Культура взятки

Бизнес фирмы «Оазис» процветал. Молдавское вино, дешевое и доступное, лилось рекой. Зигель договорился с молдаванами, приезжающими на грузовиках, о поставках малосольных огурцов и теперь бочка с ними стояла даже в коридоре офиса.

Недодаев с Толкушкиным сначала радовались запасливости Германа Борисовича, но когда святые отцы зачастили в гости, радость сменилась раздражением. Святые отцы захаживали по вечерам, дождавшись того момента, когда Нина Михайловна покинет офис. Она всем своим видом выражала презрение к бражничающей братии, мешая получать полное удовольствие от рюмки под хрустящий огурец. У отца Николая маленькие соленые огурчики вызывали умиление. Несмотря на свою атлетическую фигуру, Николай был не прочь причаститься к сорокаградусной искусительнице. Ласковые призывы Германа Борисовича отведать огурчиков, переросли в постоянную церемонию. Толкушкин быстро приносил «Кристалл» или «Левизовскую», коих особенно почитали отцы за чистоту слезы и незамутненное сознание поутру.

В одни из таких вечерних посиделок отец Николай предложил расширить географию деятельности фирмы, обещая освящать ее путь. Они получили распоряжение своего далекого начальства — узнать подробнее настроения в глубинке российской земли и определить возможность дальнейшего продвижения католицизма.

— Нам нужны знающие страну люди, немало поколесившие по ней. Для таких дел годятся отставные военные, не связанные семейными узами и оседлой работой — громко вещал отец Петр.

— Может, вам вооруженный конвой нужен, да еще казачья сотня в придачу? — с нескрываемым сарказмом заметил Зигель.

— Иудей, будь скромней, — вдруг стихами заговорил Николай.

Недодаев отправил сильно причастившихся отцов к ним в офис, где на диванчиках, стоящих вдоль стен почивали миссионеры.

Учредители «Оазиса» совещались до глубокой ночи, и пришли к выводу — продолжить намечающееся сотрудничество с представителями католицизма. Зигель, в силу своего происхождения, не мог им заниматься, но обещал обдумать и прикинуть его реальные перспективы. Андрею нельзя надолго покидать командный пункт фирмы, и перст судьбы в очередной раз уперся в Толкушкина.

— А Пересыпкина почему не послать? — вяло упирался Павел, прикидывая в уме возможные варианты перенесения трейсерского движения в российскую глубинку.

— Классику нужно внимательнее читать. Вспомни, что ксендзы сделали с шофером Козлевичем, — смеялся Недодаев.

С экспедицией компаньоны решили погодить, ввиду малочисленного кадрового резерва. Но утром в офисе пред ясные очи Недодаева предстали старые знакомые по ОБОЗу: Чертков, Бабищев и Выгран. Зигель немедленно записал их данные в свою амбарную тетрадь и новоявленные сотрудники «Оазиса» на полных правах проходили инструктаж.

Через неделю Пересыпкин получил в свое распоряжение новенькую «девятку», а «двойка» отошла к Черткову с Бабищевым. Андрей подчинил Выграна Толкушкину, дав указание готовить из него замену на случай длительной командировки. Священнослужители согласились подождать некоторое время, необходимое для подготовки совместного мероприятия.

Зигель ежедневно расширял диапазон действий фирмы, выполняя бессмертные наказы знатока непотопляемости академика Крылова.

Он разворачивал фирму в многопрофильное торгово-промышленное предприятие, именуемое модным словом «холдинг». Чертков с Бабищевым были им определены на поиск, закупку и торговлю рыбной мукой.

— Водкой и сигаретами торговать — заметно и опасно. Нужно предлагать незаметные и очень нужные вещи. Это исключительно выгодно, — поучал Герман Борисович компаньонов.

— Да какая выгода от твоего рыбьего меха? — недоумевал Андрей.

— Не меха, а муки, молодой человек. Курочки ее едят — и яички несут крепкие. Им кальций нужен, фосфор опять же. Да и тебе он не помешает. На яйца куриные спрос будет всегда и мука рыбная нужна всегда. Там должны появиться наши руки. Сунь сейчас свои руки к бензину, спирту, хлебу — голову оторвут.

Чертков с Бабищевым зарегистрировали товарищество «Настоящий косинус», основным учредителем которого стала фирма «Оазис». Поехали в Угрюмов на птицефабрики вагоны с рыбной мукой, закупленные у рыбаков  Севера и Дальнего Востока. Схема была следующая: с помощью молдавского вина доставались запчасти для дизелей; те, в свою очередь, обменивались на выловленную рыбу, которая перерабатывалась в муку, после чего  на птицефабриках менялась на куриные окорочка, реализовывавшиеся через торговую сеть. Герман Борисович умело обменивал один продукт на другой, подходя с нарастающей прибылью к итоговому результату, выраженному в реальных дензнаках.

Чертков однажды выгодно поменял вагон с куриными окорочками на новые запчасти и прибыл на фирму триумфатором. Но Зигель не одобрил подобную самодеятельность, осудив стремление горе-бизнесменов замкнуть обменный процесс в кольцо.

— Где же мы деньги возьмем в конечном итоге? — вопрошал Герман Борисович. — Нам деньги нужны, а тебе, Чертков, нравится сам процесс. Так и будешь обменом заниматься без конца, папуас!

Самая большая партия вырученной за чертковские запчасти рыбной муки была арестована милицией. Вагоны опломбировали и отогнали в тупик. Толстый капитан сидел в диспетчерской, попивая чай из большой красной кружки. Цвет кружки был абсолютно идентичен с цветом капитанского лица, про которое говорится: пройдет хозяин  в дверь, а щеки  еще полчаса в проеме  колышутся. Напившись чаю, капитан сгреб все товарно-транспортные накладные в портфель, и, не объясняя причин задержания вагонов и изъятия сопровождающих документов, убыл с территории. Зигель и Недодаев, тщетно дожидавшиеся окончания чаепития в соседней комнате, недоуменно переглянулись. Перебийнос, прибывший с грузчиками на грузовиках, нашел вагоны и предложил вывезти муку, несмотря на печати и пломбы. Военизированную охрану бригадир взялся нейтрализовать и обеспечить свободный выезд.

-Ты еще «языка» захвати в милиции, махновец! До седых волос дожил, а все не навоевался, — сокрушался Зигель.

Недодаев отправил неистового бригадира с ватагой на базу, а сам с Германом Борисовичем на «девятке» Пересыпкина убыл в офис. Долгие совместные размышления в конторе по вечерам стали нормой жизни для компаньонов. Толкушкин присутствовал на них все реже, активно готовя себе замену в лице Выграна. Зигель посмеивался над этим процессом, утверждая, что Выгран раньше по крышам начнет ходить, чем вникнет в тонкости коммерческого дела. На этот раз совещание было посвящено одному конкретному вопросу — освобождению арестованного вагона, и решение принято единогласно: компаньоны решили дать взятку излишне ретивому милицейскому начальству, остановившему процесс яйценоскости в Угрюмове и окрестностях. Но как дать  и кому? — эти вопросы по-прежнему стояли на повестке дня и не выходили из головы.

Следующий день начался с поисков таинственного капитана. Чертков, посланный в диспетчерскую, разузнал его фамилию и должность. Вместе с Бабищевым они официально прибыли к капитану в кабинет с целью выяснения причин задержания вагонов. Долгие рассуждения милиционера об усилении борьбы с терроризмом, не прояснили ситуацию с рыбной мукой.

— Кажется, из рыбной муки еще не научились делать взрывчатые вещества, да и я не Бен Ладен! — сорвался Чертков.

Бабищев один вернулся из управления, где Черткова оставили  за решеткой до выяснения личности.

— Когда идешь в полицию, документ какой-нибудь свой бери! — кричал на Бабищева Андрей.

Но тот как раз взял паспорт, почему его и отпустили. Недодаева успокоил Зигель, налив ему полстакана «Кристалла». Нина Михайловна, выглянувшая на крики, принесла бутерброды.

— Себе налей, — скомандовал директор.

— Мне голова трезвая нужна. Я ею думать буду, — возразил Герман Борисович.

— А я что, по-твоему, головой только ем и пью? — все еще кипятился Недодаев.

— Большинство населения только так и пользуются головой. Они в нее едят и пьют, иногда расчесываются, — пустился в рассуждения Зигель. — Ничего в этом зазорного я не вижу.

После расслабляющей выпивки компаньоны решили обратиться к адвокату Манакину, который в свое время сам был милиционером. Манакин, (естественно, за приличное вознаграждение), сообщил — от какого именно предложения капитан не сможет отказаться. Этот способ подкупа исключал выход на прямой контакт и всякие неприятные неожиданности.

У капитана нашли престарелого дедушку-филателиста и послали Толкушкина обменяться с ним по предварительной договоренности марками. Зигель загодя съездил на собрание коллекционеров в городской парк. Там он долго ходил, смотрел разные альбомы с марками, пока не купил редкую дорогую марку царских времен. Сумма покупки превысила тысячу долларов, но содействие милиции Зигель оценивал выше. Драгоценная марка торжественно была вручена Толкушкину для обмена. Зигель при этом долго разглагольствовал о большом жизненном опыте, высмеяв в очередной раз сидящего за решеткой Черткова. Особое внимание Герман Борисович уделил совершенствованию культуры взятки, ее роли в процветании бизнеса.

Толкушкин, получив марку на руки, спрятал ее в бумажник.

-Ты бы еще в карман положил, Паша! — возмутился Зигель. — Марка должна быть в альбоме! На худой конец в конверте, конверт в дипломате.

Наконец Паше вручили конверт, куда положили марку; дали папку в руки. Толкушкин еще раз созвонился с дедом, договорившись о встрече. Павел поехал с Бабищевым на все той же многострадальной «двойке». Встречу назначили в небольшом скверике при въезде в поселок Бухалово, прилегающий к городу. Дед появился вовремя. Он шел также со старым потертым клеенчатым портфелем. Бабищев, увидев деда в лобовое стекло, уныло произнес:

— Приличные люди в его возрасте уже не живут.

Но Толкушкин, не дослушав соратника, легко перемахнул через внушительную скамейку и быстрым шагом подошел к старому коллекционеру. На этой скамейке они уселись, принявшись рассматривать принесенные для обмена марки. Дед долго разглядывал марку в складную лупу; наконец, изъявил готовность меняться. Толкушкин, попялившись для приличия в принесенный альбом, выбрал марку побольше, с крейсером «Аврора» на рисунке. Обмен состоялся, после чего Паша, за неимением иных препятствий, снова перепрыгнул скамейку уже в обратном направлении. Дед семенящим шагом быстро покинул скверик, скрывшись за дощатым забором в направлении Бухалова.

— Интересно, это  название имеет географические корни или придумано жителями, любителями побухать? — Бабищев был также словоохотлив, как Герман Борисович.

— Побухать у нас везде любят, в каждом районе и поселке. Может, тут под землей что-то бухало, — предположил Толкушкин.

 Разговаривать с капитаном в милицию отправился Недодаев. Зигель отказался, аргументируя это возможными проблемами антисемитизма. Андрей поставил в известность красномордого Храпко, что его дед разжился редкой маркой и еще разживется, если капитан не будет препятствовать «Катализатору», немедленно освободит Черткова и снимет арест с вагонов. Храпко моментально оценил изящный ход бизнесменов, подумав, что с такой тонкой взяткой можно не бояться внутрислужебных расследований.

 «С такими клиентами свободно купишь новый автомобиль, достроишь дом и жить будешь припеваючи», — ликовал в душе капитан.

Черткова привели в кабинет и передали на руки директору «Оазиса». Храпко при Андрее позвонил в диспетчерскую и разрешил выдать содержимое вагонов соответственно товарно-транспортным накладным. Документы он отдал Черткову, которого попросил выйти. Андрей с капитаном уточнили периодичность обмена марками и порядок обращения к последнему в проблемных случаях.

Капитан Храпко своими успехами на милицейском поприще был обязан брату своей супруги подполковнику Сутулову, занимающему пост заместителя начальника областного управления внутренних дел. Он поведал шурину о  задержании вагонов с рыбной мукой и об изящном решении  вопроса освобождения оного бизнесменами фирмы «Оазис». Сутулов долго карабкался по служебной лестнице, особенно скользкой в эпоху демократических перемен. Подполковник был осторожен, хитер и корыстолюбив. Его также восхитила тонкость решения проблемы, ее необычность и перспективность.

— Да, наши дедушки и бабушки насобирали много чего ценного, филателистики, фалеристики родные. Присмотрись к этой фирме поближе, узнай, что за люди там работают, — распорядился Сутулов.

— Узнал уже. Ничего интересного. Мелкая конторка, еврей, пара-тройка отставных вояк, бригадир с бомжами. Винцом приторговывают, мукой вот занялись. Трейсер у них имеется.

— Это что за черт? Какой такой трейсер? — подполковник не на шутку озадачился.

— По крышам ходит.

— Лунатик, что ли?

— Не лунатик. Спортсмен такой. По прямой в городе перемещается для расслабления и удовольствия, — со знанием дела доложил Храпко.

— Прекратить. Того и гляди, на голову что-нибудь сбросит. А головы разные бывают… Нет, не простая эта фирмочка. Чувствуется класс. Высшая лига. По почерку видно. Потихоньку содействуй, информацию собирай. Я за ней тоже присмотрю. Такие курицы в огороде не растут. Яички золотые снести могут. Нам они пригодятся, — закончил свой монолог подполковник.

Так и не врубился Храпко, кто пригодится: то ли «Оазис», то ли яйца… Но, напрягшись, сделал умное понимающее лицо, с каким и вышел из кабинета. Прекратить трейсерство Толкушкина капитану не удалось. Павел за отсутствием времени забросил это занятие, рассчитывая в совместной с попами командировке наверстать упущенное.

События в новоиспеченном холдинге развивались стремительно. Зигель отделил Перебийноса в отдельное товарищество «Настоящий косинус». Это товарищество, по задумке Германа Борисовича, должно было заниматься исключительно разливом вина, его хранением и реализацией. Перебийнос долго и шумно протестовал против навязанного его конторе названия. Он хотел — ни много, ни мало — именоваться «Запорожской сечью». Но Зигель пресек вольницу в названии на корню, «пойдя на поводу решений бешеной Катьки», как кричал бригадир.  (Перебийнос болезненно реагировал на исторические события времен Екатерины, называя гетмана-соглашателя «запроданцем»).

Недодаев не вникал в исторические дрязги буйного хохла с хитрым евреем, глядя на это с нейтральной российской позиции. В бизнесе нет национальностей, утверждал Андрей, есть только поиски выгоды.

Но буйная казацкая порода таки вмешалась в налаженные схемы бизнеса.

Перебийнос, пользуясь формальной автономией, в одностороннем порядке нарушал с трудом достигнутые договоренности. Для новоиспеченной фирмы купили подержанную «Ниву», на которой потомок запорожцев носился по городу, проверяя работу винных точек. Во время своего очередного рейда, Перебийнос поставил свой автомобиль возле трехсотого «Мерседеса». Владельцы «мерса» в оскорбительной форме неосторожно посоветовали бригадиру убираться самому и «забрать свою лушпайку». Перебийнос впоследствии утверждал, что отвесил пару воспитательных подзатыльников, после которых «чупа-чупсы» упали лицом на асфальт и сильно разбились. Он настаивал на том, что «Нивой» только случайно зацепил дверь стоящего «Мерседеса», а не таранил его, отъехав для разгона.

Недодаев долго вел переговоры с малиновыми пиджаками. Изрядная компенсация, выплаченная в качестве штрафных санкций за буйство Перебийноса, проделала изрядную дыру в бюджете холдинга. Зигель, бесконечно причитая по этому поводу, назвал бригадира Перебийбандитом и предложил отправить его вместе с Толкушкиным и отцом Николаем в командировку. Герман Борисович поклялся придумать такое задание буйному атаману, которое потребует приложения всей его неуемной энергии и отобьет охоту буйствовать понапрасну.

— От буйства тоже должен быть толк. Если мы дурную энергию не сможем использовать в мирных, точнее, полезных для дела целях, — что мы за бизнесмены? — спросил Зигель Андрея. Андрей на все стал согласен. Удовольствия от длительных переговоров с бритоголовыми ему хватило надолго.

— То в милицию несешься, то на «стрелку»… Разбирайся со всеми… Все!  Черткова — на завод, Перебийноса — к святому отцу в подчинение и на перевоспитание, — отрезал Недодаев.

Временно присмиревший бригадир был ошеломлен суммой отступного за два подзатыльника, и поэтому без особого шума воспринял решение руководства. Будущие соратники ему понравились. Загадочный трейсер с попом-культуристом показались Перебийносу подходящей компанией для длительного путешествия. Ему надоело сидеть в цеху, контролируя процесс разлива вина. Душа бригадира тянулась к странствиям и приключениям.

      Толкушкин тоже устал от коммерческой рутины. Он усердно готовился к предстоящей командировке. Долго торгуясь с Зигелем, Павел, при поддержке Андрея, выбил деньги на мечту своего детства, юности и зрелых лет. Он приобрел десятилетний японский джип «Исудзу-Труппер» и, уже на свои средства, приводил его в порядок. Герман Борисович нудно выговаривал Недодаеву за поддержку таких расточительных, по его мнению, покупок. Обещание Толкушкина — отработать в командировке затраченные на покупку джипа средства — несколько охладили возмущение Зигеля, но не прекратили его вздохов и стенаний. Главный финансист холдинга именовал этот автомобиль такими словами, которые Недодаев запретил громко произносить в офисе, чтобы не травмировать Нину Михайловну. Они очень выразительно и оскорбительно искажали настоящее название джипа.

Тут еще Андрей заявил, что пора покупать для директора пятую модель БМВ. Зигель впал в ступор, наотрез отказавшись в ближайшем квартале финансировать такую дорогую покупку.

 — Андрей! Зачем вам эта боевая машина вымогателя? На таких только бандиты ездят. Возьмем лучше девяносто девятую. Модель новая, запчастей много, в ремонте дешевле иномарок будет.

 — Вы, Герман Борисович, человек с большим жизненным опытом, и наверняка знаете французскую поговорку о том, что небогатому человеку не по карману покупка дешевых вещей. БМВ не ломается, в отличие от «Жигулей», дольше служит, престижнее смотрится. Приезжает к вам бизнесмен на «Запорожце» — и вы разве будете его серьезно воспринимать? Престижный автомобиль директора — лучшее инвестиционное вложение фирмы, залог ее будущего успешного процветания. В бизнесе доверие к партнерам — немаловажная составляющая успеха. А в основе доверия лежит уважение к атрибутам богатства. По одежде — встречают, а провожать нас не надо, — как говорят в России.

 Зигель жаловался на уменьшение оборотных средств. Андрей не понимал, куда  он собирается вкладывать деньги фирмы, когда схема работала практически без них. Они получали вино на реализацию, сроки которой позволяли решать вопрос с запчастями, рыбной мукой и куриными окорочками. Недодаев порекомендовал Герману Борисовичу составить бизнес-план командировки Толкушкина с Перебийносом, чтобы коллеги  не катались понапрасну и не жгли бензин.

Зигель долго хмурился, морщился. Наконец, согласился на покупку БМВ в следующем месяце.