Уж очень колоритной фигурой был наш корабельный доктор. Писать его портрет, не опираясь на законы жанра морской травли — чем-то обеднить, обидеть Гешу. Что-то я привру, что-то опущу, не без этого, но он был истинным динозавром подводной службы на экипаже.

Иногда на структуры — „в кадрах решается все» — накатывали новые веяния, скажем, ежегодное аттестование офицеров. Вы это себе представляете? С ума можно сойти от гор бумаги, которые должны исписывать начальники на толпы своих подчиненных офицеров. Аттестацию надо написать „объективную, раскрывающую суть офицера, с его достоинствами и недостатками». А начальник — то, досконально знает только тех, кто просыпается от пьянства на гауптвахте. Он, начальничек, кроме мата, давно уже ничего не помнит и мечтает только об одном: не плохо бы обзавестись печаткой „факсимиле» и забыть о ручке. Короче, ох и тяжкая эта работа — ежегодное аттестование. Но… мы никогда не боялись трудностей. Надо — значит надо.
Садятся офицеры в кружок и крапают друг на друга аттестации. Листочки бумаги бабочками шелестят над столом. Присаживаются на стол в промежутках, необходимых офицерам, чтобы очередной раз остаканиться. Если Вы думаете, что аттестации пишут старшие на младших, то ошибаетесь. Младшие, пишут друг на друга, на своих старших товарищей и на более старших. Одна ночь пьянки, извините, писанины, и вся флотилия аттестована. Аттестация написана даже на того, кто на вахте или на гауптвахте. Соль аттестации — в одной-двух фразах, остальное рекомендуется указывать в отточенных выражениях, вплоть до знаков препинания. Пьет много (недостаток), но не пьянеет (достоинство). Или, пьет много (недостаток), но с отвращением (добродетель). Это аттестация на того …, кто на гауптвахте. А вот на отличника БП и ПП: пьет мало и редко (вроде бы и достоинство, но … подозрительно), но с удовольствием (не все потеряно, научится пить много и не пьянеть). Свой парень, в доску. А теперь к нашим динозаврам, в частности, к Геше.
Несмотря на пребывание в прочном корпусе по продолжительности, близкой к предельной, Геша вполне мог претендовать на роль неутомимого быка-осеменителя. Его отношение к службе и своим обязанностям корабельного врача опирались на ряд незыблемых принципов:
— Не обсеменяться (не связывать себя семейной жизнью) до возраста, пока за кормой не булькнут 25 узелков-„календарей». Можно в льготном исчислении (на лодках 1:1,5), но не раньше.
— Отмотаешь „календари», положишь х… на всех начальников. Когда они задохнутся под его тяжестью, вот тогда и вручи свой собственный х… в теплые и нежные ручки дамы-сердца. Пусть она из него пестует Вавилонскую башню, … говорил Геша.
— Война — войной, но все должно быть по распорядку. Очень любил Геша снимать пробу на камбузе персональной отбивной.
— Подводник, изначально, здоров и болеть не может. Лечить подводника на лодке — легче убить.
— Всякий больной подводник — симулянт. Прибежит к нему матрос — несмышленыш:
— Доктор, что-то у меня голова болит…
— Очень?…
— Да, доктор …
— Сейчас мы ее вылечим …
Геша достанет из стола пару каких-то таблеток, нальет в мензурку какой-то жидкости и подаст матросу.
— На, милок, выпей при мне …
Матрос кидает в пасть таблетки, запивает.
— Вот и хорошо. А теперь беги к гальюну и занимай очередь … Геша смотрит на часы: Чтоб через 15 минут ты был на дучке! Через двадцать — Будет уже поздно…
— ???… пучит глаза в недоумении матрос.
— Просрешься — и все, как рукой снимет. Не поможет, еще раз придешь. — поясняет Геша.
Матрос, сайгаком, скачет к гальюну. Повезет — прорвется на дучку во время, нет … тут уж ничего не попишешь. Ему будет не до головной боли. Этот матрос, до ухода с корабля, больше у доктора Геши не появится. Впрочем, метода лечения была универсальной для всех подводников. Обожал Геша не лечить, а „профилактировать» заболевания.
— Эдуард Сергеевич! Назрела необходимость провести с офицерами лечебно-профилактическое занятие … — заявляет он, периодически, на планерке, (докладе, по нашему), у старпома.
— Какое и когда вы хотели бы провести?
— Тема занятия: Профилактика венерических заболеваний при остром дефиците контрр… тьфу ты, бля, проще — гондонов». Время — понедельник с 1130 до 1300.
— Может, нет в этом необходимости? Какой, к черту, дефицит гондонов, когда офицеры и на берегу-то не бывают? И потом, почему обязательно время строевых занятий? — артачится старпом, под довольный регот офицеров.
— Потому и своевременно, что офицер мало бывает на берегу, а как вырвется, так дерет все, что движется, порхает или даже летает … не предохраняясь при этом… — настаивает Геша.
— Ладно, забиваем в план на понедельник. — соглашается старпом.
Офицеры ржут.
После планерки Геша обкладывает офицеров оброком. За освобождение от строевых занятий.
— Ржете, как дурни, а и здесь я пекусь о профилактике вашего здоровья. Топните ножками на плацу неумеренно — ваши тухлые яйца и поотлетают. С вас причитается …- По части профилактики он не ограничивался только подводниками.
— Эдуард Сергеевич! Я чувствую, назрела необходимость провести занятие с женщинами нашего экипажа …
— Это, пожалуй, не ко мне, а к заму вопрос…
— Да, да, конечно. Но и в общекорабельных планах это должно быть отражено. Я же не лошадь — пахать внепланово …
— Слушаю Ваше предложение …- это уже зам.
— Ник Никыч! Я прошу через женсовет организовать сбор женщин на лечебно-профилактическое занятие: профилактика беременности в условиях острого дефицита … все тех же гондонов и прочая …
— Я этот вопрос утрясу с женсоветом и дам Вам знать. А может не надо Вам лезть в эти дебри? …- хихикает зам, прикрывая свой орлиный нос ладошкой.
— Как же не надо?! Вы посмотрите, что делается в абортариях? Туда же не зарастает женская тропа! Их мужья, оглоеды, напакостят и в прочный корпус. А им-то, женщинам, каково?! Надо, Ник Никыч, очень надо…
Планировали. Проводили. Женский коллектив был в восторге от обаяшки-доктора. На всех негласных „сходнячках», начмед и начхим верховодили на равных. Проводили подводники „сходняки» и в домашних условиях, в дружественном кругу. Приглашали на эти „сходняки» и Гешу. Но потом хозяева квартиры — „сходняка» горько об этом жалели. И мужики тоже. Но уже все. Всякий „сходняк» более-менее организован до первого перекура. Геша не курил. Не выносил даже запаха табачного дыма. Он брал бразды управления в свои руки, зычно провозглашая:
— Девочки! Пусть мужики-куряки и им сочувствующие выметаются отсюда, а я вам прочитаю лечебно-профилактическую лекцию: «Секс, как таковой. Его счастье и последствия.»…
На лужайке звонкий женский крик! Одобрения. Мужиков безжалостно вышвыривают. Всех. Они ютятся, где попало, на лестничных клетках, курят и ждут. Через пару часов их допускают к столу и они могут приобщится к „сексу , как таковому», в виде гигантских рисунков на обоях стен квартиры. Там и гениталии, в мельчайших подробностях, и Камасутра в Гешкином исполнении. Хозяин квартиры скрежетал зубами по поводу острой необходимости немедленной переклейки обоев (а где их взять в период острейшего дефицита не только гондонов, но и обоев), а кое-кто из мужиков начинал подозрительно коситься на свою „половину». Порой, очень и очень, не без оснований. По пятам за Гешей ходила молва, что Геша, как „профилактор», не жалеет своих сил и своего времени на углубленную, лечебно-оздоровительную, интимную консультацию. Страна не знала, в широком смысле, „секса, как такового», жила без него. Но, оказывается, и в этом вопросе находились диссиденты. Подай им секс во всех его тонкостях, да и только! И здесь Геша был на высоте. Великолепный корабельный док!…