Времена не выбирают,

В них живут и умирают.

Большей пошлости на свете

Нет, чем клянчить и пенять.

Будто можно те на эти,

Как на рынке, поменять.

Александр Кушнер

В 1929 году двадцатишестилетний радист-полярник Эрнст Кренкель в своем дневнике (вел дневники всю жизнь, начиная с 1924 года) во время подготовки к экспедиции на Землю Франца-Иосифа записал: «Не могу понять, как это люди могут быть довольны? Неужели ни к чему не стремятся? Деньги? Не в них счастье. Должно быть какое-то внутреннее доволь­ство, и, если есть цели, то они должны быть не чересчур далекими. Хорошо, у меня цель -Север. Но беда в том, что Север это только оригинальничание — не больше. А во имя чего? Чего я этим добьюсь? Север — это средство, но, к сожалению, не знаю для чего».

Написано как бы в предчувствии встречи с Отто Юльевичем Шмидтом.

Эрнст Теодорович Кренкель родился 24 декабря 1903 года в Белостоке (ныне Польша) в семье инспектора коммерческого училища Теодора Эрнстовича Кренкеля. Дед учился в Дерптском университете на теолога, но не закончил его и стал преподавателем немецкого языка. Сарапул-Баку-Белосток-Москва — такова траектория передвижения семьи преподавате­лей по городам и весям Российской империи. Дед был неисправимым романтиком, веселым и общительным человеком. Умер в Москве в 1922 году от стенокардии («грудной жабы», как тогда говорили). Отец унаследовал от него неистребимую жажду путешествий.

В 1924 году, закончив курсы радиотелеграфистов и проработав на Люберецкой радио­приемной станции, отправился в Ленинград с мечтой устроиться радистом на корабль. В кармане у него была записка от московского приятеля знакомому мотористу буксира на Не­ве: «Петя, пристрой этого парня. Он в доску свой». Но на бирже труда опытные радисты (кораблей не было) направили его в Адмиралтейство, где набиралась команда зимовщиков «куда-то на север, где холодно и бродят белые медведи», и требовались радисты. Случай? Да, но какой!

Вообще, жизнь отца подтверждает высказывание: «Бог бережет и, если дает, то сразу и много». Отцу фатально везло: и когда пуля пролетела в сантиметре от виска (кто-то из зимовщиков на Маточкином Шаре чистил старый «Смит-Вессон»), и когда из его рук вы­рвало горящую канистру с бензином на станции «Северный Полюс» в 1937 году, и во время войны в Красноярске, когда оголенный провод упал ему на шею (спас сослуживец, который успел сбить провод доской).

Но особенно отцу везло на людей, которых он встретил на своем жизненном пути. В пер­вую очередь, это касается Отто Юльевича Шмидта, которого отец встретил в 1929 году при строительстве полярной станции в бухте Тихой, остров Гукера, Земля Франца-Носифа. Отто Юльевич стал начальником, наставником и старшим товарищем Эрнста Теодоровича на всю жизнь. На фотографии зимовщиков станции Бухта Тихая изображены четыре человека, которые задумали и реализовали создание Главсевморпути: Рудольф Лазаревич Самойлович, Отто Юлье­вич Шмидт, Владимир Юльевич Визе и Владимир Иванович Воронин. Эти замечательные люди и полярники впоследствии и определили полярную судьбу отца.

И опять везение: 12 января 1930 года отец установил связь на коротких волнах с ан­тарктической станцией адмирала Берда. Для этого потребовалось, чтобы Эрнст Кренкель «вывез короткие волны в Арктику», и так расположить верхние слои ионосферы, чтобы связь Земля Франца-Иосифа с Антарктидой стала возможной.

Вообще вершиной своей полярной карьеры отец всегда считал зимовку на мысе Оло­вянный — острове Домашний в 1935-36 гг. На острове Домашний он и Николай Георгиевич Мехреньгин зацинговали. Выжили чудом — Шмидт получил телеграмму отца: «У обоих мо­торов подставки подвержены коррозии. Ведем переговоры с Зандером» (участник экспеди­ции Георгия Седова, умерший от цинги). Шмидт все понял, ледовая обстановка позволила кораблю «Сибиряков» подойти к острову Домашний и снять зимовщиков. После этого, еще не совсем выздоровев, отец включился в подготовку экспедиции на Северный Полюс.

На фотографии 1946 года мне 6 лет. Отец — начальник управления полярных станций Главсевморпути — на даче в своей «радиорубке». Но в 1948 году вся четверка папанинцев попадает в опалу. Отца увольняют из Главсевморпути, запрещают работу в Арктике. На 8 лет позывной RАЕМ исчезает из эфира.

В 1956 году наступает «оттепель»: RАЕМ возвращается в эфир, с 1961 года отец ста­новится председателем Федерации радиоспорта СССР, с 1966 года председателем правле­ния Всесоюзного общества филателистов.

В 1968-69 годах, благодаря своему другу Евгению Константиновичу Федорову, при­нимает участие в 14-ой САЭ начальником рейса НИС «Профессор Зубов». После рейса, сходя с трапа, почувствовал себя плохо — микроинфаркт. Работа на лебедке станции СП да­ла о себе знать.

8 декабря 1971 года у отца произошел трансмуральный инфаркт. Последними словами отца, обращенными к водителю, когда мы вставляли носилки в карету «скорой помощи», были: «Привет пилоту!».

Имя Э.Т. Кренкеля присвоено колледжу связи в Ленинграде (Санкт-Петербурге) и НИС погоды «Эрнст Кренкель», заливу острова Комсомолец (Северная Земля) и полярной геофизической обсерватории на острове Хейса.

Умирают не только люди, но и корабли. НИС «Эрнст Кренкель» (1971 года построй­ки) после успешных украинских антарктических экспедиций: 2-ой в 1997 и 3-ей в 1998 году был продан на металлолом в 2003 году.

Марк Лазаревич Галлай, известный летчик-испытатель, сказал: «Такие люди, как Эрнст Теодорович, — надежное средство для восстановления пошатнувшейся веры в человечество».

Таким был мой отец — радист-полярник Эрнст Теодорович Кренкель.

Теодор Кренкель