая езда по темным улицам столицы в знакомом уютном микроавтобусе закончилась за воротами ничем не примечательного дома, который размещался на окраине города. Зашторенные окна были непременным условием этой поездки. Недодаев с удовольствием выбрался из автобуса, разминая затекшие ноги. Сутулов тихо ворчал. Николай осматривал  двор. На крыше дома тарелочные антенны торчали по всему периметру. Бывший пастор из опыта экспедиции знал, что такие телеантенны должны быть ориентированы на одну сторону, где находится спутник. Кузнецов провел всех в дом, где первый этаж был заставлен мощными компьютерами с огромными экранами. Два человека сидели за мониторами.

— Где наш гарант и чем он сегодня занимался? — спросил Кузнецов ближнего.

— Справка уже готова, получишь у старшего смены. План на ближайшие дни уточняем. Гарант в последнее время частенько меняет расписание.

— Вы что, следите за президентом? — Сутулов нахмурился. — Это законом разве не запрещено?

— Объясняю, — зашел в комнату старший смены, — президент выбран народом и его деятельность должна быть прозрачной. Он нанят нами для исполнения своих обязанностей. Но мы за ним не следим. Мы смотрим за его челядью. Повара, охрана, секретари, водители и прочие — все сидят на мобильниках и малейшее движение гаранта предваряется шумом в эфире. Анализируя этот шум с помощью ключевых слов, машины выдают точный прогноз относительно намерений гаранта и его предстоящих перемещений.

— А он и его помощники разве не понимают, что так можно присматривать за ними? — поинтересовался Николай.

— Понимают, конечно, и обеспечивают режим секретности при необходимости, но не все же дела у президента секретные. А, вообще-то, очень трудно обеспечить скрытность перемещения. Челядь все равно шумит. Так что ваши сомнения должны рассеяться относительно достоверности сведений.

— А что планируется в ближайшие дни? — Сутулов пообвык в новой обстановке и перестал хмуриться.

— Через пару дней состоится встреча со спортсменами, как и планировалось. Там попробуем вам помочь.

Обратная дорога показалась короче. Недодаев спорил с полковником по поводу правомочности таких действий. Сутулов восхищался аппаратурой и сожалел, что милиция не имеет таких возможностей.

— Так бы все преступники были у нас под колпаком, и все их планы становились известны до совершения преступлений, — мечтал Сутулов.

— Ну, уж нет. Скорее законопослушных граждан посадили бы под колпак, — активно возражал Андрей. — Оружие не разрешаете нормальным людям для самозащиты иметь. Прописку заменили словом «регистрация», а суть осталась та же. Попробуй, зарегистрируйся здесь. А бандиты в два счета решают эти вопросы, потому как денег много. Будто-то в милиции ни одного компьютера нет.

— Нет, захотят преступники банк ограбить и планы свои начнут обсуждать по мобильникам, тут мы их и возьмем, — продолжал мечтать полковник.

— Какие банки, Сутулов? Это в западном мире частенько грабят банки, а у нас с помощью банков грабят население. Какие бандиты будут грабить банки, если они им и принадлежат? Ты хоть раз слышал, чтобы банк у нас ограбили? Слышно только, как в очередной раз вкладчиков кинули. Совсем не владеешь обстановкой в стране, а уже полковник. Мэром собираешься стать. Уж лучше пусть церковь нами управляет. Те парни давно реально на вещи смотрят. Правда, Николай?

Николай спокойно сидел за столиком, вспоминая вчерашний визит в номер неприметного мужчины, который передал привет от епископа. Его благословили на мирские дела, посоветовав использовать этот счастливый случай на благо церкви.

 

Встреча со спортсменами проходила во вновь открывшемся борцовском зале, которые стали возводить в столице резко увеличившиеся числом поклонники восточных единоборств. Спонсоры щедро оплатили оборудование прекрасного спортивного сооружения и экипировку дзюдоистов. Гарант вышел в кимоно, приняв участие в нескольких показательных схватках. Сутулов в новом спортивном костюме медленно приближался к группе фотографирующихся с президентом спортсменов. Охрана проверила полковника и, приняв его за тренера, пропустила в близкий круг. Бывший пастор в легких светлых брюках и голубой тенниске стоял возле шведской стенки. Он с интересом наблюдал за попытками Кузнецова ускорить движение Сутулова к гаранту. Президент, заметив атлетическую фигуру Николая, подозвал его в круг спортсменов и поставил его рядом с собой. Он снова за руку поздоровался с пастором, сказав, что хорошо, когда научные сотрудники занимаются борьбой. Это помогает преодолевать трудности в жизни и закаляет характер.

С тренерами президент не стал фотографироваться и быстро вышел из зала. Полковник с обреченным видом смотрел на Кузнецова. Он не мог сдвинуться с места от постигшего его разочарования, и Николаю пришлось потрудиться, чтобы вывести Сутулова. Вместе с Андреем, они, наконец, покинули спортивное сооружение. Кузнецов с довольным видом подошел к компаньонам.

— Договорился с корреспондентами, что фото будут готовы вечером, а утром их напечатают в газетах. Видеоролик привезу к поезду. Готовьте денежки.

— Так снова не того поставили рядом, — Недодаев тоже опомнился.

— Это судьба, Андрюша. От нее, как говорят, не уйдешь. Быть пастору мэром. Просто у гаранта прекрасная профессиональная память на лица. Увидел знакомое со встречи в университете лицо и подозвал Николая, решив, что тот еще и спортом увлекается. «А я любил дзюдо и до…», — так, кажется, сказал поэт?

Вечером, утешая нетрезвого полковника, Андрей заверял, что Зигель все равно что-нибудь придумает, и Сутулов будет мэром.

 «Но ведь до выборов осталось несколько дней» — наконец сбился с точного счета неудачливый кандидат на пост мэра.