Памяти Алексея Лебедева 

Пережила поэта слава.

Тебе не стать уже седым.

Ты в светлой памяти подплава

Остался вечно молодым.

На мостовых петровской кладки

Остался твой незримый след.

И лишь у пирсов Усть-Рогатки

Давно твоей подлодки нет.

Она пришла в свой порт конечный

И там осталась навсегда.

Над нею реквиемом вечным

Плывут и волны, и года.

А мы в поход уходим вскоре.

Шумит на палубах апрель.

И неумолчно стонет море –

Твоя могила и купель.

 

*   *   *

И снова ночью мне приснится,

Больную память опаля,

Пожара алая зарница

Над острым штевнем корабля.

Живые змеи бьющих шлангов,

Потёки сажи на лице.

И капитан второго ранга,

Стоящий в огненном кольце.

Кривые мессерские тени,

В кровавых пятнах узкий ют.

Волны голодное кипенье,

Турбин срывающийся гуд…

Лавина тельников рябая

Сгибает вражеский хребет.

И моря лента голубая

Прошита строчками торпед.

 

Вдовы

Они за стол вдвоём садятся.

Зелёный май стоит в окне.

Семь душ они вписали в святцы,

Семь душ погибших на войне

Бойцов великой русской рати…

Застольный вечер грустно тих.

За упокой мужей и братьев,

За упокой сынов родных.

На письмах выцвели чернила,

На пепле выросли леса.

Но память верная хранила

Сынов живые голоса.

Звучали глухо эти звуки,

И сердце вздрагивало вдруг.

И ощущали вдовьи руки

Тепло и силу мужних рук.

Одну налив за убиенных

И за победу – по другой,

Глядели в лица, что на стенах

Дрожали в дымке голубой.

Густел туман зари печальной,

Звенели рюмки на столе.

И ручеёк огня прощальный

Струился медленно в золе.

 

*   *   *

Туда, где в недвижном просторе

На грунте подлодки лежат,

Под тяжестью гневного моря

Цветы опускаются в ряд.

И там через корпус пробитый

Спускаются в тёмный отсек,

Где с мёртвою техникой слиты

Матросские руки навек.

И к лицам, навеки застывшим,

К тиснению ленточных строк

В течениях сонных неслышно

Спускается сверху цветок.

Обшивка в зияющих ранах,

Песком затянуло винты.

Но снова на дно океана

Живые ложатся цветы.

 

В океан

Корабль к походу дальнему готов,

Беснуются в реакторе нейтроны.

Прощай, земля! И отданный швартов

Пополз с причала мёрзлого со стоном.

Парит вода меж тёмных берегов.

В последний раз мороз целует лица.

У разведённых бонных поплавков

В последний раз крылом махнула птица.

Летит седая пена от винтов.

Уходит пирс в туман неторопливо.

Теряется меж выкрошенных льдов

Фигура одинокая комдива…

 

Рабочая глубина

Струну натянули меж шпаций крутых,

Да так, чтоб пружинящее пела,

И, выдохнув воздух из лёгких стальных,

В глубины направились смело.

Минуты тянулись длиннее, чем год,

В объятьях железной купели.

И словно на лбу у крестьянина пот,

На сальниках капли блестели.

Со стоном сжимались надстройки листы,

Скрипели каютные двери.

На стрелку прибора поглядывал ты,

В родимую технику веря.

И вот за обшивкой придонная мгла.

Поднял ты усталые веки

И видишь – струна, что упругой была,

Бессильно провисла в отсеке.

И это тебе не забыть до седин:

Корёжит давлением лодку.

И кружку воды из забортных глубин

Даёт старшина первогодку.

 

Полюс

Над лодкой панцирь льда многометровый,

Три километра бездны под килём.

Который день от берега родного

В студёной мгле мы к полюсу идём.

Который день в арктической купели

Без устали вращаются винты.

Всё меньше миль осталось нам до цели,

Плывёт последний градус широты.

Над нами полюс, стужей опалённый.

И это наяву, а не во сне:

Стальной спиной раздвинув лёд зелёный,

Продув балласт, мы всплыли в полынье.

В тугой клубок сплелись меридианы,

Над головой Полярная звезда.

И свет её загадочный и странный

Ломается в алмазных гранях льда.

 

Жена подводника

Окончен день, и ты спешишь с работы,

Стараясь грусть свою отбросить прочь.

Но ждут тебя домашние заботы –

Вот прибран дом, и спит в кроватке дочь.

Печально всё в тиши пустой квартиры,

Лишь светит ёлка – нынче Новый год.

Гремят оркестры в праздничном эфире,

И сотый день, как мы ушли в поход.

А в поздний час из снежных клубов вьюги,

Все в кружеве застывших лепестков

К тебе приходят верные подруги,

Тоскующие жёны моряков.

Заряды бьют в окно прямой наводкой,

Антенны стонут в снежной вышине.

Пластинку про усталую подлодку

Вы слушаете молча в тишине.

 

Всплытие

Чего так ждали, то свершится ныне

И будет нереальным, как во сне:

В открытый люк сладчайший воздух хлынет,

И лодку закачает на волне.

Уже команда рубку обживает.

О, как затяжка первая крепка!

В посту центральном очередь живая,

И слышен сверху запах табака.

Передвигая ватными ногами,

По трапу лезешь, слыша сердца стук.

И закрываешь вдруг глаза руками,

Ошеломлён увиденным вокруг.

Слепит глаза осенний тусклый вечер,

И ярче солнца блёклый след волны.

Каких-то два часа до нашей встречи,

И берега Рыбачьего видны.

Мне не сравнить ни с чем минуты эти,

Они наградой нам за труд даны.

Что может быть прекраснее на свете –

В конце похода всплыть из глубины…

 

Возвращение

Вернуться после долгого пути

К мерцающему инеем причалу

И сходнею промёрзшею сойти

На пирс, тебе знакомый изначала.

По лбу рукой холодной провести,

Стирая прочь свинцовую усталость,

И, оглянувшись, тихое «прости»

Сказать всему, что в мгле морской осталось.

И сразу вдруг всем сердцем ощутить,

Как счастлив ты – тебе дано любить

Сильнее жизни этот лёд причала,

Под сполохами рубки кораблей –

Рубеж великой родины твоей,

Твоих дорог скитальческих начало.

 

Прощание

Холодный свет сверкающего полдня,

Прощания волнующего миг.

Подводники построены сегодня

Для проводов товарищей своих.

В высоком небе чайка прокричала.

Сверкнули на суконках ордена.

Согретые губами адмирала

Звучат, как на поверке, имена.

Ещё до корабля четыре шага,

И что-то шепчет ласково залив.

И ты целуешь край родного флага,

Колени по-сыновьи преклонив.

И строй молчит. И лица смотрят строго.

Тельняшки рябью бьются на груди.

Ну вот и всё. Тебе пора в дорогу,

Твой флотский путь остался позади.

И задохнёшься вдруг, как от удара,

В последний раз увидев пред собой

Родные сопки в пламени пожара,

Родной залив слепяще голубой.

И берег поплывёт перед глазами,

Волну плеснув к пределам дальних стран.

И землю Заполярья под ногами

Великий закачает океан.

 

*  *  *

В полярной мгле чеканно бьют куранты,

Остатки сна по сопкам разметав.

О, Север мой, безусым лейтенантом

Ты взял меня в свой атомный подплав.

Мороз под мех бесшумно тянет лапу,

К ладони липнет вымерзший металл.

Неужто я ходил по этим трапам

И флаг гвардейский утром поднимал?

Неужто службы первые уроки

Здесь получил и здесь стоял в строю?

Прости мне, Север, прошлые упрёки,

Былую невнимательность мою.

Стучит сапог матросский по бетонке,

Слова команд вбивая в сизый лёд.

Гудит швартов пружинисто и звонко.

И белый пар струится и плывёт.

Плывёт, плывёт. И, в клубы собираясь,

Уходит ввысь, качаясь надо мной.

А я стою, стою и задыхаюсь,

Как после автономки затяжной.

 

*  *  *

В первый раз собираясь

С тобою беспечно в дорогу,

Мы вещички сложили

В твоём ленинградском дому.

Улыбнулись, обнявшись,

На стены пустые с порога

И ушли, позабывши

На счастье присесть ко всему.

И поехала жизнь,

Полетела, шумя, покатила.

Сколько я их таскал –

Чемоданы, коробки, узлы.

Нас одиннадцать раз

Поднимала нечистая сила

И, смеясь, опускала

В медвежьи и волчьи углы.

Вот уже копошатся с вещами

Подросшие дети –

Это начались сборы

В моём заполярном дому.

Сколько есть ещё мест,

Не увиденных нами, на свете,

Сколько горьких закатов

Ещё уплывёт за корму.

Разве наших скитаний

Есть что-то пленительней в мире?

Видишь – Дальний Восток

Предлагает свои города.

Это всё оттого,

Что в пустой ленинградской квартире

Мы на счастье присесть

Позабыли с тобою тогда.

Владивостокские бухты

А воздух прозрачный разлит

По сопкам, сбегающим к пляжу.

И синий залив Деомид

Щеки твоей матовой глаже.

И брат его младший Улисс

Лежит за грядой каменистой.

И мачты, глядящие вниз,

Дрожат в его зеркале чистом.

Растёкся гудок и умолк

И эхом отдался нечётким.

И к бухте весёлой Патрокл

Скользят легкокрылые лодки.

Погасший туманится взгляд,

И близится время разлуки.

Мелодией тонкой звенят

Названий античные звуки.

 *   *   *

По дороге замёрзшей, гулкой

Поздно вечером шёл пешком

Покривившимся переулком,

Припорошенным чуть снежком.

Башмаки бодряще стучали,

Дом родной виднелся вдали.

Да фонарики, как медали,

На груди залива цвели.

В чудеса мы уже не верим,

А они являются вдруг.

Не успел прикоснуться к двери –

Сразу вспыхнуло всё вокруг.

Запылало огнём стоцветным,

Осветив и дома, и снег.

И за ближним углом ответно

Заструился девичий смех.

Заглушил поцелуй дыханье,

И пошли безоглядно прочь.

Лишь горело в небе сиянье,

Озаряя молодо ночь.

И, обнявшись, как мы когда-то,

Шли к урезу чёрной воды.

И плечо несло угловато

Лейтенантские две звезды.

*   *   *

Когда столпятся горести твои,

Когда на сердце тяжко ляжет смута,

Отцовский дом, покоем напои

И дай присесть хотя бы на минуту.

Белёных комнат бедность и уют.

И под твоим туманящимся взглядом

То встреч забытых призраки блеснут,

То давний образ тихо встанет рядом.

Душа ведёт с прошедшим разговор,

На книжных полках след бесплотный ищет.

Как много дней растаяло с тех пор,

Когда ты был наивнее и чище.

Когда тебе был взгляд открытый мил,

И впереди ещё ждала дорога…

Неужто ты отсюда уходил?

Ты лишь глаза на миг прикрыл немного.