Служил у нас на корабле Миша Шпагин – скромный выпускник химического факультета одного из многочисленных военно-морских училищ, которые были разбросаны по бескрайним просторам нашей необъятной родины. Лейтенант особо ничем не примечательный, кроме белобрысой шевелюры и пухлых щёк; заведовал системами дегазации и дезактивации, химкостюмами, противогазами и прочей мутью в прямом смысле этого слова, потому как мутил всякие смеси и составы в целях борьбы с мерзкими корабельными тараканами путём периодического обрызгивания помещений. Служба не пыльная, особо не заметная. Народа в подчинении немного. Обязанности в уставах и наставлениях прописаны, перспективы ясные, «старший лейтенант» на подходе. Женское внимание поверх Мишиной головы проскальзывало и не задерживалось даже на фуражке с широкими полями, шитой на заказ ещё в училище. А Миша особо и не стремился сойти с корабля порадоваться жизни, как все остальные, закрывался в каюте, читал книжки, не курил и сильно выпившим не замечался, в комендатуру не попадал. Поэтому считался передовым офицером и часто ставился в пример за образцовые конспекты по марксистско-ленинской подготовке.
Кроме тараканов на корабле водилась живность покрупнее – крысы, борьба с которыми тоже неофициально входила в обязанности химика. Миша с крысами воевал без особого энтузиазма и только время от времени, после нагоняя от старпома. Твари, однако, к его химмероприятиям относились легкомысленно, по трапу строем на берег не сходили: просто перебегали с места на место, не желая оставлять полюбившийся корабль. Но Миша уверенно докладывал старпому, что по его подсчетам крысиного племени убыло. Старпом не верил, но шел к командиру отчитываться и подписывать бумаги. Когда крысы окончательно нас достали, старпом с одобрения командира объявил, что если какой из матросов отловит 50 крыс, отрубит им хвосты, а хвосты предъявит комиссии, то при первой же возможности будет отправлен в краткосрочный отпуск (10 суток плюс дорога). Моряки быстро смекнули выгоду от этой сделки с командованием и начали отлавливать крыс (согласно жребию) то одному, то другому. Количество отпускников, поощрённых «за успехи в боевой и политической подготовке» сильно возросло, а количество крыс фактически не уменьшалось. Более того, к акции подключились соседние экипажи, которые передавали свои «хвосты» друзьям на наш БПК, чем явно не улучшали старпомовскую статистику. Старпом об этом до поры до времени не знал. А когда узнал – было уже поздно. Наш корабль в срочном порядке отправляли на боевую службу. Мише дали последнюю возможность отличиться. С корабля на причал из кают, кубриков, вентиляшек, подсобных помещений выволокли всё, на чем спали, что надевали, из чего ели и пили, а также частично — что ели. Холодильники наглухо задраили, а камбуз предварительно вычистили до последней крошки. На причале образовалась гора высотой до ходовой рубки.
Корабль без химика — что цирк без клоуна. Миша громко отдавал распоряжения своим немногочисленным подчиненным, со старпомом глазами старался не встречаться, только иногда косился. Старпом сидел в кресле на берегу и терпеливо ждал, когда задымит. Наконец, задымило. Через все корабельные щели наружу начал вырываться едкий, вонючий, оранжевый дым. Это Мишина команда одновременно подожгла шашки. Экипаж с интересом наблюдал за тем, как крысы побегут с корабля. Некоторые дремали, не надеясь на успех. За полчаса ни одна из крыс так и не показалась в поле зрения. Кто-то предположил, что крысиная паника охватила противоположный борт, и твари прыгали в воду там. Штурман – отъявленный пессимист — сказал, что зрелища не будет, потому как крысы по трубопроводам переместились в верхние этажи и оттуда наблюдают за провалом Мишиной операции.
Когда вернулись на корабль, предварительно для проветривания открыв всё, что можно открыть, кроме кингстонов (клапаны, перекрывающие доступ забортной воды), даже дохлых тараканов не обнаружили. Но вонь стояла долго. Недели через две вышли в море…
Стоим у причала в порту Бербера (Сомали). Тогда сомалийских пиратов и в помине не было, а был здесь пункт передового базирования нашего флота. Наземной инфраструктуры никакой, только плавказарма да буксир. Ни казино на берегу для отдыха уставших моряков, ни борделя рядом (для телесных услад, как у американцев). Время от времени заскакивали сюда наши атомные подводные лодки, не знаю зачем заскакивали, я на них не служит. Что делают моряки вдали от своих баз в периоды вынужденного безделья? Правильно – ищут любую возможность скоротать время, скрасить скучные будни каким-нибудь развлечением. Жестокой забавой была перегрузка сетками верблюдов с йеменских судов на берег. Верблюды иногда срывались, падали в воду, и их немедленно разрывали дежурившие неподалёку акулы. Жуткое зрелище и не для слабонервных! Но, слава Богу, были занятия и поспокойнее, например, полюбившиеся экипажу вылазки на баркасе за пределы бухты, вдоль береговой линии. Командир давно облюбовал одно местечко: плоская отмель, тончайший песок, изумрудное море. Вокруг ни души, только высокие белёсые облака да чайки над водой… и солнце, ослепительное солнце. А ещё бесконечное ощущение свободы… до ужина (обед брали с собой сухим пайком).
На этот раз с нами был Миша, старпом разрешил. Рыбу ловить не стали, хоть снасти прихватили. Было решено купаться и загорать, попутно с пользой для дела – поднимать со дна живность: звёзд, ежей и, конечно же, замечательные раковины, которыми были богаты здешние прибрежные воды. Но уговор был такой – весь улов в баркас, а уж потом честная делёжка. И разбрелись кто куда. С собой брали акваланги, но что с них толку на мелководье. Пользовались простыми масками, а некоторые и вообще без них. Паришь над дном, как космонавт над Землей, под тобой рыбы экзотические, мурены, извиваясь, проскальзывают мимо, бывает и барракуда, лениво шевеля плавниками, проплывёт. По дну ежи ползают – не подходи, уколю! Морские звёзды медленно спешат по своим делам. Временами пугливый кальмар выпустит облачко фиолетового дыма. Словом, отдыхай, моряк – заслужил! И вот посредине этого умиротворения, когда даже командир, наплававшись, задремал в заботливо поставленном раскладном кресле под зонтиком, раздается душераздирающий крик. Над поверхностью моря вздыбливается столб, из него появляется Миша и с перекошенным от ужаса лицом бежит по воде так быстро, что не успевает погружаться. Пулей вылетел на берег и орёт: «Доктора-а-а-а!». Сам же не забывает стыдливо прикрывать обеими руками то место, где у нормальных людей ширинка. Подскочил доктор с чемоданчиком, уложил Мишу наземь и попросил отвернуться любопытствующих. Через пять минут Миша орать перестал и успокоился. Доктор сделал всё как надо: скальпелем быстро перерезал мускулистую конечность великолепной раковины, которую Миша, не захотев делиться, засунул себе в плавки.
Завтракать, обедать и ужинать химик ходил в последнюю очередь. Когда ему доводилось бывать на совещаниях, то в начале — несколько минут обязательного хохота. По приходу в базу Миша срочно перевёлся на другой корабль.
(фото из интернета)
