Немного истории
21 мая – день Тихоокеанского флота России. Дату эту предопределил 289 лет назад (1731 г.) Указ Императрицы Анны Иоанновны об учреждении Охотской военной флотилии. А в качестве официального праздника утвердил приказ главкома ВМФ РФ №253 от 15 мая 1996 года «О введении годовых праздников и профессиональных дней по специальности». Из СМИ и Интернета можно узнать, что приказ №253 подписан не в мае, а в июле, притом, что число (15-е) и год (1996-й) те же. Источники указывают ещё на один документ – Приказ главнокомандующего ВМФ Российской Федерации от 15 апреля 1999 года. Поскольку дата 21 мая везде одинакова, разбираться, каким из выше перечисленных документов руководствуется флот при проведении своего годового праздника, не станем. Конечно, это было бы не лишним и само по себе интересно, однако потребует времени, которого всегда не хватает, и выходит за рамки нашей темы. Так же, как, допустим, сведения о том, что праздник этот отмечался Тихоокеанским флотом не 21, а 31 мая. Возможно, последняя дата появилась в результате ошибки-опечатки в какой-нибудь публикации, оставшейся не исправленной в последующих цитированиях. Однако нас волнует гораздо более серьёзный и объёмный вопрос: знание, не будем говорить, всеми согражданами, но хотя бы приморцами и, в первую очередь, самими тихоокеанцами истории родного флота. Представляется очевидным факт – это знание, мягко говоря, оставляет желать лучшего.
Во время выхода императорского Указа об Охотской флотилии главной базой русских моряков на восточной окраине России был Охотск – первое русское поселение на берегу одноимённого (оно же Ламское) моря. На смену Охотску Николаевск-на-Амуре пришёл в 1855 г.. Через год (1856) Охотская военная флотилия переименована в Сибирскую. В 1871-м главной военно-морской базой на востоке страны стал Владивосток. Этот статус столица Приморского края имеет доныне.
Вместе с созданной по приказу Морского ведомства в ноябре 1908 г. Амурской речной флотилией Сибирская флотилия после ряда реорганизаций и переименований послужила основой советского Тихоокеанского флота. Произошло это 11 января 1935-го, когда флот получил своё нынешнее название. Но создан он был по решению Правительства Советского Союза ещё 21 апреля 1932 г. и назывался «Морские силы Дальнего Востока».
ТОФ вплоть да развала СССР свой день рождения отмечал 21 апреля. В мае 1965-го Указом Президиума Верховного Совета СССР Тихоокеанский флот Советского Союза был награждён орденом Красного Знамени.
Историю флота, как любую историю вообще, изменить нельзя. А вот переписать, так сказать, родословную, перелицевать реальную биографию, интерпретируя то и другое под некий заданный концепт, большого труда не составляет. Сегодня нашлось много желающих заняться этим приятным делом под видом «восстановления исторической справедливости» и утверждения «истинной правды». Даже простой вопрос о годовом празднике Тихоокеанского флота обрёл форму какой-то неистовой полемики. Вопрос, на самом деле, довольно несложный. Приказ главкома ВМФ №253 (или, предположим, какой-то другой, абсолютно не принципиально) установил годовой праздник с привязкой к конкретному историческому событию и официальному документу, и это событие не было связано с его, главнокомандующего, назначением на должность или получением адмиральского звания, а документ не имел отношения, допустим, к дню рождения его матери, жены или любовницы. Такой подход был бы вполне в традициях многих времён и народов, очень даже востребованных в нашей перестроенной под демократическую матрицу стране, где большой начальник и выдающийся богач могут делать всё, что пожелают. В календарном году, за исключением високосного, как известно, 365 дней. Выбирай, какой нравится. Верные люди с исчерпывающей убедительностью объяснят обоснованность выбора. Это отнюдь не гипербола. Не только изменения, допустим, в топонимике или в непрерывно обновляющемся реестре праздников позволяют ясно видеть: мы, действительно, живём в мире неограниченных возможностей. Правда, для весьма ограниченного круга граждан. Конечно, сюжет обретает интригующую драматургичность, поскольку любое решение непременно порождает сомневающихся и несогласных, которые будут его оспаривать, предлагая взамен свой, само собой разумеется, единственно правильный вариант. Изучение, осмысление, адекватная оценка всякого явления, в нашем случае – протяженного во времени и весьма насыщенного событиями исторического процесса, подменяется столкновением взглядов на это явление, часто несовместимых, и борьбой разных его интерпретаций.
Тем, кто чтит день рождения Тихоокеанского флота 21 апреля, можно спокойно его праздновать, как душа пожелает. Это по факту и есть день рождения ТОФ – советского Тихоокеанского флота. Что вовсе не отменяет и другие исторические факты. Во-первых, ТОФ возник не на пустом месте, унаследовав историю русского мореплавания на Тихом океане, начиная даже не с Охотской флотилии, а ещё с выхода ладей казачьего сотника Ивана Москвитина к Великому Ламскому морю аж в 1639 году. Во-вторых, как к этому ни относись, но с развалом страны весь ВМФ СССР прекратил своё существование, и на месте советского Тихоокеанского флота рождения 1932-го года на старте «легендарных» девяностых лет прошлого века появился Тихоокеанский флот Российской Федерации. Это не может поставить под сомнение непрерывность истории флота и преемственность всех поколений тихоокеанцев, как бы этот флот ни назывался и под каким бы флагом ни служили военные моряки-дальневосточники. Наконец, «годовой праздник» и «день рождения» – не одно и то же. Здесь нет противоречий, одно никак не исключает другое.
Уже давно не подвергается сомнению и даже не обсуждается, что история открытия и освоения тихоокеанского края России и самого Тихого океана теснейшим образом связана с действиями военных моряков. Более того, были времена, когда этим трудным, опасным и, безусловно, героическим делом никто, кроме военных моряков, и не занимался. Может ли Тихоокеанский флот считать это всецело своей заслугой? Мнения на сей счёт будут разными. С не меньшим, по крайней мере, основанием первопроходцами, первостроителями и защитниками дальневосточных рубежей отечества могут себя считать моряки-балтийцы. В середине XIX века, когда Россия активно двигалась «встречь солнца» и утверждалась в своих восточных пределах, прежде неведомый тихоокеанский простор покоряли «амурские отряды» кораблей Балтийского флота, в том числе Отряд судов Балтийского флота в Китайском море, впоследствии именовавшийся Эскадрой Балтийского флота в Тихом океане. Великим достижением и подлинным подвигом моряков-балтийцев стала Амурская экспедиция 1849 – 1855 гг. под руководством будущего адмирала, а тогда капитан-лейтенанта Г.И. Невельского. Чрезвычайно интересна и такая тихоокеанская история, как подписание (1855 г.) первого договора о дружбе и торговле России с Японией. Эти и многие другие деяния русских военных моряков на Дальнем Востоке непосредственно в историю Тихоокеанского флота не вписаны. Тому есть простое объяснение. ТОФ как полноценное оперативно-стратегическое объединение отечественного ВМФ был сформирован позже. Однако всё, что до этого происходило, тихоокеанцы не только вправе, но и обязаны полагать предысторией родного флота, частью его родословной, которую, как минимум, надо знать.
Адмирал, дипломат, государственный деятель
Путятин и есть Путятин. Кому из приморцев он не известен? Если кто не бывал на этом самом Путятине, то наверняка о нём слышал. А моряки, всё равно военные ли, гражданские, уходящие в океан от причалов Владивостока, видели Путятин и со стороны Уссурийского залива, и со стороны открытого моря. Кто-то даже бывал на нём. А кто-то и жил. Есть и такие, кто живёт сейчас. Наверное, меньше (однако, кто же считал?) людей, слышавших эту песню, а то, может, и помнящих её слова:
Снова плывут на закате
Мимо него корабли –
Маленький остров Путятин
Возле великой земли.
Плаваем мы не от скуки,
Ищем не просто тревог,
Штопаем раны разлуки
Серою ниткой дорог.
Нам это всё не впервые –
Письма с востока писать.
Тучи плывут грозовые
По часовым поясам.
Свистнут морские пассаты
По городским площадям,
В старых домах адресаты
Почту опять поглядят.
Все мы, конечно, вернёмся –
Въедут в закат поезда,
Девушкам мы поклянёмся
Не уезжать никогда.
Только с какой это стати
Сняться нам всё корабли,
Маленький остров Путятин
Возле великой земли?
Никто не скажет, сколько россиян-эсэнговцев, так или иначе знакомых с этой песней, без затруднений назовут её автора-исполнителя. Мы назовём. Это Юрий Визбор.
А дальше, может статься, со статистикой будет ещё сложнее. Скажем, все ли, слыхавшие о Путятине-острове, знают его точное название? Путятин – это упрощённо, местно, неофициально. На картах его не найти. Там – по полной форме – будет обозначен остров Путятина. Он расположен в заливе Петра Великого в полусотне километров к зюйд-весту – в сторону Находки – от Владивостока. Давняя известность его связана с реликтовым озером, где цветет лотос Комарова. Озеро Гусиное или Душино, как указывают старинные карты, изначально называлось озером Елизаветы в честь жены Алексея Старцева, «секретного» сына декабриста Николая Бестужева. С именем А.Д. Старцева связано повышение интереса к острову в новейшие времена. Краеведы Борис Дьяченко, Нэлли Мизь, владивостокские потомки Бестужева-Старцева и другие знающие люди рассказали о судьбе Бао ши (драгоценный камень), как назвали А.Д. Старцева в Поднебесной за его беспрецедентный вклад в развитие Китая, и поведали землякам-дальневосточникам уникальную, можно сказать, сказочную историю старцевского имения «Родное» на острове Путятина.
А вот о человеке, чьим именем назван остров, мало чего знают даже его жители. Многие из них беспрепятственно примут на веру, например, то, что на голубом глазу, не морщась и не моргая, сообщает Интернет о неком кирпиче, «который производился на кирпичном заводе на соседнем острове, принадлежавшем купцу Путятину». Путятин, на самом деле, купцом не был. И на острове, «ему принадлежащем», не бывал. В названии острова увековечено имя выдающегося государственного деятеля Российской империи, военного моряка, дипломата, министра народного просвещения Евфимия (Ефима) Васильевича Путятина.
Вице-адмирал (впоследствии адмирал, пожалованный графским титулом) Путятин руководил экспедицией, отправлявшейся к Восточному океану из града Петрова, из любезного сердцу каждого русского моряка Кронштадта. Секретарём у Евфимия Путятина пребывал член-корреспондент Петербургской академии наук по разряду русского языка и словесности, действительный статский советник, переводчик департамента внешней торговли министерства финансов Иван Гончаров. Итогом его участия в походе стала знаменитая книга «Фрегат “Паллада”». Она занимает особое место и в творчестве писателя Гончарова, и в русской литературе. «Фрегат “Паллада”» содержит не художественный образ русского человека, а, скорее, документальный, рисуемый с натуры художником, лично причастным к делу, которым заняты его герои, портрет народа. Той, по крайней мере, его части, которая облачена во флотскую военную форму и отправлена исследовать и осваивать дальние моря и земли. Казалось бы, что такое экипаж одного корабля рядом с большим народом, и что такое затерянный в мировом океане парусник в сравнении с огромной страной, чей флаг он несёт в чужие далёкие земли? Но дело в том, что команда фрегата живёт и действует в обстоятельствах зачастую форс-мажорных и – от начала до конца – исторически значимых. Справедливо утверждение Ю.М. Лотмана: «…Гончаров не просто объективно изображает пространство, пересекаемое фрегатом, совершающим кругосветное путешествие из Петербурга во Владивосток, – он декларирует, что интерес к разнообразию культур, открытость “чужому” есть реальная специфика русского сознания. При этом впечатление повествователя, наблюдающего чужой для него мир, пересекается с впечатлениями других людей – например, матросов. Итак, пространство, в которое нас вводит автор, с одной стороны, меняется по мере того, как “Паллада” проделывает свой морской путь, и одновременно всё время даётся в пересечении точек зрения различных его наблюдателей…
Пространство корабля на глобусе культуры как бы олицетворяет собой Россию с двойной разделённостью: на мир матросов и морских офицеров. Это пространство перемещается из мира западного в мир восточный, в обоих случаях сохраняя и свою специфику, и способность понимать внешнее пространство, не будучи от него отгороженным. В это пространство включен ещё и путешественник, как бы объединяющий все пространства – ибо он внутренне отождествлён с любым из них. Он даёт как бы высшую точку зрения культуры…
Основной смысл пространственной модели “Фрегата Паллады” – в низвержении романтической экзотики. Разрушение штампов в антитезе далёкое/близкое, чужое/своё, экзотическое/бытовое создаёт образ общего совместного движения всех культурных пространств Земли от невежества к цивилизации. Отсюда экзотика часто оборачивается некультурностью, а цивилизация – жестоким бессердечием».
Опорные сигналы, идущие к нам от Ивана Гончарова, сотоварища адмирала Евфимия Путятина по дальнему походу в Восточное море-океан:
– интерес к разнообразию культур, открытость «чужому» есть реальная специфика русского сознания;
– пространство корабля на глобусе культуры олицетворяет собой Россию;
– образ общего совместного движения всех культурных пространств Земли от невежества к цивилизации;
– экзотика часто оборачивается некультурностью, а цивилизация – жестоким бессердечием.
Как известно, история, к счастью одних, к сожалению и, бывает, горю других, обходится без сослагательного наклонения. В любом случае, для пользы дела желательно не забывать ни о чём. Остров Путятина мог не обрести своего русского имени, не будь успешной Амурской экспедиции капитан-лейтенанта Геннадия Невельского » и Тяньцзинского особого договора с Китаем (1858 г.), подписанного Е.В. Путятиным.
Англичане назвали Путятин островом Форсит (Forsyth island). Наших Уссурийского и Амурского заливов, пролива Босфор Восточный, полуострова Муравьёва-Амурского, бухты Золотой Рог ещё не существовало. На их месте были помеченные британцами: заливы Наполеон (Napoleon gulf) и Герэн (Guerin gulf), узкий пролив Хамелеон (Hamelin straits), полуостров Альберт (peninsula Albert), порт Мэй (port May)…
Закон вселенский и повсеместный: национальный, государственный опыт согласуется с душой народа, так или иначе предопределяющей не только топонимику, но и государственную политику.
В середине XIX века на Японию обращают взоры иные земли-государства, в том числе Россия и САСШ (Северо-Американские Соединённые Штаты – ныне США). В Стране восходящего солнца иностранцев ещё ждёт смертная казнь, лишь китайские и голландские торговые суда допускаются в один порт – Нагасаки. Брешь в беспрецедентной двухвековой самоизоляции экзотического сёгуната пробивают (именно пробивают) американцы.
Атлантическое побережье США: штат Вирджиния, порт Норфолк. 24 ноября 1852 года корабли ост-индийской эскадры «Сапплай», «Вандалия», «Лексингтон», «Македонец», «Плимут», «Саратога» и «Саутгемптон» поднимают паруса, паровые фрегаты «Миссисипи», «Саскуэханна» и «Повхатан» окрашивают небо дымами. Эскадра под флагом коммодора Мэтью Колбрайта Пэрри через Атлантический и Индийский океаны держит курс на Японию. Флагман имеет послание президента Милларда Филлмора японскому императору об установлении дружественных отношений, заключении торгового договора между двумя государствами и – директиву: в случае отказа японцев от предлагаемого соглашения применить военную силу.
Намерения иноземцев не были тайной за семью печатями. Капитан голландской торговой фактории в Дедзими Ян Хендрик Донкер-Курт через урядника в Нагасаки сообщил об отправке к Японским островам американского флота и его решимости начать войну, если предложения М. Филлмора не получат удовлетворения. Потом эти сведения подтвердил правитель княжества Сацума Симадзу Нариакира.
Бакуфу то ли продремало, то ли ему нечем было ответить на сотню новейших орудий Пексана, стрелявших разрывными бомбами, казнозарядным пушкам Армстронга, пулемётам Гатлинга, магазинным ружьям Генри-Винчестера, револьверам Кольта и Смит-и-Вессона, которыми были вооружены 2 тысячи моряков коммодора Пэрри.
8-го (по другим данным, 14-го) июля 1853 г. в залив Эдо (ныне Токийский) вошла четвёрка кораблей под флагами заокеанской державы (остальные оставались у острова Рюкю). Пришельцы, заняв боевую позицию и пальнув из пушек десятком холостых сигнальных выстрелов, бросили якоря в гавани Урага (часть современной Йокосуки), начали демонстративно делать промеры глубин, открыли пушечные порты и нацелили орудия на город.
Хозяева просят незваных гостей перенести переговоры в Нагасаки, где закон ограниченно, но всё-таки допускает присутствие иностранцев. В ответ коммодор Пэрри высаживает на берег десант из 370 вооружённых моряков.
14 (по другим источникам – 11-го) июля бакуфу принимает послание президента США.
17-го Мэтью Колбрайт Пэрри уходит в Китай, обещая вернуться весной следующего года. Чёрные корпуса «Плимута» и «Саратоги», угольный дым из труб «Миссисипи» и «Саскуэханны» явили жителям префектуры Канагава зрелище невиданное. Корабли эскадры получили название курофунэ – «чёрные корабли», ошеломили и вдохновили поэта, чьи строки, судя по всему, ещё долго не утратят актуальности:
Пароходы нарушили безмятежный сон Тихого океана, всего четыре корабля достаточно, чтобы мы не спали ночью.
Весны Пэрри не дождался. Узнав о смерти сёгуна и визите в Японию русского адмирала Путятина, он поспешил покинуть Гонконг.
11 февраля 1854 г. близ бухты Урага ведёт разведку шлюп «Саутгемптон». 13-го на рейде появляются шлюпы «Македонец», «Вандалия», «Лексингтон» и пароходы «Миссисипи», «Саскуэханна», «Повхатан». Через пятнадцать дней здесь уже и «Саратога» с «Сапплаем». Эскадра (129 пушек, свыше 1 800 чел.) принимает боевой строй. Коммодор даёт знать, что он готов к артиллерийской бомбардировке Эдо (будущий Токио), и 8 марта высаживает на японский берег полутысячный вооружённый десант.
Желаемый итог достигнут – 31 марта 1854 г. в Канагаве (Йокогама) подписывается японо-американский договор «о мире и дружбе».
Установление дипломатических отношений с Японией – задача, аналогичная той, которую ставил перед коммодором Пэрри американский президент, в России поручается адмиралу Ефиму Путятину. После долгого плавания из Кронштадта фрегат «Паллада» соединится с корветом «Оливуца», шхуной «Восток» и транспортом «Князь Меньшиков» у острова Пиль (Титидзима), на расстоянии шестисуточного перехода до Японии. 12 августа 1853 г., спустя месяц после первого набега Перри в залив Эдо, отряд Путятина прибудет в Нагасаки. Японцы примут русских любезно, но переговоры заволокитят. В конце января 1854 г. адмирал уведёт корабли в Манилу.
Заслуженная, легендарная «Паллада» по возрасту и перенесённым в океанских походах испытаниям уже негодна к делу без капитального ремонта. Её сменит пришедший из Санкт-Петербурга фрегат «Диана» под командованием капитан-лейтенанта Степана Лесовского. 22 ноября 1854 года, спустя почти полгода после подписания Пэрри Канагавского соглашения, Путятин, зайдя в Хакодатэ и Осаку, прибудет на борту «Дианы» в порт Симода. 22 декабря начнутся переговоры. А 23-го – землетрясение и – следом за ним – цунами…
В Симоде из тысячи домов уцелеет шестьдесят. Стихия сильно повредит «Диану». Экипаж, потеряв трёх матросов, переселится на берег, в деревню Хэда. При буксировке в одноимённую бухту, где предполагалось его отремонтировать, фрегат затонул.
Русские незамедлительно пришли на выручку японцам, пострадавшим от стихии.
Японцы, сами во всём нуждаясь, помогли русским с едой и одеждой, дали материал и рабочих для постройки судна.
26 января (7 февраля) 1855 г. в храме Гёкусэндзи в Симоде подписан договор о дружбе и торговле между Россией и Страной восходящего солнца.
14 апреля на воду спущен первый в Японии корабль европейского типа – шхуна «Хэда».
Командир «Дианы» капитан-лейтенант Степан Лесовский с частью экипажа по приказу адмирала ушёл на американской шхуне в Петропавловск. 284 человека команды под началом лейтенанта А.С. Мусина-Пушкина направились к восточным берегам Сибири на попутном иностранном бриге.
26 апреля «Хэда» с оставшимися участниками экспедиции Путятина взяла курс на Россию. На прощанье адмирал сказал: «Мое сердце навсегда останется здесь». Через год, после окончания Крымской войны, «Хэда» вернётся на родину со всем навигационным оборудованием и научными приборами. 52 пушки, снятые с «Дианы», также будут подарены японцам. По образцу «Хэды» они построят ещё несколько шхун (разные источники говорят о трёх и шести).
Не знаю, есть ли в Японии памятник коммодору Пэрри и американской эскадре. Евфимию Путятину и его «Диане» – есть. На острове Хонсю в городе Фудзи. На каменном основании трёхтонный адмиралтейский якорь с фрегата, справа – стела с надписью, рядом на постаменте Е. Путятин во весь рост: левая рука покоится на эфесе палаша. А в 1881 г. японцы наградят русского адмирала Путятина орденом Восходящего Солнца 1-й степени.
Первые значимые межгосударственные контакты Японии с Россией и Америкой, положившие начало официальным, обусловленным договорами, дипломатическим связям сторон, выявили некий формат, стандарт этих отношений, который четко прослеживается в поведении двух стран до сих пор. Причём не только в отношениях с Японией, но практически со всем планетарным миром. Повадки, лицо адмирала Пэрри весьма соответствуют повадкам и лицу его страны. То же следует сказать и об адмирале Путятине. Но какие же это разные повадки, и как не похожи эти лица!
