В 1812 году Россия выдержала суровое военное испытание, от­разив вторжение более чем полумиллионной армии под пред­водительством Наполеона. Борьба против агрессора получила всенародный, национально-освободительный характер и по определению современников стала Отечественной войной в защиту независимости и суверенитета русского государства. Казалось, что ничто не может остановить армию Наполеона. Однако поход в Россию, начатый непобедимым полководцем, закончился, как известно, невиданным в истории разгромом. Многотысячная армия Наполеона, вторгнувшаяся в пределы России, была начисто уничтожена. Лишь несколько тысяч солдат и офицеров вместе с Наполеоном спаслись бегством.

С самого начала российская сторона планировала длительное организованное отступление с тем, чтобы избежать риска решительного сражения и возможной потери армии. Император Александр I сказал послу Франции в России Арману Коленкуру в частной беседе в мае 1811 года: «Если император Наполеон начнёт против меня войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьёт, если мы примем сражение, но это ещё не даст ему мира. Испанцы неоднократно были побиты, но они не были ни побеждены, ни покорены. А между тем они не так далеки от Парижа, как мы: у них нет ни нашего климата, ни наших ресурсов. Мы не пойдём на риск. За нас — необъятное пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию. Если жребий оружия решит дело против меня, то я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свои губернии и подпишу в своей столице договоры, которые являются только передышкой. Француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его. За нас будут воевать наш климат и наша зима[1]»

Война 1812 года, закончившаяся крушением наполеоновской империи и радикальным изменением всей политической обстановки в Европе, оставила неизгладимый след в мировой истории. До сих пор по многим вопросам истории эпопеи 1812 года ведется полемика. Поэтому с точки зрения истории эта тема остается актуальной, а в год 200 — летия Отечественной войны она как никогда актуальна.

Исследование опыта минувших войн показы­вает, что во все исторические эпохи государ­ства, стремившиеся к достижению политиче­ских целей силой оружия, тесно связывали за­воевание победы в войне с самой тщательной подготовкой вступления в нее. Государства, которым грозила опасность вооруженного нападения, во время обострения межгосу­дарственных отношений принимали меры, чтобы не отстать от противника в подготовке к вступлению в войну и не позволить ему за­стать себя врасплох. Исключение не составила и война Франции с Россией.

Наполеон всесторонне готовился к пред­стоящему военному столкновению. Он имел точные сведения о противнике, которые полу­чал из России при помощи хорошо налаженной агентурной разведки. По картам тщательно изучался предстоящий театр военных дей­ствий и история предшествовавших войн на территории России, особенно поход Карла XII в 1707-1709 годах. Существует мнение, что разведка —это одна из старейших профессий на земле. В доказательство этого часто приводят цитаты из Ветхого завета или из шумерского эпоса о Гильгамеше. Во многом это утверждение правомерно. Действительно, слово «разведка» в своем изначальном смысле предполагает проведение какого-либо тайного обследования со специальной целью. Но гораздо важнее то, что разведка — это необходимый механизм для решения важнейших государственных задач. Это доказано историей, это подтверждает и современность.

Говоря о России, надо отметить, что с момента образования Киевской Руси разведка была делом государственным и велась на двух уровнях — внешнеполитическими и военными ведомствами. Для сбора разведывательных сведений использовались русские подданные: послы и сотрудники посольств, направляемые для переговоров, с XVII века — члены постоянных миссий за границей, гонцы, торговые люди, представители духовенства, жители пограничных областей, крупные и мелкие воинские отряды, а также отдельные военнослужащие. Привлекались для ведения разведки и иностранцы, в том числе и проживающие на территории русского государства (купцы, церковнослужители, сотрудники зарубежных представительств, перебежчики и военнопленные).

Усиление военных действий в конце XVIII — начале ХIХ веков ставит перед разведкой новые задачи, а к ее ведению привлекаются все новые силы и средства. Это потребовало создания специального центрального органа разведки, особенно военной, который соединил бы в себе как добывающие, так и обрабатывающие функции агентурной стратегической и войсковой разведок. Решающим же толчком к организации постоянно действующего центрального органа российской военной разведки послужили кровопролитные войны, которые Россия с 1805 г. вела с наполеоновской Францией. На этом периоде истории российской военной разведки мы остановимся более подробно.

Поражение русских войск в кампаниях 1805 и 1806-1807 гг. закончилось заключением 25 июня 1807 г. Тильзитского мира с Францией. Но подписание мирного договора, во многом ущемляющего русские интересы, вовсе не означало для России, что войны с французским императором больше не будет никогда. Это прекрасно понимал император Александр I и все государственные деятели России. В связи с этим своевременное получение информации о политических и военных планах Наполеона приобрело первостепенное значение. Поэтому, когда генерал М. Барклай-де-Толли в 1810 г. стал военным министром и приступил к укреплению армии, он начал огромное внимание уделять организации военной стратегической разведки.

Большую роль в создании военной разведки в России сыграл генерал-адъютант князь П.М. Волконский, будущий начальник квартирмейстерской части Главного штаба русской армии. В 1807-1810 гг. он находился в заграничной командировке, по возвращению из которой представил отчет «О внутреннем устройстве французской армии генерального штаба»[2]. Находясь под влиянием этого отчета, Барклай-де-Толли поставил перед Александром I вопрос об организации постоянного органа стратегической военной разведки.

По мере приближения военных действий российским военачальникам становилось ясно: для борьбы с разведкой противника необходимо создать службу контрразведки. Создателем такой организации в русской ар­мии является Михаил Богданович Барклай-де-Толли, занимавший пост военного министра. В 1810 году в военном ведомстве была создана секретная экспедиция, которая в начале 1812 года получила название Особенной канце­лярии. Это был высший орган русской воен­ной разведки. Особая канцелярия работала в условиях строгой секретности и подчинялась только военному министру.

Свою деятельность особая канцелярия вела в трех направлениях: организация стратегической разведки (до­быча за границей стратегически важных сведений), тактической разведки (сбор данных о войсках противника на границе) и контрразведки (выявление и нейтрализация наполеоновской агентуры). В задачу стратегической разведки вхо­дило дать оценку военно-экономического потенциала Франции и ее союзников, для чего необходимо было организовать за гра­ницей агентурную сеть. На основе регулярно поступающих сведений можно было делать выводы о возможных действиях противни­ка и вырабатывать собственную стратегию. Военный министр в докладе императору в 1810 году предложил программу организации деятельности разведки за границей и просил разрешить направить к русским посольствам военных чиновников. Вскоре Александр I одо­брил запрос военного министра. Последовало назначение в европейские страны военных агентов. Среди них были поручик П. Х. Грабе; поручик П. И. Брозин; полковник А. И. Чернышев и другие. На должности военных агентов под­бирались представители дворянских семей. Кстати, в последующем все военные агенты того периода дослужились до генеральских чинов. Александр Иванович Чернышев в царствование Николая I фактически стал вторым лицом в империи. С 1827 по 1852 год он занимал должность военного министра, а в 1848 году был назначен председателем Го­сударственного совета. Надо заметить, что полковник Чернышев, находясь в Париже, сумел завести обширные знакомства и связи в высших кругах парижской знати. Даже сам Наполеон приглашал ловкого резидента на охоту, а в великосветских салонах о Черны­шеве сложилось устойчивое мнение, как о покорителе женских сердец. Александр Иванович считался своим человеком у сестры Наполеона королевы Неаполитан­ской. Молва приписывала ему любовную связь с другой сестрой императора — По­линой Боргезе. Когда в разгар веселья во время знаменитого бала у австрийского по­сла князя К. Шварценберга загорелся дворец, и в огне оказалось много людей, русский офи­цер не растерялся, действовал решительно и мужественно и тем самым спас жизнь женам нескольких высокопоставленных лиц. После этого случая в глазах женского общества он поднялся еще выше. Чернышов получал важ­ные сведения от излишне откровенных собе­седников высшего света Франции. Анализ поступившей развединформации в 1810-1812 годах показал, что самые важные сведения отправлял из Парижа А.И.Чернышев.

В 1804 году русскому дипломату П. Я. Убри удалось завербовать служащего военного ми­нистерства Мишеля, который, в свою очередь, привлек к сотрудничеству чиновников этого ведомства. Со временем Чернышеву пере­дали связь с Мишелем. Сведения из военного ведомства Франции были необычайно ценны. Мишель имел доступ к составляемым толь­ко для Наполеона подробным спискам численного состава французских вооружен­ных сил. Несомненно, в Петербурге отлично знали о состоянии наполеоновской армии, ее маршалах и генералах. К примеру, вот какую характеристику давал Александр Иванович маршалу империи Даву, главнокомандующему французскими войсками на севере Германии: «Человек грубый и жестокий, ненавидимый всеми, кто окружает императора Наполеона, усердный сторонник поляков, он большой враг русских. В настоящее время это тот маршал, который имеет наибольшее влияние, ему На­полеон более чем всем другим доверяет, и которым он пользуется наиболее охотно, бу­дучи уверен, что каковы бы ни были его при­казы, они будут всегда исполнены точно и буквально. Этот маршал имеет несчастье быть чрезвычайно близоруким». В характеристике на маршала Удино Чернышев отмечает его как обладающего блестящей храбростью и личным мужеством, наиболее способным ор­ганизовать прорыв и «породить энтузиазм в тех войсках, которые будут под его началом». Характеристики имелись и на Маршала Лефевра, генерал-полковника конных егерей Графа Империи Груши, дивизионного генерала графа Империи Компан и других генералов и офицеров французской армии.

Тем временем за Чернышевым давно уже следили, подсылали ложных информаторов, а министр полиции Франции Саври инспирировал газетную статью с прозрачными намеками на его шпионскую деятельность. Надо было действовать очень осторожно. Тучи сгущались, и гром мог разразиться в любую минуту. Несмотря на это Чернышев допустил оплошность, имевшую далеко идущие последствия. Перед поездкой в Петербург он не уничтожил записку от Мишеля, которую случайно забыл под ковром. Французская полиция обнаружила ее. По почерку был вы­явлен автор записки. Мишель был арестован и гильотинирован.

Все донесения разведчиков собирались в сброшюрованные книги, и на их основе про­водился подсчет военных сил, которые могли принять участие в кампании против России. Еще в сентябре 1811 года один из наших аген­тов Ф. В.Тейль советовал «вести длительную и упорную войну», так как Наполеон рассчи­тывал на быстрый успех. Он предлагал от­ступать, «избегать генерального сражения», действовать отрядами легкой конницы в тылу противника, стараться затянуть войну до зи­мы. Аналогичные мысли высказывал Черны­шев. Он также предлагал затягивать военные действия и избегать больших сражений. Была составлена записка специально для Барклая. Ценность ее заключалась в убедительной аргументации необходимости отступления, главным защитником которого являлся Бар­клай, с хладнокровием и мужеством приме­нивший свою концепцию на практике в ходе боевых действий.

Еще одним ценным русским агентом во Франции был, как это не покажется удивительным, князь Шарль-Морис Талейран, бывший министр иностранных дел Наполеона. В сентябре 1808 г. во время эрфуртского свидания Александра I и Наполеона он сам предложил свои услуги русскому императору. Первоначально Александр недоверчиво относился к словам Талейрана, но после конфиденциальной встречи его подозрения рассеялись. За огромное по тем временам вознаграждение Талейран сообщал о состоянии французской армии, давал советы относительно укрепления российской финансовой системы и т.д. А в декабре 1810 г. он написал Александру I, что Наполеон готовится к нападению на Россию и даже назвал конкретную дату — апрель 1812 г. Несмотря на то, что переписка Талейрана с Александром велась с соблюдением всех правил конспирации, к началу 1809 г. у Наполеона появились подозрения в двойной игре Талейрана. В январе Наполеон неожиданно передал командование испанскими армиями маршалам, а сам возвратился в Париж. 28 января 1809 г. произошла знаменитая сцена, многократно приводившаяся в мемуарной литературе. Император в буквальном смысле набросился на Талейрана со словами:

«Вы вор, мерзавец, бесчестный человек! Вы не верите в бога, вы всю вашу жизнь нарушали все ваши обязательства, вы всех обманывали, всех предавали, для вас нет ничего святого, вы бы продали вашего родного отца!.. Почему я вас еще не повесил на решетке Карусельской площади? Но есть, есть еще для этого достаточно времени! Вы — грязь в шелковых чулках! Грязь! Грязь!..»[3].

Однако у Наполеона не было конкретных доказательств предательства Талейрана, гроза прошла стороной, и Талейран до самого начала войны передавал в Россию важную информацию.

Таким образом, можно утверждать, что накануне вторжения французской армии военное руководство России сумело максимально эффективно использовать оперативные возможности всех органов разведки. Разведывательные данные оказали решающее значение при расстановке сил перед началом боевых действий.

Тактическая разведка четко организаци­онной структуры не имела. На нее возлага­лась задача получения военно-политической информации. Разведработой занимались спе­циальные резиденты, военные коменданты пограничных городов, офицеры частей, рас­квартированных вблизи границ. С 1810 года по приказу военного мини­стра командиры русских частей начали посылать агентуру в соседние го­сударства. В качестве агентов использовались и местные жители пограничных районов, выезжавшие за границу, люди случайные и в военном отношении некомпетентные. Свою информацию они черпали из увиденного или услышанного. Перед нападением Наполеона на Россию, по свидетельству Л. Л. Беннигсена, командование почти ежедневно получало в Вильно известия и рапорты о движениях раз­личных неприятельских корпусов. На основе этих сведений Барклай определил, что основ­ные силы Наполеон собрал между Ковно и Гродно, что 12 июня противник перейдет гра­ницу. Но при этом точно указать место пере­правы разведке не удалось. Что самое важное, все генералы заранее знали о начале войны, получили инструкции, а их войска находились в боевой готовности.

Военная контрразведка также работала успешно. Через своих корреспондентов в со­предельных государствах русские резиденты и командование воинских частей получали сведения о засылаемых в Россию эмиссарах Наполеона. За 1810-1812 годы в документах упоминается 98 разыскиваемых лиц, задей­ствованных французскими службами, а всего до войны и в ходе нее было задержано 39 аген­тов противника[4]. В русских штабах числен­ность французских сил определялась 400-500 тысяч человек. Французские историки определили первый эшелон войск Наполеона в 450 тысяч.

Вызывает интерес дело бывшего ротми­стра русской службы Д. Савана. В 1811 году наполеоновские службы завербовали его, но при выполнении своего первого задания в России Саван добровольно явился к русским властям и согласился сотрудничать с русской разведкой. Так был получен верный канал для дезинформации противника. Весной 1812 года с его помощью русская контрразведка выяви­ла часть агентурной сети противника в Вильно, а его донесения составлялись в русских шта­бах. В мае 1812 года к русскому императору Александру I прибыл посланец  Наполеона граф Л. Нарбонн. Миссия носила отнюдь не дипломатический, а разведывательный ха­рактер. С целью не допустить утечки сведений и дезинформировать Наполеона в «игру» был введен Саван. Он, играя роль резидента, по­терявшего связь с центром, сумел передать Нарбонну подготовленную в русских штабах информацию о расположении русской армии. Все говорило о том, что Барклай будет активно противодействовать переходу Великой фран­цузской армии через границу и даст сражение в пограничной полосе. В связи с этим вполне понятны были удивление и досада Наполео­на, узнавшего, что русские покинули Вильно и отступили к Двине. Русской армии удалось избежать первого удара превосходящих сил противника. Агентурную разведку проводили также командиры авангардных (арьергард­ных) частей.

Следует подчеркнуть, что на территории России, особенно после того, как французы заняли Москву, агентурная разведка действовала плодотворно и добывала важные сведения. Вот один из примеров. Купец Жданов, не успев выехать из Москвы,  был взят в плен французами. В штабе маршала Даву ему предложили проникнуть в расположение главной русской армии и собрать нужные французам сведения, за что ему обещали большое вознаграждение. Жданов «согласился». Получив от французов список с интересующими их вопросами, и оказавшись в расположении русских войск, он немедленно потребовал доставить его к генералу Милорадовичу и подробно рассказал ему о полученном от неприятеля задании и его положении в Москве. Кутузов, оценив его патриотический поступок, принял Жданова и наградил его медалью, а генерал Коновницын 2 сентября выдал ему такое свидетельство:

«Московский третьей гильдии купец Петр Жданов, подвизаем, будучи ревностью и усердием к своему Отечеству, несмотря ни на какие лестные предложения со стороны французов, наклонявших его к шпионству, оставил дом, жену и детей, явился в главную квартиру и доставил весьма важные сведения о состоянии и положении неприятельской армии. Такой его патриотический поступок заслуживает признательности и уважения всех истинных сынов России»[5].

Оперативные сведения о движениях во­йск противника добывались, прежде всего, кавалерией. В ней несли службу казаки, или иррегулярная конница. В разведывательной службе они с успехом применяли свой при­ем «открыть и идти по сакме», то есть поиск следов кавалерии противника. Казачьи ча­сти представляли собой универсальный вид легких войск для несения дозорной службы, разведывательных целей и преследования противника. Необходимо подчеркнуть, что применялись и другие методы ведения разведки, например опрос пленных и перехват корреспонденции противника. Так, в период отступления русской армии перед Смоленским сражением, таким образом, были добыты важные данные. Генерал Ермолов описывает этот случай так:

«Атаман Платов, подкрепленный авангардом графа Палена, встретил при селении Лешне сильный отряд французской конницы, разбил его и преследовал до Рудни. В плен взято: один израненный полковник, несколько офицеров и 500 нижних чинов. Полковник сообщил, что о приближении нашем они не имели известия и на то особенных распоряжений не сделано, равномерно и в других корпусах никаких движений не происходит. Из взятых бумаг в квартире командовавшего генерала Себастиани видно было распоряжение для передовых постов и наставление генералам, кто из них, для которой части войск и с какими силами должен служить подкреплением для сохранения общей связи»[6].

Еще одним примером получения ценной информации при опросе пленных может служить рапорт Кутузова Александру I от 29 августа, написанный после Бородинского сражения. В нем Кутузов на основании сообщенных пленными сведениях делает выводы о потерях французской армии:

«… Пленные показывают, однако же, что неприятельская потеря чрезвычайно велика. Кроме дивизионного генерала Бонами, который взят в плен, есть и другие убитые, между прочим,  Дав устранен …

Некоторые пленные уверяют, что общее мнение во французской армии, состовлят ранеными и убитыми сорок тысяч»[7].

Большую пользу приносил и перехват корреспонденции и документов противника. Так, отряд полковника Кудашева в день Тарутинского боя 5 октября захватил предписание маршала Бретье одному французскому генералу об отправлении всех тяжестей на Можайскую дорогу. Это позволило Кутузову принять правильное решение об отказе от преследования разбитого авангарда неприятеля под командованием Мюрата и сосредоточить основные силы на Калужской дороге, закрыв тем самым путь французам на юг. Еще одной иллюстрацией важности перехвата неприятельской корреспонденции для принятия русским командованием важных решений служит письмо Кутузова командующему 3-й армии адмиралу П.Чичагову от 30 октября:

«Господин адмирал!

Для большей уверенности посылаю еще раз вашему превосходительству достоверные подробности, подчеркнутые из переписки, вплоть до писем самого Наполеона, — копии с которых я вам уже отослал. Из этих выдержек Вы увидите, господин адмирал, как в действительности ничтожны те средства, коими располагает противник в своем тылу в части продовольствия и обмундирования …»[8].

На протяжений всей войны важнейшую роль в ходе боевых действий играла войсковая разведка, проводимая с помощью разъездов и партий казаков. Из донесения Кутузова Александру I от 23 августа:

«… Касательно неприятеля, примерно уже несколько дней, что он стал чрезвычайно осторожен, и когда трогается вперед, то сие, так сказать, ощупью. Вчерашнего дня посланной от меня полковник князь Кудашев заставил с 200 казаков всю конницу Давустова корпуса и короля неаполитанского несколько часов сидеть на лошадях неподвижно. Вчера неприятель ни шагу вперед движения не сделал. Сегодня казачьи наши форпосты от меня в 30-ти верстах дороги наблюдают весьма рачительно …»[9].

Следует подчеркнуть, что партизанская разведка наряду с войсковой вела активную работу. Важность и необходимость партизанской разведки наиболее полно проявилась в начале отступления французской армии из Москвы, когда Наполеон принял решение наступать на южные, не затронутые войной губернии России. Эпизод, когда 11 октября Кутузов получил от Сеславина точные данные о движении главных сил французов на Малоярославец. Выдержка из рапорта Кутузова Александру I о сражении при Малоярославце:

«…Партизан полковник Сеславин действительно открыл движение Наполеона, стремящегося со всеми его силами по сей дороге (Калужской. — Прим. авт.) к Боровску. Сие то побудило меня, не теряя времени, 11-го числа октября пополудни со всею армиею выступить и сделать форсированный фланговый марш к Малоярославцу …

Сей день есть один из знаменитейших в сию кровопролитную войну, ибо потерянное сражение при Малоярославце повлекло бы за собой пагубнейшее следствие и открыло бы путь неприятелю через хлебороднейшие наши провинции»[10].

Необходимо сказать, что партизанские отряды действовали разнообразно, например, еще одним видом их деятельности стал захват французских курьеров. При этом не только добывались важные сведения разведывательного характера, но самое главное — нарушалось управление в неприятельских войсках. Правда, некоторые французские участники войны 1812 г., в том числе и сам Наполеон, утверждали, что «ни одна эстафета не была перехвачена». Приведем несколько примеров:

«Кутузов в  своем рапорте от 22 сентября 1812 г.  императору Александру писал: «Сентября 11/23 генерал-майор Дорохов, продолжая действия со своим отрядом, доставил перехваченную им у неприятеля почту в двух запечатанных ящиках, а третий ящик — с ограбленными церковными вещами; 12/24 сентября поймано его отрядом на Можайской дороге два курьера с депешами», и прочее.

Генерал Винценгероде в рапорте к государю императору из города Клина, от 3/15 октября, писал: «На сих днях сим последним полковником (Чернозубовым) взяты два французских курьера, ехавшие из Москвы с депешами».

Фельдмаршал Кутузов доносил также государю императору, от 1/13 октября, о взятии 24-го сентября (6 октября) курьера близь Вереи подполковником Вадбольским»[11].

Таким образом, разведывательные операции партизанских отрядов существенно дополняли обычные войсковые разведывательные операции: агентурную разведку, разведку, проводимую разъездами и партиями казаков, опрос пленных и перехват курьеров. А в некоторых случаях информация, добываемая партизанами, оказывала решающее влияние на принятие оперативных решений.

Необходимо отметить, что опыт проведения разведывательных операций в Отечественной войне 1812 г., был учтен русским командованием и с успехом применялся  в заграничных походах 1813-1814 гг.

Как известно, главным ито­гом Отечественной войны стал разгром ар­мии Наполеона в России. В конце кампании М.И. Кутузов писал: «Неприятель с бедными остатками бежал за границу нашу», а фран­цузский маршал             А. Бартье,  докладывая Напо­леону о катастрофических потерях, вынужден был сделать печальный вывод: «Армии более не существует»[12]. Свыше 400 тысяч солдат из стран Запад­ной Европы нашли свою смерть или попали в плен в России.

Известный военный историк А. А. Керсновскиий писаль: «Главная ошибка повелителя Европы – ошибка психологическая. Он не знал России, а еще менее Россиян. Он никогда ничего не слыхал про Пересвета, Пожарского и Минина, Гермогена и Сусанина. И если бы ему суждено было постичь гений породившего их народа – то нога его не ступила бы на русскую землю».[13]

Таким образом, военная разведка сыграла важную роль в боевых действиях в Отече­ственной войне 1812 года, ее деятельность во многом способствовала победе русского оружия.

[1] См.: Бородино. Документы, письма, воспоминания. М., 1962. С.12

[2] См.: История России в XIX веке М. «Центрполитграф» 2001 г. С. 43

[3]См.: Тарле Е. Талейран. М., 1992. С.112-113.

[4]См.: Алексеев М. Военная разведка России. Кн. 1. С.38-39.

[5] См.: Жилин П.А. Гибель наполеоновской армии в России. М., 1974. С.251-252.

[6] См.: Записки А.П.Ермолова. 1798-1826 гг. М., 1991. С.236

[7] См.: Кутузов М.И. Письма, записки. М., 1989. С.376-377.

[8] См.: Кутузов М.И. Письма, записки. М., 1989. С. 403

[9] См.: Бородино. Документы, письма, воспоминания. М., 1962. С.80.

[10] См.: Кутузов М.И. Указ. соч. С.364-365

[11] См.: Давыдов Д.В. 1812 г. Указ. соч. С.27.

[12] См.: Очерки истории российской внешней разведки. Т.1. С.215.

[13] См.: А.А. Керсновский История Русской армии М. «Голос» 1999. С267.

Цобехия Габриель