Партизаны рыночной торговли

 Недодаев с Толкушкиным трудились над регистрацией новой фирмы уже несколько недель. Президент отменил прописку и дал свободу гражданам России, особенно экономически активным. Но эта свобода была наполнена тем же содержанием, что и раньше.

Зарегистрировать фирму можно только по месту прописки (только теперь она называлась регистрацией). Прописаться, точнее — зарегистрироваться на участке земли, на несуществующих квадратных метрах нужно в милиции.

Этим Недодаев с Толкушкиным третий день занимались в поте лица, выстаивая многочасовые очереди к начальнику паспортного стола. Пожилая сухощавая женщина привычно вежливо вникла в суть вопроса и рекомендовала прописаться по договору поднайма жилья. Раздосадованный Андрей возвращался в квартиру, которую снимал у Наташи. Длительная беседа с просьбой прописаться закончилась неудачей. Хозяйка оговорила столько условий, что Андрей их даже не успел запомнить. Формальности с регистрацией удалось решить только с помощью Кочкиных, имеющих знакомую в ЖЭКе.

Начало борьбы за экономическую свободу сопровождалось  преодолением такого  количества  чиновничьих барьеров, что Андрей уже задумался, а не пойти ли ему в грузчики. Благо, простаивая в очередях, он прочитал молодежный журнал с рассказом о французских трейсерах и после посещения бюрократических заведений  расслаблялся с Толкушкиным   преодолением небольших участков пересеченной местности по прямой, которую они сами определяли.

Угрюмовцы с интересом наблюдали, как два прилично одетых молодых человека перелезали через заборы, сараи и дома, шумно радуясь своим успехам. Толкушкин больше Андрея увлекся этим видом «ходьбы по прямой, независимо от преград», и теперь посвящал своему новому увлечению значительную часть свободного времени. Павел начал приходить  на встречи с Андреем, появляясь совершенно с неожиданных направлений и мест. Вот и сегодня, Андрей ждал своего компаньона у входа в банк с целью открыть расчетный счет. Точно в назначенное время Толкушкин спрыгнул во двор банка с прилегающего к ограде гаража пожарной части. Дежурный пожарный громко ругался из-за ограды, пожелав много нехорошего незадачливому трейсеру и его родственникам в седьмом колене, а также коллегам по работе, учителям и друзьям, маме и папе.

Охранники настороженно смотрели на Недодаева и Толкушкина, шумно и весело ввалившихся во входную дверь банка. Компаньоны были едины во многих лицах: и учредители новой корпорации в виде товарищества с ограниченной ответственностью, и ее сотрудники. Недодаев приказом назначил себя директором, а Павел занял более скромную должность. Толкушкин числился бухгалтером, что задевало его до глубины души. В этой самой глубине он был и оставался офицером, войсковым разведчиком. Понятие «бухгалтерия» было для него столь же далеким и мутным, как туманность Андромеды. Но Недодаев решил все по-военному однозначно и просто:

— Считать умеешь? Будешь бухгалтером. Наймем сотрудников, поменяем обязанности.

Долго томились начинающие бизнесмены у стойки со стеклянными окошечками, пока после выматывающих душу формальностей им открыли счет. Солнце клонилось к закату и последними лучами освещало вход в банк, где снова остановились Андрей и Павел. Взаимные поздравления с открытием счета и уверения друг друга в том, что на этом счету скоро появятся большие деньги, сменилось нестерпимым желанием отметить это событие. Вскоре компаньоны очутились в подвале жилого дома, где спускающиеся ступеньки вели в новое кафе «Алан». Меню разнообразием не баловало, но немногочисленные блюда представляли грузинскую кухню и были по внешнему фотографическому виду привлекательны. Суп «харчо» в красивых глубоких тарелках в сочетании с холодной водкой «Кристалл», привел Андрея в расслабленное состояние. Обязательный сочный шашлык он ел уже медленно, начиная с зелени, которую тщательно выбирал перед отправкой во чрево.

 Первый этап оформления фирмы пройден. Позади бесконечные очереди, много раз переписанный и перепечатанный устав, регистрация  во всех мыслимых и немыслимых учреждениях…

— Раньше мы только пожарников, милицию и скорую помощь знали из государевых служб — задумчиво произнес Павел. — Да и то по номерам 01, 02, 03.

— Вот и с другими познакомились. Теперь можем инструкцию издать по правильному и быстрому оформлению фирмы.

Эти разговоры шли под череду тостов, которые позволили опустошить пару приличных бутылок водки. Выбравшись из подвала, друзья с трудом дошли до освещенной улицы. Под единственным горевшим фонарем стояла знакомая Андрею «двойка».

— Валерик, родной, как ты вовремя! — Недодаев повалился на заднее сиденье.

Павел устроился рядом с  водителем, коим оказался Пересыпкин, и командовал, как ехать.

— Что отмечали в «Алане»? — Пересыпкин с сигаретой в зубах смотрел на дорогу и уверенно держал руль.

— Фирму организовали. Собираемся стать капиталистами и богатеть не по дням, а по часам.

— Часы, случайно не «Полет» называются? Пролетите по таким часам.

— Нет, не «Полет». Наши часы «Командирские». Сами собираемся командовать своей жизнью и не позволять всякой шпане это делать.

— Будет получаться — меня возьмите. Водила всегда приличный нужен. По земле, в основном, на машинах передвигаются. Как же обойтись без шофера? Да еще своего, который привезет куда надо и отвезет вовремя, — Пересыпкин старался быть убедительным.

— Ладно, уж, учи устройство «Мерседеса». Скоро понадобится, — весело ответил Андрей.

Утро встретило компаньонов освежающим ветерком и настроило на деловой лад. В плане фирмы сегодня значился один пункт: поиск помещения под офис. Ежедневный план по въевшейся офицерской привычке составлял Недодаев. Такую привычку активно привил ему начальник штаба батальона майор Павленко. Он заставлял всех лейтенантов носить с собой блокнот и мог проверить в любое время их суточный план. Всегда подтянутый, спокойный майор казался Недодаеву образцом офицера. Про Павленко говорили, что лучшие русские офицеры получаются из украинцев.

Привычка иметь суточный план осталась. Вот и сегодня она позволяла действовать целеустремленно и организованно. Сами действия проводились в общежитии, принадлежность которого определить было трудно. Общежитие переходило из рук в руки, как дома в Сталинграде в войну. То общежитие принадлежало заводу, остановившемуся навсегда в период реформ, потом перешло в руки управления жилищного и коммунального хозяйства города. Неопределенность положения привела к бегству коменданта общежития, не дождавшемуся зарплаты за последние два года. Большинство жильцов покинули обесточенное и обезвоженное здание. Только на втором этаже обосновался офис частной фирмы, которая взялась возродить общежитие для своих меняющихся хозяев. Во главе фирмы стоял двадцатипятилетний сын главного бухгалтера управления ЖКХ, улыбчивый и розовощекий Олег Хлипов. Он наделил компаньонов ключами  от двух дальних комнат — с отсрочкой платежа на три месяца и  условием: сделать ремонт.

Недодаева такой вариант устроил. Они с Павлом пошли осматривать помещение. Две маленькие комнаты выходили в один тамбур, где наличествовали туалет и ванная. Санузел имел вид помещения, разрушенного прямым попаданием снаряда. В ванной, видимо, помыли стадо коров после перехода через размокшее колхозное поле. Чернота самой ванной устрашала. Лампочки в комнатах оторваны вместе с патронами, и только оголенные шнуры сиротливо свисали с потолка. Уцелели двери, в которые вставили новые замки.

— Знакомая обстановочка. Как в Монголии у Закрепы. Общага — она и в Африке общага, — Толкушкин подвел итог осмотру помещения.

— Ничего. Справимся с ремонтом, оборудуем командный пункт фирмы, будем отсюда управлять борьбой за денежные знаки. Ты только узнай, кто наши соседи по этажу, чем занимаются. В общем, проведи разведку по полной программе. — Недодаев встал на командирскую стезю и с удовольствием давал указания. — Ремонт будем делать по ходу основной работы. Процесс должен идти.

— Стройматериалы добудем в бою, — продолжил таким же командирским голосом Толкушкин, и оба весело рассмеялись. Хорошее настроение охватило компаньонов, хотелось немедленно работать, засучив рукава, появилась уверенность и перспектива.

К вечеру посмотреть на офис новой фирмы подкатил Пересыпкин и застал Андрея с Павлом за выносом ржавой батареи.

— Бог в помощь, бизнесмены! — Валера бодро приветствовал знакомых.

— Да и ты не лишний, — устало произнес Андрей. Расчищаем завалы для плацдарма. Первый раз работаем на себя. Служили государству, трудились на дядю и пробуем, наконец, на себя. Непростое это дело  — себя занять. Думать надо, оказывается, самому все решать. Предприниматель обязан что-нибудь предпринять для роста своего благосостояния.

— Предпринимаете вы тут что-то или нет, а самим вам не управиться. Есть люди, которые могут вам помочь в ремонте и по жизни. С большим жизненным опытом люди.

— Видимо евреи. Самый богатый жизненный опыт у представителей этой древней нации, — заметил Толкушкин.

— Приличной коммерческой фирме положено иметь еврея в сотрудниках. Будет, кому деньги считать и коммерцией заниматься. Русские вместо торговли водкой пить ее начинают. — Пересыпкин проникся судьбой компаньонов.

 На следующий день Валера привез к офису сорокалетнего мужчину в потертой кожаной куртке, старых джинсах и кепке. Мужчина вышел из машины, приветливо поздоровался с Андреем и Павлом, внимательно осмотрел здание. Через несколько часов он уже уверенно управлял процессом проведения ремонтных работ. Краска, светлые обои, шпаклевка, необходимый инструмент стали появляться на объекте, как по щучьему велению. Откуда-то прибыли электрики, сантехники, которые после короткой беседы с Зигелем четко и аккуратно делали свое дело, и офис стал преображаться на глазах в лучшую сторону.

 Зигель Герман Борисович раньше также служил в армии. Он строил командные пункты, штабные помещения, места для отдыха уставших генералов и знал в этом деле толк. Третий компаньон сразу пришелся  новой фирме и ее учредителям. Только Толкушкин изредка ворчал Недодаеву, ревниво подчеркивая свою особую близость к Андрею.

Решено было провести совещание по поводу организации непосредственно коммерческой деятельности, не дожидаясь окончания ремонта. Закон Мерфи гласит: «Эффективность совещания обратно пропорциональна количеству участников и времени его проведения». В этом плане у компаньонов все было в порядке. Присутствовали Недодаев и Зигель. Толкушкин завис на соседней крыше и не мог спуститься на ближайший балкон по причине пребывания там жителей последнего этажа. Они приняли его за квартирного вора, блокировали верхние балконы, а парадное запер дворник. Недодаев на совещании, не смущаясь отсутствием Павла, начал строить далеко идущие планы работы фирмы.

— Уважаемый генеральный директор! — так Герман Борисович начал свою программную речь. — Весь бизнес в России начинался всегда с водки. На водке держалось государство. Оно разваливалось, когда вводился сухой закон. Развалилась царская Россия, введя ограничение на потребление водки в первую мировую, распался Советский Союз после неудачных экспериментов Горбачева со спиртным. Свободно и много пили при Брежневе — страна процветала. Чем начали торговать все магазины и киоски в первую очередь? Правильно, водкой и пивом. Так что бизнес в Росси уверенно идет только по водочному пути.

Тут Зигелю пришлось прерваться из-за стука в дверь.

— Ваш сотрудник? — старший милицейского наряда сурово взирал на присутствующих. Позади сержанта уныло топтался Толкушкин, прикованный за руку наручниками к здоровенному милиционеру.

— Что он натворил? — стальные командирские нотки зазвучали в голосе Недодаева.

— Говорит, он трейсер какой-то. Шляется по крышам и балконам, потом белье оттуда пропадает, — не менее сурово ответил сержант.

 Зигель увел старшего наряда в другую комнату, поговорил с ним несколько минут, после чего наряд милиции ретировался, оставив в коридоре Толкушкина, потиравшего запястье после снятия наручников. Андрей с Германом Борисовичем не могли удержаться от смеха. Толкушкин никак не походил на сурового трейсера, а скорее напоминал пойманного за руку карманника.

— Вот, начни с уголовниками бизнес делать, — Андрей сквозь хохот едва смог вымолвить короткую фразу.

— С ними, родными,  бизнес только и делается. Одна сила, способная у нас любому делу придать нужный импульс, — Зигель начал делиться большим жизненным опытом.

— Но это хищники, пользы от них нет, одни ненужные хлопоты, — не унимался Андрей.

       — Время такое. Вы слышите, как стучат челюсти? Это сильные едят слабых, — подвел философский итог Герман Борисович.

По великому алкогольному пути фирма «Оазис» (так назвали ее Недодаев и Толкушкин) прошагала недолго. Недолгий путь изобиловал чудными поворотами судьбы.

C победой демократии в Угрюмов полились целые реки спиртного. По Волге везли спирт в цистернах, водку в контейнерах. Не отставала железная дорога, подкатывающая вагон за вагоном водку, вино, пиво. Беспрерывной чередой въезжали в город на автопоездах дальнобойщики. Из окрестных сел и деревень крестьяне везли самогон на продажу.

В этой бурной алкогольной реке, казалось, можно утопить все население Угрюмова. Нашли свой маленький ручеек и компаньоны фирмы «Оазис». Этот ручеек вытекал из Молдавии в автоцистернах, перебирался на территорию России и здесь разливался в бутылки с разными красочными этикетками.

 Герман Борисович бросился на поиски места для разлива прибывающего спиртного и вскоре нашел заброшенный цех бывшего судоремонтного завода. Назначение цеха забыли даже ветераны завода. Он стоял на отшибе огромной территории и представлял собой пустой металлический ангар, куда подходила железнодорожная ветка, а через боковые ворота могли подъехать большегрузные автомобили.

Недодаев призвал под знамена фирмы  бывшего бригадира сборщиков бутылок Перебийноса, которому доверил освоение разливочного цеха. Бригадир, соскучившись по реальному делу, приступил к работе бурно, быстро и одновременно по всем фронтам — расчистка подъездных путей, территории вокруг цеха, и благоустройства помещений.

— Геракл со своими конюшнями против Перебийноса — писающий мальчик, — ехидно заметил Толкушкин, спускаясь с крыши близлежащего цеха. Бомжи сновали по заводу как муравьи. Бригадир создал из местных алкоголиков погрузочно-разгрузочную бригаду, которую наделял деньгами за проделанную работу каждый вечер.

Бомжи собирали металлолом на территории завода, который валялся там с послевоенных лет. Директор в обмен на работу по благоустройству разрешил собирать брошенный металл вокруг арендованных мест. Естественно, за половину стоимости вторсырья. Перебийнос строго учитывал каждый «КАМАЗ», отъезжающий с железом. Неуемная энергия бригадира быстро оформилась в беседку для отдыха возле цеха, душевую и комнаты отдыха, четкую разметку на площадке перед корпусом.

Между цехом и забором раньше находилась неформальная свалка, куда свозили со всего завода металлические, строительные и прочие отходы.

Перебийнос договорился о совместной работе с пунктами приема металлолома и вторсырья, заинтересовав приемщиков своими скидками. За три недели цех преобразился. Половину помещения бригадир отгородил и сдал в субаренду под склады какой-то строительной фирме. В качестве платы за аренду и организованную охрану, Перебийнос получал строительные материалы, краску, кирпич и цемент. Погрузочная бригада переквалифицировалась в бригаду каменщиков и соорудила изящную пристройку к цеху, в которую планировал заселиться бригадир. Половину выстроенных площадей он сдал под офис транспортным фирмам, использовавшим тупик железнодорожной ветки для своих целей.

— Каждое помещение, как и работник, должно содержать само себя и, желательно, еще хозяина — так сформулировал свое кредо Перебийнос.

Зигель внимательно наблюдал за кипучей деятельностью бригадира. Он не разделял восторженных эмоций Недодаева и Толкушкина по поводу успехов Перебийноса. Герман Борисович постоянно предостерегал Андрея от предоставления кому бы то ни было излишней самостоятельности.

— Все должно быть централизовано, под постоянным контролем, — не уставал повторять Зигель.

— Учетинг и контроллинг — любимые детища Зигеля. Каждый паркинг на учетинг, — снова ехидные замечания Павла коснулись наболевшей темы Германа Борисовича.

Перебийнос на площадку перед цехом ставил на ночь автопоезда, а шоферов размещал в пристройке. За забором завода большегрузные автомобили не мозолили лишний раз никому глаза. С помощью многочисленных арендных плат, сдачи вторсырья и охраны стоянок бригадир достиг полного самофинансирования и еще давал серьезную прибыль.

Основная работа досталась Недодаеву с Толкушкиным. Они договорились с молдавскими поставщиками вина об отсрочке платежа на месяц. За это время вино из автоцистерн разливалось по бутылкам, упаковывалось в ящики и отправлялось по многочисленным точкам. Эти точки курировал Зигель. Герман Борисович насобирал большое количество пенсионеров, желающих заработать и пришедших в «Оазис» по объявлению. Он расставил пенсионеров на рынках, у магазинов, близ вокзала и автовокзала. Зигель разделил их на тройки, назначив старшего. Каждому пенсионеру выделялось по пять бутылок вина, а старшему — десять. Первый пенсионер стоял у входа на рынок и предлагал страждущим купить вино. Второй располагался посреди рынка, а старший — в конце. Самым дорогим вино было на входе, посредине — дешевле, а у старшего — еще дешевле. У него-то обычно народ и покупал по несколько бутылок, радуясь «дешевизне» и «скидкам». Оплата производилась Зигелем для всей тройки за проданный товар. Вино, таким образом, реализовывалось очень быстро. В случае милицейских и налоговых облав, пенсионеры говорили, что продают только пару-тройку бутылок своего домашнего вина, чтобы купить лекарства. Поэтому достаточно долго торговля вином приносила весьма ощутимый доход фирме «Оазис». Зигель поставил на учет всю прибыль, поступающую от продажи спиртного и от деятельности неутомимого Перебийноса.

 Однажды утром в фирме «Оазис» появился бывший сослуживец Толкушкина, некто  Безладный, который хоть и переквалифицировался из разведчиков в тыловика, но не смог  расстаться со своими армейскими замашками и, обнаружив неучтенный вагон с камуфляжными штанами, загнал его в глухой тупик. Безладный предложил фирме купить бесхозные зеленые штаны по специально низкой цене.

— Берем только на реализацию, — сразу поставил всех на место осторожный Герман Борисович. — Но накладную от какого-нибудь фермера постарайся принести.

— А накладная твоим пенсионерам на кой ляд? — удивился Толкушкин. — Все равно они с вином что хочешь продадут за милую душу.

— Для порядка. Нужно привыкать к нормальной деятельности. Нам бухгалтер хороший нужен, секретарша. Надо, чтобы счет в банке заработал. Зарплату начислять пора.

— Зачем все это? — тут уж Недодаев удивился. — Пока прилично зарабатываем, фирма ожила, процветает. Деньги капают, что еще нужно?

— Нужно, чтобы вы научились работать как официально, так и не очень. Не очень —  уже получается. А официально? Так зарабатывать хорошо, но неприлично. Со временем положение в обществе придется занять солидное. С чем ты его займешь, Толкушкин? С неучтенными штанами? С разливным левым вином? С бандой бомжей и алкоголиков Перебийноса? Это только первая стадия накопления капитала. Будут еще вторая, третья и т. д. Тогда понадобится приличное прошлое. Приличное прошлое, которое нужно завтра, начинается сегодня. Сегодня его пора создавать. Мне может оно и не понадобится. А тебе, Андрей, такое приличное прошлое — ой как пригодится! В будущем ты нам нужен красивый, свободный, без единого пятнышка. Да и ты, Паша, тоже. Так что будем начинать сейчас. А штаны продадим. Все продадим, что плохо лежит. Бабушки и рынок все перемелют. Только это не ваша забота. Учитесь зарабатывать деньги красиво, без грязи.