ОДИН КОМАНДИР, С БОЛЬШИМ ОПЫТОМ  СЛУЖБЫ, СКАЗАЛ КАК-ТО: «КОМАНДИРОМ БЫТЬ ОЧЕНЬ ЛЕГКО:

НАДО ВЫУЧИТЬ ВСЕГО ЧЕТЫРЕ СЛОВА».

Однако эти слова не пропустил бы и не пропустит ни один редактор.

 

     Если командир часто перед строем повторяет, что он — не дурак, значит, он почему-то в этом сомневается. (Может быть, у него есть для этого основания.)

     Если вы нецензурно выражаетесь при начальнике — извинитесь, так как вы не­ординарно нарушили субординацию. А если же начальник обрушивает на вас многоэтажные словесные конструкции, то не переживайте, вас просто об­хамили.

     Даже умный начальник чаще борется не со своими недостатками, а с теми людьми, недостатком которых является их обсуждение.

     Лучше и дешевле сделать любого своим временным союзником, чем превра­щать его в непримиримого кровного противника. Однако до этого обычно труднее додуматься. Или заставить себя проверить это на практике, преодолев собственную фанаберию.

 

      Спросите любого командира: «Что вы можете сделать подчиненному?» Он начнет сначала перечислять все возможные кары и лишения. Но ни один сразу не скажет, что он может сделать для него хорошего. Исключения: все-таки есть. Сам видел и удивлялся.

    Командир корабля — это тот, кому иногда удается из нескольких ярких личностей офицерского состава создать эффективную успешную управленческую команду. Стараясь выделиться в профессиональном плане, каждый из них способствует успеху команды в целом. Командир, стремящийся, в таком же случае, доказать, что он ярче их всех, в конечном счете, успешно добивается обратного результата. Банда ярких личностей  —  это  совсем еще не успешная управленческая команда!

     Если вы, развив командирскую (руководящую) деятельность с благими наме­рениями и во имя великих целей, вдруг обнаружите, что соратников у вас как-то поубавилось, а возросло количество скрытых и явных противников, то, наверное, вас учили чему-то не тому или как-то не так. Хотя вполне вероятны другие причины — например, что-то с генами.

     При постоянном давлении на подчиненный вам коллектив производитель­ность и качество его работы сначала повысятся, а затем будет ухудшаться. И, наконец, найдется лазейка, через которую вытечет все ценное, а все ценные разбегутся сами. Если смогут.

     Издаваемый командиром приказ должен быть, во всяком случае, не дурнее того закона, в рамках которого он будет действовать.  Иначе он будет оспорен в суде или раскритикован  любым досужим лейтенантом из прокуратуры.

     Командир-сибарит, самодовольный и вальяжный, — бедствие для службы. Командир-альтруист, активный, требовательный к себе и людям, работающий, не зная отдыха, — бедствие не только для подчиненных, но и для своих род­ных и близких.

     «Я полностью согласен, что Н., со своей выраженной гиперответственно­стью и повышенной служебной активностью, тягой к военным знаниям,  тре­бовательностью к себе и людям, достоин быть командиром. Но вот чего такого ужасного я кому сделал, чтобы  именно  моим?»

     Требовательность и управленческий талант командира  со стороны всегда ценится выше, чем изнутри подчиненного ему экипажа.

     Если командир часто повторяет, что он командир, значит, он сам еще не до конца поверил в это. Поэтому среди подчиненных принято постоянно напо­минать ему об этом, употребляя неуставное обращение «товарищ командир», которое, кроме функционального, выполняет назначение «бальзама» на его сердце. Случайное отсутствие этого бальзама в речи подчиненного заставляет командира нервно вздрагивать (внутренне и даже внешне). К хорошему быстро привыкаешь. Как к наркотикам.

     Командир — это такой член экипажа, которого на этом самом корабле никогда не ткнут носом даже в грубую ошибку.

     Старпому специально создаются такие условия службы, такой ритм жизни, чтобы он захотел стать командиром как можно скорее. На это прямо намекает даже соответствующая статья Корабельного Устава, которая, конечно, в очень вольной интерпретации, звучит так:  «Хочешь чаще сходить на берег — стано­вись командиром!». Коварная  ловушка! Ибо даже при стоянке в родной базе  командир часто  остается на борту  своего корабля самостоятельно, хотя формально его никто не держит. Кроме  кучи  дел, забот и чувства ответственности за вверенный ему корабль.

     Когда  офицер дорастает  до  должности старпома, он начинает понимать, на­сколько был прав его первый старпом, которого он считал в первые месяцы своей службы  ограниченным самодуром. Но к этому времени на корабле уже появляется  достаточно молодых вольнодумствующих офицеров, искренне считающих его самого редким придурком, хамом и занудой.

     Блестящий  мундир командира  вылупливается из застиранной рабочей куртки старпома.

    Если молодого командира  «не  стошнит» от  управления кораблем  во время заводского ремонта — дальше  служба его тоже не разочарует!

     Командир — это тот, кто принимает быстрые и иногда правильные решения.

    Слабый командир борется с сомнениями и  мучается ими перед тем, как от­дать приказ, а волевой — после того.

    Отдавая приказание, командир сознательно берет на себя все грехи подчиненных, совершенные при его выполнении.

     Если командир не старается сделать всего того, возможного и невозмож­ного, чтобы его корабль признали лучшим — то, похоже, он выбрал не ту «тропу жизни».

     Хороший командир — это не тот, кто хочет добиться высоких результатов, а тот, кто знает, как это сделать, и делает это каждый день. Его отличает готов­ность и стремление делать больше, чем ему положено, и даже больше, чем ему разрешено. А вот как эти результаты оценивает начальство…

   В ходе боевой службы, самостоятельного плавания командиру приходится делать много чего такого, чего бы не следовало бы делать в свете разных инструкций… Но иначе постав­ленных задач ему не выполнить.

    У  хорошего командира должен быть заготовлен «рояль в кустах» на каж­дом повороте событий и при каждом изменении  обстановки в море. Эту не­обходимость ему подсказывает опыт, и позволяют знания. У кого нет «рояля в кустах», у того получается «балалайка». На голове[1] …

    Великие  и известные  пираты  стали великими и известными, потому что в начале их карьеры ими занимались  слабовато подготовленные  и неудачливые капитаны  военных корветов и фрегатов очень средних способностей. Иначе бы ни историкам, ни авторам приключенческой литературы писать было бы нечего.

     В мире достаточно  литературы о похождениях и приключениях пиратов. Но что-то не припоминается ни одного произведения о тех  капитанах, кто не давал им безнаказанно грабить торговые корабли. Потому,  что они все делали грамотно и правильно, а значит — скучновато для потенциальных читателей..

     Журналисты и писатели, которые сами не попадались в лапы флибустьеров, роясь в истории спустя века,   видели в пиратах борцов с тоталитаризмом. А морские офицеры — банальных бандитов и грабителей. Поэтому поступали с ними просто и банально, без особых церемоний развешивая их по нокам рей.

     Если командира вдруг начали хвалить большинство подчиненных, значит, что он уже убыл к новому месту службы или вышел в запас. Или принявший его дела новый начальник уже приступил к внедрению своего стиля управле­ния.

     Командиров дает нам Бог! Как и землетрясения, наводнения и пожары! 

     Отсутствие выходов в море, походов и реального дела больнее всего жалит сердце хорошего командира. 

     Для хорошего командира в море не то чтобы спокойней. Но диапазон направ­лений, с которых ожидаются возможные неприятности, значительно уже.

     Только в море командир может почувствовать себя хозяином корабля. По­тому что:

  — ворох новых руководящих документов до него просто не добе­рется; 

— проверяющие — тоже; 

 —  матросы, скорее всего, отсюда никуда не денутся.

   Командиру строго — настрого запрещено брать с собой жену в море! Чтобы он, наконец,  действительно смог бы прочувствовать себя: «Богом, царем и воинским на­чальником».

     Если плюнуть с бака корабля, и то, что вы выплюнули, не долетит до юта, значит, командир этой самостоятельной единицы обязан вести документацию, вполне сравнимую по объему с объемом его каюты.

     Командирское кресло — достаточно опасное место, особенно если с него не вставать целыми днями и не «засучивать» рукава. В таком случае сидеть на бочке с порохом с горящей сигаретой в зубах будет безопаснее.

    В высоком и комфортном командирском кресле удобно думать. Но уже некогда…. Как правило.

    Командир с блестящим будущим получает назначение на строящийся ко­рабль, но может уйти с него и с ужасным прошлым.

     От любого своевременно принятого решения  негативных последствий все-таки меньше, чем от  не принятого вовремя.

    Если начинающего командира критикуют сверху, а подчиненные «за глаза» недовольно ворчат — это значит, что командир развил свою деятельность, и, скорее всего, он на верном пути. Если командиром довольны все — значит, он ничего не делает.

     Верное правило — седина в бороду, а нитроглицерин в карман.

     Командир, которому удастся добиться лучшего порядка в кают-компании, а качество пищи довести до ресторанного, будет обречен принимать у себя все прибывающие в гарнизон высокие комиссии и делегации.

     Если командир с вечера поссорился с женой, а утром встал не с той ноги или ему просто «вожжа попала под мантию», то в этот день он должен зани­маться только самообразованием и пить чай, не выходя из каюты, чтобы не доводить себя — до истерики, а подчиненных — до инфаркта. Вот бы кто еще смог бы сказать ему об этом без особого риска…

     Два типичных стиля поведения командира:

     а) сначала выходит из каюты, затем — из себя;

     б) сначала — из себя, затем — из каюты (второй опаснее для всех).

     Следствие: с больной головой, экипаж, забудь покой!

     Если вы чувствуете внутренне возрастающее бурное недовольство периодиче­скими возражениями жены по поводу ваших директивных указаний в семье, то это означает, что у вас проявляются симптомы профессиональной болезни — командирита (воспаление командиризма). Это излечимо, но уже только на преподавательской работе, а более тяжелые хронические случаи — на  пенсии, проводимой на поплавковой рыбалке или над клубничными грядками.

     Командиризм приводит к развитию гипертрофированного чувства собствен­ности, считая личным даже то, что таковым не является. Потом наступает разочарование. После того, как «поправят старшие товарищи». Или соответствующие органы…

     К завышенному самомнению, комплексу превосходства и сопутствующим этому отклонениям у людей, долгое время прослуживших на командирских должностях, окружающим нужно относиться с пониманием, как к профессио­нальному заболеванию. Ведь не смеемся, не обижаемся же мы на кашель шах­тера или радикулит водителя-дальнебойщика?

     Нельзя долго командовать людьми безнаказанно для собственной психики!

     Нарастающее внутреннее раздражение и его внешние проявления при любых попытках возражения ему окружающих людей — симптомы производственной психической травмы большинства опытных командиров. Люди могут надоесть не только командиру, но даже людоеду.

   Командиру очень трудно быть вежливым, когда дольше полутора минут сомневаются, что прав именно он. В любом вопросе, хоть и относительно теоремы Ферма, например.

   Командир всегда сочувствует дисциплинарно пострадавшему подчиненному, которого наказал не он.

     Если командир (начальник) старается сделать все сам, не доверяя подчинен­ным, заявляя им всем, что они ничего не могут, то он демонстрирует ярко выраженную управленческую и педагогическую импотенцию.

     Бог любит храбрых и рисковых командиров! Но, чаще всего, только тех из них, у кого предусмотрительный старпом, умный замполит, грамотный штурман, ос­торожный механик и знающие толк в своем деле минер и ракетчик. И особенно тех, кто реализовал возможность, чтобы их всех найти и собрать под свою команду, и дать им условия, научить работать во всю мощь их сил и способностей под его руководство в свете его собственной идеологии!

     Действия неумелого и неудачливого человека в военном деле приводят к его собственному самоубийству с помощью обстоятельств или противника, действия  же неподготовленного, недальновидного и  невезучего командира  организуют то же самое, но  уже  — как  коллективное мероприятие.          

     Командир, отдавший приказание, менее склонен считать его заблуждением, чем младший командир, его получивший.

     Командир отдает только умные приказания. Их оценка начальниками и подчиненными — это уже другой вопрос, который его не касается.

     Когда командир стремится к своему росту, он цитирует классиков разных наук. Когда же он начинает считать, что сам стал классиком, начинает цитировать самого себя. Периодически повторяясь.

    Переучившийся командир, обогатившись после  завершения очередного этапа  военного образования, убивает свое время на внедрение в жизнь своих новых теоретических познаний. Но это в начале оборачивается бумаготоворчеством и перегрузкой офицеров еще одним видом лишней работы.

     Самый «бешеный» океан назвал «Тихим» тоже какой-то командир (пусть и испанский). И никто его до сих пор не поправил!

     Когда командир в море, то там звезды, конечно, ближе к погонам. Вот только падают они слишком хаотично и чаще всего мимо. Зато в штабах и управлениях они шлепаются медленно, уверенно, точно по астрономическим таблицам и времени выслуги, на строго определенные «просветы».

     Командир корабля — это не только организатор, распорядительный хозяйст­венник и тактик. Он и что-то еще, что называется очень емко: «моряк». Вот это «что-то еще» либо есть в человеке, либо нет. Тренировкой и опытом «это» можно развить, но не приобрести.

     Командир не только знает, что нужно делать в каждый конкретный момент, но и кто будет все это делать. Причем, лучше других.

     В море сначала необходимо выполнять приказы командира, затем — требова­ния устава, затем — все остальные законы. После прихода в базу, на берегу и без шторма уже можно будет во всем разобраться — кто и в чем прав, а кто виноват.

     Если в подводной суете при экстремальных событиях   быстро не принять и не выполнить первого решения, второе выполнять может быть уже некому.

     Кто не рискует, говорят, тот не пьет шампанского. Но «валерьянку» пьет тоже зна­чительно реже.

     Количество людей, критикующих командира, достаточно велико. Вышестоя­щие начальники критикуют его явно, в приказах и на разборах, а ядовитые подчиненные делают это «за глаза» и «за уши», с большим удоволь­ствием и в разных формах устного народного творчества.

     Если командир не умеет отдыхать, то он не даст это делать и подчиненным, искренне удивляясь, зачем тем нужны выходные и отгулы.

     Вынужденное решение командиром хозяйственных вопросов околозакон­ным путем ставит его в зависимость от подчиненных-хозяйственников.

     Если ваш корабль разукомплектован, большая часть приборов и механизмов сданы, а остатки экипажа расформированы, материальные средства списаны, но вас все еще не отпускают к новому месту службы — не переживайте, значит, вы теперь уже командир корпуса.

     Когда командира упрекают, говоря, что у него на корабле в строю лишь один бортовой номер, он, обижаясь, говорит, что целых два.

     Стоит только командиру приоткрыть «дверь» своего доверия, как кто-то обя­зательно сунет туда свой ботинок. Мягкость характера командира — твердое основание для решения наглецами своих личных проблем.

     Все относительно:

     Проявление невоспитанности или несдержанности кем-то «сверху» призна­ется высокой требовательностью, а кем-нибудь «снизу» — нетерпимым хамст­вом.

     Чем выше командир, тем с большим рвением его ближайшие подчиненные уверяют его в непогрешимости и исключительности и тем больше он им ве­рит.

     Подобострастие подчиненных, действительно, виновато в управленческих и тактических ошибках командира — увы, со времен древнего Рима известно, что именно рабы воспитывают тиранов.

     Командир опирается на своих заместителей. Поэтому лучше опираться на тех, кто твердо пружинит, чем мягко растекается под командирским давле­нием. Все понимают это, но вот признать — амбиции мешают…

     «Когда много власти, то мудрость не нужна» — очень вольный перевод казах­ской пословицы.

     Когда достижения соседа больше, чем свои, то собственные подчиненные кажутся такими бездарными и нерадивыми по сравнению с соперниками. Когда же вы добиваетесь успеха, то вас прямо распирает от гордости. За самого себя.

     Стремление «не выносить сор из избы» и заметать его под ковер, скрывая свои промахи и придумывая благородные мотивы самооправдания вроде ме­стного патриотизма — страусиная тактика. Есть миф, что пугаясь, и стремясь не видеть опасности,  он резко прячет голову в песок. Но у нас… Ребята, палуба-то — она железная! Голове может быть больно!

     Тщательно замалчиваемая проблема, в конце — концов, грохнет с силой, прямо пропорциональной длительности процесса стыдливого умолчания.

     Психиатр — первый, к кому хочется отправить подчиненного, который от­крыто выступил против мнения начальства, поскольку все несогласие и воз­мущение обычно высказывается уже позже, где-нибудь в курилке. Командир, наконец уверовавший в свою исключительность, стремится всех, кто не понимает его идей и требований, отправить  к врачу за справкой о нормальности.

     Подчиненный, во всем с вами согласный и ни в чем не возражающий, прихо­дящий в восторг от любого вашего решения, вольно или невольно вредит вам. Но вы не сразу (да и не всегда и далеко не все) это поймете, внутренне заливаясь теплой волной самодовольства после его похвал.

     Командир — одна из немногих профессий на этом Земном шаре, где ваш оппонент всегда не прав. Если он не является вашим командиром соединения.

     Уезжая в отпуск, будьте готовы, что найдете дела еще в худшем состоянии, чем они были до этого.

     Когда командир едет в отпуск, его служебные дела остаются на месте или на­чинают идти совсем не туда, куда бы должны, и в десять раз медленнее, чем бы хотелось.

     Пребывание в отпуске не избавит вас от «головомойки» за все промахи, кото­рые допустят ваши заместители.

      Хотите проверить своего заместителя на деловые качества и склонность к ма­нии величия — дайте ему хоть пару месяцев побыть вашим ВРИО.

     Тот ВРИО, который имеет реальные шансы стать в перспективе назначенным командиром (начальником), и даже лелеет об этом где-то тайную сладкую мысль, ведет себя совершенно иначе, чем тот, кто таких шансов не имеет. Вот тот рассматривает такое ВРИО как еще один камень на своей шее.

     «Пузыризм» — раздувание своей значимости для себя и попытка убедить в этом окружающих в период назначения страдающего этой болезнью каким-либо ВРИО.

     «Пузыризм» — стремление представить себя большим, чем значишь на са­мом деле. Хотя бы для самого себя.

     «Пузыризм» — проявления скрытого (для себя) и очевидного (для окружаю­щих) неудовлетворения своей собственной карьерой и воспаления больного самолюбия, возникающие при случайно складывающихся ситуациях.

     При разгуле «пузыризма» главное — это преждевременно не лопнуть и не вы­пустить из себя воздух, так как ничего другого больше за душой не оста­ется.

     Спокойное чаепитие командиром в собственной каюте — это признак или дли­тельной и упорной предшествующей организаторской работы с офице­рами корабля, или мирного сна совести.

     Наличие хороших заместителей ослабляет чувство опасности и притупляет мыслительные процессы. Наличие плохих — утомляет физически и раздувает манию собственной значимости.

     Командир может заслуженно войти в историю, это нередко бывало. Но чаще удается в нее влипнуть, причем вопреки всякому желанию и не прикладывая никаких особых усилий. 

     Некоторые так напряженно восходили на «командирский мостик», что, дос­тигнув этой вершины, сразу же пытаются возлежать на нем, отдыхая.

     С хорошим командиром даже коматозный   корабль  отстоя  отчаянно при­творяется живым.

     Нормальному командиру проще пройти огонь и воду — хоть полигонов, хоть реального боя. К этому он всю жизнь готовился. Но медные трубы славы и достижений наносят ему невосполнимые моральные потери. Победы командира в море и следующая затем слава и почести, неизбежно окунают его в опасное озеро водки.

     Командирский опыт со временем убеждает в собственной исключительно­сти. Изредка лишь внутренне. 

     Возле каждого «морского волка» найдется хоть один околоморской шакал.

     Если вы запретили какие-то опасные действия приказом, исключите, органи­зационно и технически, всякую их физическую возможность. Спать спокойно можно только после этого.

     Даже находясь в отпуске, командир будет вздрагивать от раннего телефон­ного звонка, так как он хорошо знает изобретательность подчиненных в об­ласти организации неприятностей.

     У командира и его боевой смены — старпома всегда найдется куча важных дел, годных для оправдания просроченных сроков сдачи зачетов.

     Самый золотой характер у  командира — это железный!

     Даже будучи представителем самой дисциплинированной и ответственной ка­тегории, не каждый командир без контроля и давления будет заниматься своим самообразованием!

     Командир, даже самый грамотный,  неизбежно волнуется перед сдачей очередных зачетов и экзаменов: экзаменатор всегда может задать больше глупых вопросов, чем можно найти умных ответов.

     Сдача зачетов командирами — это стимул к повышению разносторонних спе­циальных знаний, развитию коммуникабельности, поиску слабостей у при­нимающих эти зачеты, воспитанию личного упорства и упрямства. Короче го­воря, это учеба настоящему делу, но военным образом. Да, есть многое на свете, друг Горацио, чего не зная, можно о… опозориться.

У командира всегда дилемма — стремиться  сделать  хороший корабль во­обще, или  сделать так, чтобы он просто нравился начальству.

И, наконец, убывая к новому месту службы или учебы, командир оглядывает ряды уже бывших подчиненных, распрямляет плечи от сброшенного груза и говорит (про себя то, что в печатном переводе звучит примерно так: «Кошка бросила котят — пусть  творят, чего хотят!»

 

---

[1] Имеется ввиду «подготовленный экспромт», «домашняя заготовка», варианты планов на непредвиденные случаи развития ситуации.  А «балалайка» — это любой подручный  предмет, который вышестоящий начальник мечтает обрушить на голову командира корабля, провалившего задание или доставившего крупные неприятности. 

С.Ф.ИЛЬИН (В.Белько)