80 лет назад 5 — 6 декабря 1941 года началось контрнаступление под Москвой, оказавшееся неожиданным для командования вермахта, полагавшего, что Красная Армия неспособна к активным действиям. Удар наносили войска Западного, Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Контрнаступление, охватив огромный фронт шириной свыше 1000 км, продолжалось по 7 января 1942 г.
Для Гитлера и его генералитета неожиданность начала контрнаступления под Москвой явилась следствием недооценки ими сил и средств Красной Армии, а также допущенных просчетов в оценке стратегической и оперативной обстановки.
Силы вражеской группировки, наступавшей на Московском направлении, были уже основательно истощены. Центральная группа вражеских армий и ее группировки, наступавшие севернее и южнее Москвы, к концу ноября вытянулись в один эшелон. Протяженность фронта группы армии «Центр» увеличилась к этому времени почти вдвое. Она не имела свободных резервов. Сила ударов немецко-фашистских войск иссякла, они оказались не в состоянии развивать наступление дальше и не успели еще перейти к прочной обороне. Моральное состояние вражеских войск, особенно после провала их ноябрьского наступления, было подавленным. Но, несмотря на это фашистская пропаганда все еще продолжала истерически кричать о близком и неминуемом захвате немецко-фашистскими войсками столицы нашей Родины Москвы.
Государственный Комитет Обороны СССР и Ставка Верховного Главнокомандования последовательно и твердо подготавливали условия для нанесения решительного удара по врагу. Стратегический замысел нашего командования основывался на применении такого вида наступления, как контрнаступление предпринимаемого, как указывал И.В.Сталина, «после успешного наступления противника, не давшего, однако, решающих результатов, в течение которого обороняющийся собирает силы, переходит в контрнаступление и наносит противнику решительное поражение».
Осуществлению этой задачи была подчинена вся деятельность советского тыла. Накопив мощные резервы для подготавливаемого контрнаступления, советское командование подтягивало их к линии фронта и сосредоточивало в решающих для борьбы районах. Верховное Главнокомандование не допустило преждевременного израсходования этих резервов, несмотря на тяжелое положение на фронте. Это имело решающее значение для разгрома врага под Москвой. Следует также сказать, что в отличие от немецко-фашистских войск морально-психологическое состояние личного состава Красной Армии было совсем иным. Солдаты и офицеры наших войск горели желанием быстрее освободить от фашистов захваченную ими советскую землю. Благородная и возвышенная цель справедливой всенародной, отечественной войны вдохновляла воинов Красной Армии. Высокий моральный дух наших войск был одним из тех решающих факторов, который, наряду с крепким и устойчивым советским тылом, составлял источник силы Красной Армии.
На рассвете 5 декабря, вопреки всем прогнозам фельдмаршала фон Бока о невозможности перехода Красной Армии в большое контрнаступление, войска Калининского, 6 декабря — Западного и Юго-Западного фронтов перешли в контрнаступление. Гитлер был вынужден подписать директиву № 39 о переходе немецких войск к обороне на всём советско-германском фронте.
Немецко-фашистские войска не смогли удержать занимаемые позиции и начали отступление. У фашистов в буквальном смысле слова горела под ногами земля. Немецкий снайпер Бауэр Гюнтер вспоминал: «Волчий вой нагонял на нас тоску и дурные предчувствия. Но даже он был лучше, чем завывание «органа Сталина». Так мы прозвали секретное оружие русских, которое они сами называли «катюшами». Снаряды, выпускаемые этим оружием, скорее напоминали ракеты. Невероятный грохот взрывов, языки пламени — все это ужасно пугало наших бойцов. Когда нас обстреливали «катюши», у нас горела техника, гибли люди».
В ходе наступательных действий части Красной Армии освободили от захватчиков свыше 11 тыс. населенных пунктов, ликвидировали опасность окружения Тулы. Враг был отброшен от Москвы на 100 – 250 км. Непосредственная угроза столице и всему промышленному району отпала.
Общие потери только сухопутных войск вермахта за месяц боев составили более 167 тыс. человек. За это время были разбиты 11 танковых, 4 моторизованных, и 23 пехотных дивизии. На полях Подмосковья немецко-фашистские захватчики оставили тысячи орудий, пулеметов автомашин, сотни танков и самолетов. Еще более чувствительным был моральный урон врага – в ходе зимней компании немецкие военные трибуналы осудили 62 тыс. солдат и офицеров за дезертирство, самовольный отход, неповиновение и другие проступки. Бешенству Гитлера не было предела. Он обвинил в поражении своих войск генералов и фельдмаршалов. Были отстранены от занимаемых должностей 35 высших чинов, в том числе генерал-фельдмаршалы Браухич, фон Бок и другие. Эти отставки и замены стали признаком неуверенности в исходе битвы и боязнью Гитлера оказаться перед лицом катастрофы.
В результате поражения под Москвой фашистская Германия утратила военное преимущество, которое она имела в первые месяцы войны, и была поставлена перед необходимостью ведения затяжной войны, что не входило в расчеты Гитлера.
Таков итог огромного по своим масштабам и напряженности контрнаступления под Москвой.
Думаю, будет интересным ознакомиться с мнениями некоторых крупных военачальников и офицеров вермахта, которые осознали наихудшие для Германии последствия поражения под Москвой. Вот ретроспективное восприятие некоторыми из них событий зимы 1941/42 г. Так, генерал Ф. Гальдер впоследствии назвал их «катастрофой» и «началом трагедии на Востоке». Генерал Рудольф Бамлер (бывший командир 47-го моторизованного корпуса) утверждал, что «отступление 1941 — 1942 гг. было исходным пунктом большого военного кризиса, от которого немецкая армия ни материально, ни морально так и не смогла оправиться». А адъютант Гитлера фон Белов в своих воспоминаниях события под Москвой отнес к «великому перелому в ходе второй мировой войны». Генерал Блюментрит: «Это была тяжелая школа. Человек, который остался в живых после встречи с русским солдатом и русским климатом, знает, что такое война. После этого ему незачем учиться воевать. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя». Фельдмаршал фон Рундштедт в мае 1941 года: «Война с Россией — бессмысленная затея, которая, на мой взгляд, не может иметь счастливого конца. Но если, по политическим причинам, война неизбежна, мы должны, согласиться, что ее нельзя выиграть в течение одной лишь летней компании». «Меч возмездия был обнажен, — писал гитлеровский генерал Типпельскирх. — Быстротечная операция, в ходе которой Советская Россия должна была быть побеждена, — провалилась…».
Победа Красной Армии под Москвой вдохновила порабощенные гитлеровцами народы Европы на борьбу за свое освобождение, усилила национально-освободительное движение. Под влиянием успехов Красной Армии укрепилась антигитлеровская коалиция.
Анализируя причины первой стратегической победы, И.В. Сталин сформулировал положение о постоянно действующих факторах, решающих, в конечном счете, судьбу войны. В своем приказе 23 февраля 1942 г. И.В. Сталин отмечал, что теперь у немецкой армии уже нет того военного преимущества, которое она имела в первые месяцы войны в результате своего вероломного и внезапного нападения. Тем самым было ликвидировано и то неравенство в условиях войны, которое создалось в результате внезапности немецко-фашистского нападения. Теперь судьба войны указывал Сталин будет решаться постоянно действующими факторами, такими, как прочность тыла, моральный дух армии, количество и качество дивизий, вооружение армии, организаторские способности ее начальствующего состава.
Полковник Г.Цобехия
Военный университет Минобороны
