Концепция «превентивной войны», получившая широкое распространение в зарубежной исторической литературе, имеет целью оправдать вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз. А так же извратить истинные причины преступной войны и скрыть вину третьего рейха в развязывании военных действий. Обвинение Советского Союза в подготовке нападения на Германию летом 1941 г. впервые официально прозвучало в заявлении Шуленбурга, сделанном им сразу после начала войны советскому правительству, и в меморандуме, вручённом в тот же день советскому послу в Берлине. Был ли у советской стороны план упреждающего удара в условиях нарастающей военной угрозы? Анализ архивных документов, исторической литературы, а также происходивших событий дает основание сделать заключение, что такого плана не было. Наращивание группировки советских войск в западных приграничных округах носило ответный характер, диктовалось интересами укрепления безопасности страны. В документе Генерального штаба под названием «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил на Западе и на Востоке на 1940-1941 гг.» ставилась задача упорной обороной на рубежах государственной границы на базе полевых укреплений не допустить вторжения противника на советскую территорию, обеспечить время для отмобилизования и затем мощными контрударами отразить наступление противника, перенеся боевые действия на его территорию. Наступательные тенденции, которые содержаться в словах «контрудары» и «перенос боевых действий на  территорию противника», отнюдь не могут служить доказательствами агрессивного характера советской военной доктрины и того, что СССР собирался первым начать войну с фашистской Германией.

Следует подчеркнуть, что понимая, какое важное значение имеет овладение стратегической инициативой в начальный период войны, советское военное руководство не могло сидеть, сложа руки. Именно поэтому 15 мая 1941 года начальник Генерального штаба Г.К.Жуков направил И.В.Сталину записку следующего содержания: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной с развернутыми тылами, она имеет возможность упредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находится в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».

Таким образом, говорить о существовании в то время у СССР плана превентивного удара нет оснований.

Что касается историографии, то миф о том, что нападение Германии на Советский Союз носило превентивный характер, появился сразу после войны в работах бывших генералов и офицеров вермахта, а также чиновниках третьего рейха, стремившиеся оправдать своё участие, часто активное, в подготовке и осуществлении плана «Барбаросса». Они заявляли, что СССР был намерен завоевать всю Европу, и если бы Сталин и не напал бы на Германию в 1941 году, то непременно сделал это позднее, поэтому они и поддержали «решение Гитлера начать превентивную войну с целью сдерживания советской экспансии». Германия в выступлениях этих авторов рисовалась как «хранительница Европы», «барьер против распространения коммунистического панславизма».

Использовавшееся нацистской пропагандой понятие «превентивной войны» не означало, что в распоряжении Гитлера находились какие — то сведения о непосредственной подготовке Советским Союзом нападения на Германию. Германская разведка не смогла добыть таких материалов. Во время Нюрнбергского процесса многие гитлеровские генералы — в частности, Паулюс и Рунштедт — признали, что никаких данных о подготовке Советского Союза к нападению у них не имелось, а Г.Фриче заявил, что широкая пропагандистская кампания по возложению ответственности за возникновение войны на Советский Союз была развернута, несмотря на то, что «никаких оснований к тому, чтобы обвинить СССР в подготовке нападения на Германию, не было».

В понятие превентивности нацистами вкладывался более широкий смысл. Так, на допросе 17 июня 1945 г. начальник штаба при ставке верховного главнокомандования вермахта А.Йодль заявил: «Существовало политическое мнение, что положение усложнится в том случае, если Россия первой нападет на нас. А поскольку раньше или позже, но война с ней неизбежна, нам лучше самим выбрать время для нападения». В.Шелленберг в своих мемуарах приводит слова Гейдриха, якобы сказанные им в апреле 1941 года: Подготовка русских к войне проводится в таких масштабах, что в любой момент Сталин сможет нейтрализовать наши действия в Африке и на Западе. А это означает, что он сможет предупредить все акции, которые запланированы нами против него… Другими словами, можно сказать, что Сталин в скором времени будет готов начать войну против нас».

16 июня 1941 г. после беседы с Гитлером о предстоящем нападении на Советский Союз, Й. Геббельс записал в дневнике: «Москва хочет остаться вне войны до тех пор, пока Европа не устанет и не истечет кровью. Вот тогда Сталин захотел бы действовать. Россия напала бы на нас, если бы мы стали слабыми, и тогда мы имели бы войну на два фронта, которую мы не допускаем этой превентивной акцией (т.е. реализацией плана «Барбаросса»). Только таким образом мы гарантируем свой тыл».

Именно в этом смысле предпочитали говорить о превентивности германского нападения западногерманские историки правоконсервативного («ревизионистского») направления после того, как были отвергнуты аргументы нацистской пропаганды о непосредственной угрозе Германии со стороны Советского Союза летом 1941 г.

Литература:

1.Д.А.Волкогонов Триумф и трагедия: Политический портрет И.В. Сталина М.: 1989.

2. Военная история: учебник. М.: Воениздат, 1983.

3. История второй мировой войны. 1939–1945: Воениздат, М.: 1974.

4.Эрих фон Манштейн. Утерянные победы. Воспоминания Фельдмаршала М.: «АСТ» 2007.

5. Георгий Жуков Воспоминания и размышления М.: 1969.

Габриель Цобехия