(Из книги  «Кроты ГРУ в НАТО» Часть 2, Глава 2)

Из штаба флота он поехал к отцу. В Фили, на высшие кур­сы, было предписано явиться завтра, и Любимов решил прове­дать старика. Отец в последнее время прибаливал. Сказывал­ся возраст, война, работа в МУРе, где он был следователем по уголовным делам.

По дороге Виктор размышлял над неожиданным поворо­том судьбы. Морская служба у него шла неплохо, и он уже меч­тал… Да мало ли о чем мечтал флотский офицер Любимов… Теперь, откровенно говоря, и неизвестно, о чем мечтать. Он попытался припомнить имена каких-то разведчиков, но, по­жалуй, кроме дважды Героя Советского Союза Леонова и его морских диверсантов, никто на память не приходил.

«Но не случайно же меня туда заткнули», — подумал с до­садой Любимов. Стал вспоминать, когда его судьба хотя бы не­взначай сводила с разведкой. Поначалу ничего не выходило. Не было у него таких встреч — ни случайных, ни закономерных.

Учеба в спецшколе, потом в военно-морском училище.

В июне 1948 года он стал лейтенантом Военно-морского флота Советского Союза.

Дипломы, офицерские погоны, кортики им вручали в тор­жественной обстановке в зале революции ордена Ленина Краснознаменного училища имени М.В. Фрунзе. Известный, знаменитый зал. Там еще устраивали балы российские гарде­марины. И они, советские курсанты, танцевали здесь. Убирали стулья, надраивали старинный паркет… И питерских девушек было не удержать. Двери КПП трещали под напором будущих офицерских невест.

Их выпуск считался юбилейным, 25-м. Разумеется, за годы советской власти. Но курсанты помнили историю своего учи­лища не только после 1917 года…

Выпускалось ни много ни мало— полтысячи человек — четыре роты корабельных офицеров и одна пятая рота — гид­рографов, которым предстояло обеспечивать навигационную безопасность мореплавания.

Из 500 офицеров в списке выпускников он стоял восьмым. Не по алфавиту, разумеется, по результатам учебы. А по традиции «краснодипломники» первого десятка имели право на вы­бор места службы. Такое право было предоставлено и лейте­нанту Виктору Любимову. Он выбрал Черноморский флот и по­сле приказа Главкома убыл к месту службы.

Как и положено, по прибытии доложился в штабе флота, неделю ждал назначения во флотском экипаже и вскоре по­лучил предписание. В бумаге с печатью значилось, что он те­перь командир башни главного калибра крейсера «Молотов». Такое назначение можно было считать удачей — крейсер пе­редовой на флоте, офицерский состав в основном фронтови­ки, корабль год назад посетил сам Сталин.

С трепетом вступал на трап крейсера молодой лейтенант Виктор Любимов, представился командиру— капитану 2-го ранга Петрову и в тот же день был приглашен к командующе­му эскадрой контр-адмиралу Горшкову, будущему Главноко­мандующему ВМФ Советского Союза.

Всякий раз, рассказывая потом об этой встрече, Любимов будет подчеркивать, был не вызван, а именно приглашен.

Контр-адмирал Горшков имел обыкновение принимать у себя каждого выпускника, пришедшего в эскадру, и беседовать с ним во флагманской каюте. Разговор тот Любимов пронес че­рез всю жизнь. Командующий был корректен, выдержан, веж­лив. Добрая получилась беседа, уважительная. Если можно так сказать, человеком почувствовал себя молодой офицер, лич­ностью, от которого многое зависит на корабле.

После встречи с командующим Виктор вернулся на крей­сер окрыленным. И началась служба. А она оказалась совсем не такой, как представлялась в романтических мечтах гарде­марину Любимову, — намного будничней, тяжелее.

Крейсер «Молотов» во время Великой Отечественной вой­ны при переходе из Севастополя в Новороссийск был торпе­дирован фашистами. Торпеда ударила в корму дальше третьей башни. К счастью, она уже была на излете, и потому гребные валы и винты остались целы, но верхнюю часть кормы оторва­ло взрывом. Таким образом, крейсер получил серьезное по­вреждение, погибли матросы, находившиеся на корме, но ко­рабль остался на плаву и своим ходом дошел до Новороссий­ска. Потом, в ходе судоремонтных работ крейсеру приварили другую корму, и он продолжал службу.

Второе ЧП, которое приключилось на «Молотове», про­изошло как раз в башне главного калибра, которой теперь ру­ководил Любимов.

Во время стрельб в башне случился пожар. Башня главно­го калибра устроена так, что боевое отделение находится на­верху, потом располагаются башенные стволы, а снарядные и зарядные погреба в самом низу, почти у кингстонов, на глуби­не 12 метров.

Так вот, при подготовке к стрельбе сначала из погреба под­нимается снаряд, за ним два полузаряда пороха — этакие поро­ховые макаронины, обтянутые шелковой оболочкой. Шелк рвет­ся, и порох попадает между роликом и тросом подъемника. От трения воспламеняется весь полузаряд, и пламя ударяет вверх в шахту и, что самое страшное, — вниз в снарядные погреба.

Спас крейсер от неминуемой гибели турбинный маши­нист. Увидев в погребе пламя и не ожидая команды с мости­ка, он открыл краны орошения и затопления. Погреба были затоплены.

Как выяснилось позже, виной всему та самая немецкая торпеда, оторвавшая корму и деформировавшая одну из час­тей подъемника. Теперь, когда эти части разошлись, шелковая оболочка не выдержала и оборвалась, пороховой заряд об­нажился. В ходе этой аварии погибли матросы, в основном те, что находились в погребах.

ЧП было громкое, на весь флот, и с тех пор о башне крей­сера «Молотов» пошла дурная слава. И хотя поломку вскоре устранили, никто из матросов в башенный экипаж идти слу­жить не хотел.

Поэтому, когда ее экипаж возглавил лейтенант Любимов, матросы тут были, как говорят в народе, «оторви да выбро­си» — отпетые нарушители дисциплины. Правда, молодому ко­мандиру повезло со старшиной. Мичман Чернов умел держать в кулаке эту ораву. Да и Любимов не за чьи спины не прятался. Через несколько месяцев, когда Любимов освоил башен­ную технику на практике, объявили— предстоит флотское учение. У крейсера «Молотов» трудная задача — он должен провести стрельбы ночью, в сложных метеоусловиях. Цель подсвечивали осветительные бомбы, сбрасываемые с самоле­та. Но и этого руководителям учений показалось мало. Стрельбы следовало выполнять в противохимическом защитном кос­тюме и в противогазе.

Все понимали, сколь непростое дело предстоит выпол­нить коллективу, и поэтому в башне главного калибра шли упорные тренировки. И вот накануне выхода в море, на уче­ние, башня подтвердила свою дурную репутацию. Как-то мич­ман Чернов, разыскав Любимова, доложил:

—  Товарищ командир, у нас ЧП.
У Любимова похолодело внутри.

— Что случилось?
— Снаряд упал.

—  Куда упал?

—  Из боевого отделения в погреб. Подъемник разнес
вдребезги.

—  Головка боевая?

—  Да нет, к счастью, учебная, болванка.

Прибежали в башню, спустились вниз. Действительно подъемник разбит. А это значит, башня главного калибра вы­шла из строя. Вместо трех стволов огонь могут вести только два. И это накануне похода, флотских учений, боевых стрельб. Худшего не придумаешь.

Но что делать, Любимов идет, докладывает командиру боевой части, тот— командиру крейсера и далее по коман­де — командующему эскадрой.

Горшков был немногословен: «Башню починить, команди­ра башни — наказать».

С тем и вышли в море, на учения. А дальше помогли золо­тые руки матросов из дивизиона живучести корабля. «Пахала» судовая мастерская, изготавливая запчасти для ремонта подъ­емника, лейтенант Любимов, мичман Чернов и командир ди­визиона живучести капитан-лейтенант Иванов, забыв про от­дых, восстанавливали вместе с матросами поломку.

Пока дошли от Севастополя до Поти, подъемник работал как новенький. Доложили Горшкову. Тот отменил приказ о на­казании Любимова.

Потом были стрельбы — ночью, при плохой видимости, но башня главного калибра не подвела.

Главный калибр крейсера «Молотов»

В моем архиве хранится старый, истрепанный номер жур­нала «Огонек», изданный в 1949 году. Мне подарил его Вик­тор Андреевич Любимов. На фотографии, у орудий своей знаменитой башни он и четверо его матросов с кубком Главкома. И надпись под снимком: «79 августа 1947года на палубе крей­сера «Молотов» беседовал с моряками великий вождь совет­ского народа Иосиф Виссарионович Сталин.

С того дня прошло почти два года, но день этот так ярко запечатлелся в памяти, словно был вчера. Иосиф Виссарионо­вич пожелал экипажу успехов. Моряки поклялись оправдать доверие вождя. Они сдержали слово: в прошлом году крейсер «Молотов» завоевал переходящий приз Главнокомандующего Военно—Морскими Силами по артиллерийским стрельбам — большой, художественно оформленный кубок».

Позже у Любимова произошла еще одна встреча с коман­дующим эскадрой контр-адмиралом Горшковым. Адмирал вы­шел в море на крейсере «Молотов», а Любимов заступил вах­тенным офицером.

Пришлось докладывать. Горшков вспомнил молодого офи­цера, их беседу, поломку башни.

— Ничего, — улыбнулся командующий, — за одного бито­го двух небитых дают. Держись, лейтенант.

И он держался. Морская корабельная жизнь ему нрави­лась. Откуда у коренного москвича, не видевшего ничего, кро­ме Москвы-реки, тяга к морю? Кто знает?

Он перебирал в памяти свои жизненные ступеньки и еще, еще раз убеждался: в разведке оказался совершенно по слу­чаю, возможно, даже по чьей-то злой воле.

И самое главное — ничего у него нет от разведчика. Хотя, признаться, какие черты и качества нужны в разведке, он себе толком не представлял.

Виктор добрался до Кутузовского, дворами прошел к род­ной школе. Первая советская — так она называлась. Постоял, вспомнил, как много погибло ребят из его класса. Несмотря на свои 15—16 лет, они рвались на фронт.

Если бы не спецшкола, он тоже оказался бы там. Да вос­питатели, преподаватели смогли убедить: фронту нужно не пу­шечное мясо, а грамотные морские офицеры. Для этого надо много знать и уметь. И чем больше он постигал морскую нау­ку, тем глубже понимал пропасть своего незнания. Чтобы во­дить в бой корабли, следует долго, упорно учиться. Спецшко­ла, подготовительный курс, военно-морское училище… Пять с лишним лет. Да и потом судьба ему улыбнулась. Совсем молодым лейтенантом он ушел в незабываемое плавание — из Балтики Кильским каналом в Северное море, потом вдоль бе­регов Франции, в Бискайский залив, дальше Гибралтар, Сре­диземное море. Дарданеллы, Босфор и, наконец, через Чер­ное море в Новороссийск. Чего только стоил шторм в Бискае! А Кильский канал? Канал! Ба! Вдруг он вспомнил! Так вот где собака зарыта! Разведуправление. Расписка в получении… Фо­тоаппарат… Вкрадчивый инструктаж офицера разведуправления Балтийского флота. И он с присущей ему старательностью все выполнил. Да, именно так это и началось…

Михаил Болтунов