Глава 1. И было утро, а затем — день, и еще десять дней!

За окном стояло холодное утро ранней осени, и ветер гонял по улицам рваные клочья густого тумана, удиравшего в сторону мрачноватых сопок. Их кокетливый летний наряд за два прежних дня уже подернулся золотистой вуалью, видны были красно-рыжие мазки кисти, которой то тут, то там осень помечала слои будущих картин золотого сна леса, отгулявшего свое очередное веселое лето.

На многочисленных озерах откричались, поставили на крыло птенцов и улетели на юг суматошные утки. Непоседливые охотники, открывшие очередной сезон, говорят, что разжиревшие куропатки уже нацепили белый маскировочный наряд, вовсю линяют зайцы, теперь заметные в кустах за добрую милю.  Жди  первого робкого снега! Уже скоро!

В небе черными запятыми висели отъевшиеся за лето вороны, цвета насыщенной глянцевой смоли.

Кру! Кру! – кричат они, предсказывая холодную длинную зиму, призывая мрачные тучи, беременные искристым снегом.

Купол мира хоть и был бездонно-голубым, но в этой синеве уже не было ласкового тепла, и ясно чувствовалось мертвенно-белое дыхание холодов подступающей долгой-долгой заполярной зимы.

Вернулся в Полюсный из южных краев и Егоркин. Совсем-совсем  недавно был старший мичман, а ныне  —  «молодой» военпенс, с запозданием оказавшийся на длинной скамье запасных. Нет, это еще один – предпоследний шанс стать молодым. По типу: молодой матрос, молодой курсант, мичман … Наконец – молодой пенсионер … а дальше только – молодой покойник. — Блин! – вслух выругался Палыч, в такт своим мыслям.

Он воспользовался утренним затишьем и вытащил из старого, когда-то бывшего тревожного чемоданчика разные части и материалы модели крупного масштаба, инструмент и судомодельные «приспособы».

Характерные черты красавца уже были узнаваемы, но еще предстояло трудиться, трудиться и трудиться – чтобы не ударить в грязь лицом … кого-то из досужих критиков. Пусть обзавидуются те, кто понимает толк в моделях! А кто не понимает – тот пусть в магазинах покупает китайские поделки под кораблики, этакие деревяшки с платочками на реечках – такие мысли бродили табуном по извилинам Палыча.

В дверь кто-то настойчиво стучал. А в это самое время Егоркин, как раз – не раньше, ни позже, высунув от усердия кончик языка, очень старательно припаивал гафель к ажурной мачте будущей модели своего любимого корабля. Привычно подскочив с подсели еще до шести утра, он трудился над своим будущим шедевром. А то тут ходят, хмыкают, советуют! В кого ни плюнь – знатоки! Пришибу кого ненароком, или паяльником носы прижгу!  Пусть себе спят спокойно!

Палыч-Сан  не хотел отвлекаться, надеясь на домашних. Прислушался. Дом – сирота! Хоть бы шорох какой! Щас! Никто уже не спит, притворяются, обормоты, отчаянно сжимая веки! Все ждут,  — у кого в семье нервы слабее!

Домашние  упорно делали вид, что они абсолютно лишены слуха. Палыч отвлекся. Бац! Это соскочил пинцет, и почти уже закрепленный гафель, радостно освободившись от захвата, провалился куда-то в щель —  в самое труднодоступное место, которое можно было выбрать лишь случайно.

–  Трам-тарам-тарарам! Все! – грозно сказал вслух  Александр Павлович, — сейчас я кого-то убью! С садизмом и предварительными извращениями! А когда меня выпустят из тюряги – лет эдак через десять, приеду и отлуплю всех остальных!

Всю программную речь – с десяток энергичных фраз – он произнес полушёпотом, для выхода бешено-негативной энергии. Про гафель, брашпиль, другие технические устройства и детали нашего мира, желая кому-то разместить их в самых неожиданных частях человеческого тела. Особенно — про домашних незваного пришельца и всех их родителей и особенностей их анатомии. И еще много чего – в различных невероятных комбинациях.

Александр задумался на секунду, не зная с кого начать – то ли со своих  ленивых домашних, то ли с этого не в меру настойчивого, и очень незваного посетителя. Последний почему-то не хотел пользоваться звонком, ибо не увидеть здоровенную кнопку на косяке двери он просто не мог.

Егоркин  раздраженно рванул дверь на себя. За ней стоял смуглый, тощий и длинный, как старая железнодорожная шпала, молодой парень. Между прочим, и такой же смуглый. Видимо, заблудшее дитя юга. Хотелось дать в лоб, так ведь не поймет с одного удара-то? Второй же раз бить будет уже некого, с такой-то дохлой конструкцией!

—  Ну? – вопросил Егоркин, презрев правила хорошего тона.

—  Вот тут старшему мичману запаса Егоркину  Аз Покой[1] повестка в  военкомат, на завтра, расписаться вот здесь и вот здесь надо.

—  Что? Наши заняли Москву? Кальтенбрюнер женился на еврейке? Не вовремя в военкомат занесло? Поймали? Проштрафился? – ехидно ворчал Палыч, впрочем, не давая парню рта раскрыть для ответа. Очень хотелось на ком-то отвязаться в лихом скандале … но это явно был не тот случай.

— Насчет Москвы – не знаю, новости как-то сегодня еще не посмотрел. А Кальтенбрунер, который с гаража бербазы, женился на татарке, а не на еврейке! — гордо ответствовал гонец.

— Чего? — чуть не упал Егоркин, —  Фамилия у него такая?

— Да нет, погоняло! Была бы у него такая фамилия — давно бы уже свалил в какой ни будь Мюнхен, или, на крайняк, в теплую Хайфу, а не катался бы на своей «девятке» по застарелым рытвинам дорог Полярного!

— Эх, не смотрело ваше поколение приличных классических фильмов! – горько вздохнул Егоркин, —  Да и то сказать, даже память у вас на китайских чипах сделана – уж больно узко-избирательна! — искренне пожалел молодежь старший мичман со скамейки запасных. Он как-то еще не привык к своему новому статусу. Палыч-сан продолжал совать свой нос во все дела, хотя они его уже никак не касались. Его терпели, и даже прислушивались – иногда. Ворчун Старой Гвардии — так иной раз его называли бывшие командиры, к которым он пока еще захаживал по старой памяти. Впрочем, это еще комплимент!

Егоркин тяжело вздохнул, пробормотав на выдохе под нос самому себе самые убийственные пожелания всем военкоматовским деятелям вместе, и персонально… кого вспомнил. Долго, надо сказать, бормотал, дыхалка-то у него была пока еще приличная, когда-то тренированная и бесконечным бегом, и ныряниями на время …  Память — тоже ничего, цепкая … Правда, давно это уже было!

Хорошо! Да, нет — просто здорово, что он не был колдуном на тот момент! А то бы такие монстры в нашей деревне по улице Сивко, за оврагом, бы бегали, что ты! Трехголовые и даже трех членные! Куда там Босху!

Затем  взял повестку у парня  и расписался на корешке. Захлопнув дверь за странным рассыльным,  он достал очки из кармана домашней куртки и углубился в изучение послания. Носить окуляры на носу, как делают все порядочные люди, он еще стеснялся, и применял их в самом крайнем случае.

— Всё, мать, призывают меня на службу! – поведал он на всю квартиру. Тон был нейтральным – не то радостным, не то – повествовательным.

Из дверей стали появляться домашние. Даже кошка вышла составить компанию хозяину Она, потягиваясь, вылезла в прихожую, покинув привычное теплое кресло. Подозрительно оглянувшись на всю компанию, мини-львица вопросительно мяукнула, с некоторой надеждой: —  Чего, на рыбалку?

Как порядочная северная кошка, рыбу она уважала.

— Куда-куда?! – спросила Егоркина жена Светлана, чуть не выронив из рук какой-то женский роман в мягком переплете. – Куда тебя могут призвать? Ну кому нужен потертый пенсионер сверх предельного возраста?

— Пенсия, Света, это еще не совсем тот свет! Иногда люди, все-таки, возвращаются! — гордо возразил глава семьи

—  Опять замыслили вместе с Петрюком и Коромыслиным тайный выезд на рыбалку? – опять приставала жена

— Ты, Света, на охоту,  имеешь ввиду?

— И грибы, и охоту, и рыбалку – имела бы я их всех ввиду, вместе с вашей хитро деланной ветеранской компанией! Как бы не называлось, всё  —  это просто различные версии условного наименования пьянки вдали от жён!

— А помнишь, как в июле вы с Коромыслиным за морошкой-то ездили? Это Светлана припомнила очередную страшную историю.

— Да разве все упомнишь? – дипломатично ответствовал Палыч-сан, не наболтать бы чего лишнего?

— Так вот, отказывается, вы купили по ведру у местных бабок на болоте и поехали к Коромыслину обмывать покупку!

— А чего? Дождь брызгал, дул противный ветер, а я вполне достаточно получаю, чтобы не торчать три часа вверх главным калибром! — защищался хозяин дома, —  Коромыслин проболтался?

— Да нет — другая конкурирующая сборщица указала на вас! — отрезала жена.

— Нет, но надо же! Куда катится этот мир? Он заслужил изобретение атомной бомбы! Вот ведь, какой завистливый народ! — взвыл Палыч басом сирены океанского буксира, —  Вот она сидела и продавала баночками, а мы с Коромыслом сгребли у соседки всё, что было! Зависть, зависть! Это все от гордыни! Самый страшный грех! Все остальные – лишь жалкие производные первой степени – укоризненно качал головой старый мичман, дурачась. — А сейчас – на войну, ей-Богу не вру, можешь приехать, проверить! Привезешь чего-то печеного, вкусного …

—  Фигушки вам и смолы горячей! На отдельные части тела, ага! А что —  нет? Вы бы даже на войну подались с визгами радости, только бы от жен подальше, только бы дома ничего не делать! На балконе порядка нет, полки не закрываются!

— Вот-вот, именно —  на войну! Морду набить любому вражьему войску в ответ на ваш ежедневный беспредел! Всё, собираюсь, и ухожу, хоть в Тумбу-Юмбу, демократию устанавливать! Чтобы своих политических и классовых врагов они бы поедали исключительно только по конституции и на основе соблюдения прав всех граждан! С чесноком,  солью и перцем!

— Трепло! Старое проспиртованное трепло! Хоть тельник свой вонючий смени!

— Ага! Понеслась! Забрала ветра в паруса дремлющего гнева! И, кстати, о птичках! Кто теперь у нас в ответе за свежие глаженные тельники и рубашки? Ишь, Вечный Двигатель  — в халате! Тебя послушать — так мы – прямо главные алкоголики на этой планете и в ее окрестностях! Шипишь, как гроза пустыни, распустила вон свой боевой капюшон!

—  Не главные, но с явной тенденцией к этому высокому званию! Каждый месяц эти зачеты сдаете! – парировала Света. —  Сначала картошки сходи купи, солдат удачи! —  привычно продемонстрировала она, кто в этом доме хозяин. — уходишь на войну, а бедную покинутую жену оставляешь без картошки и лука!

— Ну, вот, кому – война, а кому картошки не хватает! Для полного счастья… Диалектика! – философски вывел Александр Павлович, — И как это так я редко пьянствую? С вами запьешь по — серьезному!

---

[1] То есть А и П, по старославянской кириллической азбуке

Глава 2  Если неприятности неизбежны ….

Хлопнув дверью,  Александр скрылся в своей комнате и наспех переоделся.  На этот раз руководящее указание совпало с его собственными целями. Есть такие мудрые слова:

На флоте есть команды непротивные –

Налить вина, ухаживать за ледями …

… Приказ, совпавший с личными мотивами

На флоте исполняется немедленно! [1]

Детки, находящиеся дома по случаю очередного отпуска, и уже почти подпиравшие потолок, обгоняя папашу, помалкивали и скалили зубы потихоньку. Попробуй-ка вставь слово, так эта воюющая парочка вмиг объединится, перераспределит цели и получишь кинжальный залп с двух бортов! Причем, наплевать, чью сторону ты займешь! Пусть для начала сами разберутся, не в первой!

Ворча и бубня себе под нос, Егоркин двинулся в магазин, размахивая пластиковым пакетом. Картофель – картофелем, но у него появились и личные планы – все-таки предстояла продолжительная жизнь в мужской  компании – целых пять дней! Или уж как там пойдет – в добрые намерения и достойный уровень обеспечения в работе командования он не очень-то верил. И в трех из пяти случаях оказывался прав.

А с пустыми руками, как ни разу не образованному новобранцу, являться туда вовсе невозможно. Не по чину! Замшелому, как останки мамонта, ветерану без надлежащего запаса туда  даже подступать не пристало! Ну, минимум – оборжут, как смокинг на пляже! Это же, братцы мои, вы только представьте — поехал на войну, а водку забыл! Или там в военкомате отобрали! Да лучше от инфаркта на месте сдохнуть! Ха!

На улице ему встретились знакомые, которые были уже в курсе, а кое-кто тоже собирался на военные сборы со всей обстоятельностью бывалого воина.  Куда от этого денешься! А коли так – расслабься и получай удовольствие, ибо во всем есть хорошие стороны! Дело серьезное! – сообща решили они.

Тут были и длинный, как телеграфный столб и такой же тощий офицер- подводник Сергей Свешников, и Евгений Колотунов из ракетчиков, и Кот, друзья Коромыслин и Петрюк …

Даже настроение поднялось – компания подбиралась – еще та! Это – во-первых, а во вторых — каждый боялся, что окажется единственным идиотом, кого поймали, как цыгане вокзального зеваку,  и отправили в «Зарницу» для престарелых поиграть. Вроде бы и ничего страшного, но выглядит несолидно!

Мы, братцы мои, вляпались в такое время, что общественное мнение жестко высмеивает того, кто делает что-то задаром. Что-то больше других, что-то невыгодное и лично-ненужное, не получая никаких бонусов, в виде зеленых бумажек, или чего другого, материально-осязаемого.

А слова «для Отечества», «для Государства» отдают фальшью. Телик это нас так натренировал! Нет, ну а кому хочется быть (в очередной раз!) обманутым государством и зачисленным в «лохи» по современной терминологии?

Сейчас в почете – много украсть и не быть пойманным, «пилить бюджет» и рассовывать по карманам,  ни хрена не делать и много получать — вот это  линия героев нашего времени! Это – гонка за лидером!

Но есть и другие люди, есть иные события! А теперь, да в такой компанией, да с соответствующей экипировкой? Да хоть на рыбалку, хоть на охоту, хоть на борьбу с соседней деревней! Да пусть и на борьбу с алкоголизмом! Рюкзак — того, «сидор» — другого … И что еще нужно мужчине, чтобы спокойно не дожить до старости?

Примерно так думал Егоркин и братва из его ближайшего окружения. Они, конечно, были нормальные земные мужики, не чуждые веяниям времени, но, честное слово, им иногда еще снились их корабли, а в их сердцах и душах слышался давний отзвук серебряных боевых труб! Они как-то стыдились признаваться – мол, не по возрасту, но … ведь было, было!

Самим начинающим военпенсам пока «партизанить» не приходилось, но за время былой службы «партизан» вживую повидать-таки довелось  — на своих кораблях, в частях и базах. А сами они уже было решили, что минует их чаша сия. Законсервированных на случай «грандиозного шухера» кораблей в нашей стране давно не существовало — все списано и продано на металлолом по всему ближнему и дальнему забугорью бывшим и будущим вероятным противникам.

А тех, музейных экспонатов, самые молодые из которых спроектированы еще в восьмидесятых, которые еще хоть как-то, да на плаву, и кое-что умеют … — хм-хм … на всех не хватит! Вон, даже столпы военного образования, старейшие военные училища (как там их теперь обозвали? Институты?) режут тупыми садовыми ножницами по самым нежным местам!

Но, видно, министерство обороны, стряхнув  с себя остатки транса и комы переходного периода, пошло проторенной тропой. А что делать? Пока еще ни одной стране в прошлом не удавалось обойтись без подготовленного резерва.

Даже американцам – непререкаемому эталону наших нынешних правителей и недосягаемого образца для современных генералов, не желающих вспоминать, что многое эти заокеанские воины слизали с былой русской армии. Но нет пророков в своем отечестве! Явление это было редкое, и хотелось, чтобы был хоть какой-то  толк от всего этого. Поэтому, поглядеть на все это воочию из Москвы приехала целая группа генералов и полковников. А как же? В отчетах-то все равно наврут, так хоть сделают это грамотно! Под чутким квалифицированным руководством, так сказать!

А вот и повеселевший Коромыслин, старый верный товарищ, участник всех недавних приключений на собственную задницу.

Он явно был доволен, что на работу теперь ему ходить не надо. А какое-то время он проведет в последнем пионерлагере для мужика. Где-то бродящий Петрюк вышел на связь по мобилке и предложил обсудить в его гараже создавшееся международное положение и заодно провести проводы, а то когда еще … И целых пять дней в войсках …

— «Каждый охотник желает знать … насколько его посадят, если вдруг «вражья сила нагрянет» … —  жизнерадостно  хохотнул Коромыслин, цитируя кого-то.

— Ну, тогда сажать уже не станут – уверенно заключил Палыч – некому, да и некуда будет-то!

— Гроховский-то где? – поинтересовался у мужиков Свешников, поздоровавшись.

— А у него освобождение по случаю внезапной болезни. Волдырь у него где-то какой-то, говорят. Доктор лечиться отправил.

— Знаю, куда бы ему это волдырь прицепить! – заворчал Свешников – Опять отвертелся! Вражина!

— Так точно, Сергей Алексеевич! То-то я гляжу – фамилия у него какая-то подозрительная! – посмеивались мужики. Появился какой-то веселый несколько авантюрный настрой.

— Помолодели, что ли? —  удивился Палыч своим наблюдениям за своими мужиками вслух

— Чего купили-то? – поинтересовался он. Те показали. В магазинах выбор был, в целом, неплохой, но с фантазией у мужиков было хуже. Консервы, такие и сякие, копченая колбаса … Ну и … Да разумеется! Но – в разумных пределах. Ибо кто, как не военные знают, что на всю жизнь все равно никогда не напасешься.

Хорошо, хоть не война, в действительности! А то еще и патроны с собой вези, покупай у местных барыг!

Захватив того, сего, несколько возбужденная неожиданной полевой жизнью и предстоящими «мужскими играми на свежем воздухе», прихватив с собой кое-чего соответствующее поводу, братва двинулась к Петрюковскому гаражу. Так сказать – «На стремя’!».  Проводились! Но так – не очень. Больше для ритуала. Завтра – ранний подъем. Ещё успеется!

Вечер прошел в сборах, но Светлана, кажется, так до конца и не поверила всерьез об отъезде на сборы, ожидая от мужа очередной выходки. Вот ведь натренировал за жизнь подозрительность!

Даже дежурному по военкомату звонила – но тот, гордый, своей сиюмитной значимостью, ну точно как павлин своим хвостом, сказал, что это закрытая информация и  делиться ею он ни с кем не собирается!

«Ну, еще бы! Впервые за столько-то лет у них хоть что-то происходит взаправду! Загордишься тут!» —  ехидно  подумал недавний отставник, глядя на растерянное лицо жены, выслушавшей ответ дежурного.

«Вот, блин, создал я себе репутацию! Ещё ту! С этим надо что-то делать!  Но — потом…как ни будь!»

Так думал, сокрушенно вздыхая, старый служака. Так было каждый раз. когда военная судьба разлучала его с женой, и – по плану, и неожиданно!

Каждый раз,  уходя и уезжая, он мысленно клялся сам себе – мол, все, никогда ее обижать больше не буду! Себя, конечно, не обманешь, но подобрать оправдательный мотив своему поступку все-таки можно! Палыч долго ворочался на широченном персональном диване под телевизором, вспоминая свою кошмарно-романтическую молодость, вздыхал, чему-то улыбался и даже громко фыркал, подавляя смех.

Заснул уже перед самым рассветом. В назначенное время вскочил на ноги, безо всякого будильника, включил чайник и полез под душ. Когда еще удастся нормально помыться, чтобы тебя не торопили и толкали. Вопрос риторический!

А утром, чмокнув в щеку сонную жену, вскинув за спину объемистый и увесистый рюкзак, он вышел из квартиры, и зашагал, громыхая тяжелыми подошвами походных ботинок, в сторону военкомата.

Перед входом в военкомат, на длинном и широком крыльце,  толпились мужики. Они курили и обсуждали вчерашний футбол. Среди них было много давних знакомцев Егоркина. Все приветливо улыбались и здоровались друг с другом.

—  Началось, что ли? – ехидно спросил их Палыч.

— Сейчас узнаешь! – в тон ему ответил Толик  Котенко, по дружескому прозвищу Кот, тоже давным-давно снявший погоны и окунувшийся в размеренную «штатскую» жизнь, работая на каком-то военном складе. Снабжая воинские части всего гарнизона, он раздобрел. Работая на износ на благо тыла, видимо, не забывал Анатолий и себя.

— Ха! — сказал Коромыслин,—  заметив Кота в новеньком подогнанном камуфляже и удобным вещмешком своего собственного производства за плечами, —  Надо полагать, призвали на сборы совершенно случайно? Что-то где-то не срослось?

—  Не-а!- ответил тот, довольна жмурясь и потягиваясь. Повадки соответствовали кошачьей сущности  – не первый раз Палыч наблюдал такой феномен у людей со звериными, тотемными фамилиями.

— Проявил я как-то принципиальность в нормах снабжения, вот и ко мне проявили требовательность и неподкупность! – пояснил Толян, —  Да подумаешь! Всего-то десять дней! Переживу! Но – запомню, и мстя моя ему будет ужасной, как тест на две полоски для первокурсницы!

— С дурной собаки – хоть водки рог! – ехидно кивнул Петрюк, —  Слушай, а нам-то сказали — пять! – вдруг всполошился он, возмущенно плюясь, опять на … обманули, а? Нет, ну что за люди – как ступнул – так и сбрехнул! Тьфу!

— Десять, десять, не сомневайся! Мне разведка доложила точно! Это Харонов, темнило чертово, военную хитрость проявил — чтобы мы заранее не рассредоточились в разные стороны — как порядочные! А то ему отвечать за выполнение плана отлова «народных мстителей»!

Согласно каким-то своим очень важным планам, военкомат проводил призыв запасников на сборы. Предстояло выезжать в расположение одной из береговых ракетных частей на целых десять дней и жить уже слегка подзабытой суровой  мужской жизнью.

Нет, конечно, большинство из призванных могло принести намного большую пользу на любом из кораблей, хоть на крейсере, хоть на подлодке, хоть на тральщике. Это были офицеры и мичманы запаса, всю свою сознательную жизнь прослужившие на флоте командирами подразделений, инженер-механиками, техниками по различным системам корабельного вооружения. Тем более, что, по сроку службы они были ровесниками проектов кораблей всего того «музея корабельной архитектуры», который еще был на плаву и заполнял военные гавани флота.

Это было настолько очевидно, что военкоматовцы не поверили своим глазам и направили  их на переподготовку в береговые ракетно-артиллерийские войска.

Генеральный штаб интересовал вопрос, а что из всего этого получится. Поэтому, все это проводилось по инициативе и под руководством из Москвы, это – раз, набрать не удалось не только по соответствующим приписным военно-учетным специальностям, но и вообще, хоть кого-то, в два раза меньше – это два. Уж очень кому-то хотелось посмотреть, что их этого из всего выйдет — уж ежели да коли что – тьфу. тьфу, тьфу – не дай, Господи!

Не от хорошей жизни, но были, конечно, офицеры запаса из «полных пиджаков», но их было меньшинство в разношерстной массе.   Да и учебное  развертывание они проводили в строгом соответствие с задачами, то есть – на базе ракетной части.  Главное у чиновника — это израсходовать средства и отчитаться за них! И не фига выносить сор из избы – надо обильно пускать ее всяким проверяющим от командира, до самого Президента. А так им и надо – хотят обманываться – и пусть их!

Военкоматовские работники не совсем, чтобы с Луны упали, поэтому они предусмотрели и милицейские операции по отлову патриотов, определили формы и методы давления на руководителей фирм. А кто не захотел поддаться давлению  того призвали самого. Под роспись! В присутствии свидетелей! В лоб угрожая всякой ответственностью и грядущим подрывом деловой репутации через разные СМИ! А что? С волками жить …

Все просто, как апельсин — строй сменился, а законы — нет! Люди отрывались от работы, фирмы и компании теряли не гипотетические, ва вполне реальные деньги. Хозяев мобилизационные потребности и планы страны интересовали, примерно, как снег в Антарктиде. Правительство же волновали интересы крупного бизнеса … Отсюда и подходы … Поэтому, все пошло как обычно — «Надо обозначить» или: «Надо выполнить электронным пуском». Так и живем!

---

[1] Стихи В. Жарского

Виктор Белько