Глава 5. На пути к единоначалию в армии и государстве

 

Отодвинутые двадцатым годом мирная передышка и долгожданный мир, наконец-то пришли в истерзанную гражданской войной Советскую Россию в 1921 году, хотя в Закавказье, Средней Азии и за Байкалом еще раздавалось эхо далеких боев, да на западном приграничье временами вспыхивали яростные схватки с бандитами и националистами всех мастей. С любой оказией и надеждами когда-нибудь вернуться на Родину, уходили в белую эмиграцию не только враги нового режима, но и те, кто сделал свой жизненный выбор в поисках новой судьбы, оказавшейся у абсолютного большинства продолжением борьбы за свое существование.

О первых годах эмигрантского бытия русского предместья Парижа повествовала известная писательница того времени Н.Тэффи, которую ценил сам Ленин и по его совету в 1920 году на страницах «Правды» нежданно-негаданно появился ряд ее фельетонов, перепечатаных из парижской эмигрантской газеты. В своей книге «Городок» она писала о том, как «скученно жило население этого города, занималось промыслами, а молодежь большей частью извозом – служила шоферами, а люди зрелого возраста содержали трактиры или служили в этих трактирах. Брюнеты в качестве цыган или кавказцев, блондины – малороссами. Женщины шили друг другу платья и делали шляпки, мужчины делали друг у друга долги. Кроме мужчин и женщин, население городишки состояло из министров и генералов, из них только малая часть занималась извозом, большая – преимущественно долгами и мемуарами. Мемуары писали для возвеличения собственного имени и для посрамления подвижников. Разница между мемуарами заключалась в том, что одни писались от руки, другие – на пишущей машинке…» По мнению А.Бахраха, не по слухам знающего обывателей из России, она в «Городке» окарикатурила русский Париж, вызывая у читателей одновременно и смех, и слезу… [1]

За годы Гражданской войны в условиях жесточайшей централизации управления в стране Российская Коммунистическая партия большевиков стала единственной, по незабытому еще трафаретному заключению, руководящей, направляющей и организующей силой, мобилизуя через своих членов, кандидатов в члены партии и сочувствующих им, большинство крестьянско-пролетарского населения Советской России на разрешение, казалось бы, неразрешимой и критической обстановки на фронтах. Вся деятельность Совета Труда и Обороны, Совета народных комиссаров и Реввоенсовета Республики была подчинена воле партии и функциональные границы ответственности этих органов управления на деле были тесно переплетены и фактически во многих направлениях попросту стирались. Партия через свои фракции в Советах всех уровней и профсоюзах осуществляла непосредственное управление ими на местах. Большевики сосредоточили в руках все инструменты правосудия и повиновения народных масс – ВЧК, революционные трибуналы, особые отделы, части особого назначения.

Напряжение с военных фронтов теперь перекинулось вглубь мирной жизни и удваивалось от лишений военного коммунизма, бесчисленных мобилизаций и реквизиций. С именем партии в большей степени, чем с былыми успехами, связывались все трудности бытия в издерганной стране. Не случайно в прокатившейся волне крестьянских выступлений на Украине, в Тамбовской, Тюменской, Алтайской и Тобольской областях лейтмотивом стал лозунг «Советы без большевиков!». В последнюю схватку с большевиками вступил на стороне контрреволюционного кулачества, храбро воевавший против Деникина и Врангеля, орденоносец Махно. Лишь к 25 августа 1921 года в руководство страны поступил доклад об окончательном разгроме банды Махно у Ольховатки и его бегства в Румынию, а 9 декабря была разгромлена банда Тютюника, вторгнувшаяся с территории Польши не без помощи польского генштаба. За преступления против партийных активистов и мирного населения более 400 бандитов были убиты, 443 осуждены, 53 расстреляны на месте и 1137 взяты в плен. [2]

Очередной Х съезд РКП(б), открывшийся 8 марта 1921 года должен был ответить на главный вопрос – выживет ли Советская власть, которая отстояла себя многомиллионными жертвами на фронтах и в ходе контрреволюционных выступлений и белого террора. Словно предчувствуя надвигающуюся катастрофу, ленинский гений предложением Новой Экономической политики, принятой съездом, указал главное направление прорыва из безысходности. НЭП заменил продразверстку продналогом, разрешил мелкотоварные крестьянские хозяйства, частную торговлю, мелкие кооперативные предприятия, ввел хозяйственный расчет в промышленности и госнайм в виде концессий, заменил натуральный обмен и зарплаты деньгами по количеству и качеству труда. Подъему экономики должны были соответствовать экономические рычаги управления хозяйствами и товарно-денежные отношения. По сути своей это и был ленинский план построения социализма в России. Он не только соответствовал времени, но и указывал быстрый и эффективный путь развития в условиях государственного управления и общенародной собственности на средства производства.

Военные диктаторы Деникин и Врангель, как свидетельствуют их воспоминания, тоже задавались вопросами экономического хозяйствования на подвластных территориях. Оба они возвращали собственность прежним хозяевам, рассчитывали на кредиты и денежные закупки товаров, снаряжения, боролись со спекуляцией и казнокрадством и презрительно, зачастую с негодованием, высмеивали формы хозяйствования большевиков. Врангель, издавая приказы о земле, позаимствовал у Столыпина наделение землей трудящихся на ней с последующим выкупом в рассрочку на 25 лет за каждую десятину, а в управлении населением и экономикой использовал не только волостную и уездную структуры, но и гражданских управляющих при командирах военных корпусов.

В.И.Ленин подчеркивал, что социализм, как строй цивилизованных кооператоров, возможен только при классовой победе пролетариата над буржуазией, что для этого нужен переворот в сознании, целая полоса развития для того, чтобы сделать население активными участниками кооперативного движения и для того, чтобы НЭП приноровился к уровню самого обычного крестьянина. [3]

Большинство делегатов проголосовало за НЭП, как единственную возможность сохранить Советскую власть, но при этом одни, как Л.Д.Троцкий, все-таки надеялись на скорую победу пролетарской революции в Западных странах, другие и Н.И.Бухарин за медленное врастание России в социализм, а третьи, среди которых был И.В.Сталин, считали НЭП небольшим этапом времени с оживлением капитализма при советской власти, позволявшим укрепить позиции социализма и впоследствии ликвидировать капиталистические элементы. [4]

Непосредственно перед съездом проявило себя новое, реформаторское течение «рабочая оппозиция», члены которой Шляпников, Коллонтай, Мясников, Лутовинов, Киселев требовали передать управление промышленностью профсоюзам, а партийные комитеты на заводах должны были утратить свое значение. Троцкий пошел дальше и инициировал «дискуссию о профсоюзах» и предложил сделать их частью государственного аппарата, увеличить прослойку рабочей аристократии в рамках милитаризованной промышленности и по армейскому образцу укрепить центральную партийную власть и дисциплину на производстве. [5]

На съезде Коллонтай и Шляпников в числе других резко критиковали оторванность партии и ее руководства от рабочих масс, сложившуюся практику назначения партийных работников и членов бюро, систему боевых приказов во внутрипартийной работе, сокращение объема воспитательной работе, сокращение объема воспитательной работы в массах, усиление материального неравенства товарищей по партии. [6]

Отметив негативные явления, съезд призвал к выборности сверху донизу и курсу на партийную демократию, персональному обсуждению и дискуссии по выработке общих решений, критике по ним, пока не принято обязующих решений. Здесь же съезд подчеркнул, что в интересах единства партии, партия должна сохранить способность обладать «достаточной эластичностью», чтобы по необходимости перейти на систему боевых приказов. Впредь в партии запрещались антипартийные группировки и фракции, требовалось подвергать критике оппозиционеров и подчинять их партийной дисциплине. Съезд призвал все отряды партийцев и военных, гражданских, старых и новых членов партии к очищению, как с учетом выполнения ими обязанностей по выполняемой работе, так и членов РКП(б). [7]

Х съезд партии не мог не затронуть развивающийся в армии процесс демобилизации и массового исхода коммунистов из ее рядов и возникающие при этом трудности в партийно-политической работе. На совещании военных делегатов было предложено использовать процесс демобилизации для качественного улучшения остающегося личного состава, прекращения выкачки пролетарского ядра и членов РКП(б). Были осуждены попытки под видом демократизации передать партийные организации в ведение гражданских парткомов, введения выборности политорганов и возложения на них функций культурно-просветительной и досуговой работы.

Съезд рекомендовал сохранить партполитаппарат и его структуру в том виде, как она сложилась в годы Гражданской войны.

Своеобразным фоном, отражающим антисоветские настроения не только среди населения страны, но и в армии, на флоте стал мятеж в Кронштадте, возглавляемый эсерами и белогвардейскими офицерами. События в Кронштадте развивались на волне брожений в Петрограде и всевозможных слухов о якобы имевших место расстрелах повстанцев. Двадцать четвертого февраля 1921 года на Балтийском заводе прошли выступления рабочих, которые помимо экономических требований выдвинули и политические в русле левоэсеровской программы, а 28 февраля  лично Ленину прошел доклад о том, что два самых больших линейных корабля Балтийского флота «Петропавловск» и «Севастополь» захвачены эсерами.

Первого марта на митинге в Кронштадте, как докладывал комиссар Балтийского флота Н.Кузьмин, собравшиеся сорвали выступление Председателя ВЦИК и пытались взять его в заложники, но затем после переговоров отпустили и тот же Кузьмин добавил, что намерение моряков пока еще не выяснено. Настроениями восставших краснофлотцев полностью овладели левые эсеры, и оно было отражено в резолюции общего собрания команд 1-й и 2-й бригад линейных кораблей от 1 марта, подписанной председателем собрания старшим писарем «Петропавловска» С.И.Петриченко.

Собрание потребовало перевыборов Советов тайным голосованием с проведением свободной агитации; свободу слова и печати, в том числе анархистов и левых социалистических партий; свободу собраний профсоюзов и крестьянских объединений. До 10 марта планировалось собрать беспартийную конференцию рабочих, красноармейцев и матросов, крестьян Петрограда и Петроградской губернии. Из тюрем, безусловно, должны были быть освобождены все заключенные с пересмотром их судебных дел.

Предстояло упразднить всякие политорганы с тем, чтобы ни одна партия не имела привилегий на пропаганду своих идей и возможности получать на это государственные средства. Вместо политотделов должны быть учреждены культпросветкомиссии, работающие на государственные средства.

С требованиями уравнять паек всех трудящихся перекликались требования о снятии всех заградотрядов, упразднения коммунистических отрядов в воинских частях, на фабриках и заводах. Крестьянство должно было получить право на владение своим скотом и разрешение на свободное кустарное производство, как и другие слои населения. Для контроля за выполнением резолюции было назначено специальное бюро.

Восставшие перешли от слов к делу и арестовали руководителей Кронштадтского Совета во главе с Васильевым, создали революционный комитет, штаб обороны, куда вошли бывшие генерал А.Н.Козловский и контр-адмирал С.Н.Дмитриев. Вооруженная группировка кронштадтцев насчитывала до 20-ти тысяч человек. Новые власти крепости вступили в переговоры с Финляндией по поводу оказания им помощи продовольствием и направлением транспортов.

Особоуполномоченный комитета обороны Петрограда военмор К.Сладков докладывал Реввоенсовету, что увещевания на Кронштадт не подействовали и путем обмана масс левые эсеры передали власть белым офицерам. В Кронштадте 7 и 9 марта слышна была ожесточенная перестрелка, а флот распущен и разнуздан. Он же просил подтянуть силы и решения Х съезда подавить мятеж.

Для руководства в подавлении мятежа в Петроград прибыли Л.Троцкий и Главком С.Каменев, а непосредственное руководство войсками осуществлял командующий Западным фронтом М.Тухачевский. В подавлении мятежа приняли участие 320 делегатов съезда, и восемнадцатого марта Кронштадт был взят. [8]

Постепенно схлынула волна крестьянских выступлений в Центральных губерниях, Украине и Сибири. В них принимали активное участие левые эсеры и формулировали основные требования о свержении власти РКП(б), участие в Советах представителей всех партий, прекращение продразверстки и другие. Наиболее крупным выступлением являлось Тамбовское крестьянское восстание, на протяжении года терроризирующее советскую власть, с числом его вооруженных участников более 50-ти тысяч человек, сведенных в три народные армии, которыми командовал бывший поручик П.Токмаков. В одной из армий начинал путь начальником политического отдела левый эсер А.Антонов, который стал затем одним из руководителей восстания и его именем нередко называют тамбовские выступления крестьян. На Тамбовщине 13 июня 1921 года совершенно за не надобностью по распоряжению одного из комбригов были применены 59 артиллерийских боеприпасов с хлором, что не имело никаких последствий в исходе борьбы и, как пояснил один из исследователей, этот факт «не противоречил» международной конвенции о запрещении химического оружия, к которой Советский Союз присоединился только в 1928 году. Восстание было жестоко подавлено специально созданной армией под командованием М.Н.Тухачевского. [9]

О тяжелейшем положении в стране и партии было сказано в докладе Пленуму ЦК РКП(б) в декабре 1921 г. Вредные явления нашей партии и экономический кризис, отмечалось в докладе, усилились голодом в Поволжье и нищетой. Деморализация и физическое вырождение угрожали значительной части крестьянства и рабочего класса. За четыре года войны в партию проникли представители мелкобуржуазной среды, эсеров, меньшевиков и деклассированных солдат.

Было заявлено, что кризис партии разросся до колоссальных размеров, и он продолжал усиливаться появлением мелкобуржуазных и националистических тенденций, а также в связи с НЭПом, которая была непонятна значительному количеству коммунистов, и они никак не хотели с ней соглашаться. В связи с этим в партии начались самочинные и анархические выступления партийных ячеек в ряде мест и особенно в Сибири. У тех, кто раньше боролся с Колчаком процветали красный бандитизм, самочинные реквизиции и революционная партизанщина.

Центральный комитет постановил взять на особый учет эти явления и разобраться с ними в ходе чистки партии, восстановить политическую отчетность снизу доверху,  обратить особое внимание первым колхозам и артелям и оказать помощь коммунистам, работающим в них. Необходимо было усилить идеологическую работу, перебросив на нее опытных работников, в т.ч. и с Врангелевского фронта. Взять на учет следовало коммунистов, уклонявшихся от мобилизации и шкурников, осевших в тыловых учреждениях.

В предложениях по докладу планировалось организовать кампании по учету коммунистов и даче каждому в трехмесячный срок характеристик, в которых отмечать участие в экономической борьбе. Прозвучало предложение об улучшении материального снабжения активно работающих коммунистов. Предлагалось усилить работу среди крестьянства, т.к. в трех четвертых деревень не было партийных ячеек.

В пункте №9 доклада содержалось указание «всем губернским и уездным комитетам партии как можно улучшить, упорядочить и систематизировать партийную работу в Красной армии, усилить отчетность и контроль за работой в красноармейских партийных ячейках. [10]

Может быть, на Пленуме что-то и говорилось в адрес Политуправления РВС и партийных организаций Красной армии и флота, но в отчетных документах ничего отражено не было.

В условиях сложившейся безопасности у большинства внешних границ Советской республики содержание 5,4 млн. человек Красной армии и флота было невозможным, и 8 съезд Советов принял двухлетнюю программу ее трехкратного сокращения и постановил оставить в армии лучшие кадры и специальными аттестационными комиссиями отобрать лучшие командные кадры. При этом не предусматривалось какого-либо плана и конкретного состава войск, системы обучения и воспитания личного состава. Все это предполагалось сделать в ходе начавшейся демобилизации и сокращения частей, а будущее армии виделось в территориальном принципе, как уже было определено ранее.

Против подобных преобразований выступила большая группа командиров и политработников руководящего звена, справедливо полагая, что все изменения в армии необходимо проводить предусмотрительно и с осторожностью, не подрывая ее боеспособности, предусмотреть наличие конкретных формирований в округах и переброску войск к новым местам дислокации. По мнению начальника Политуправления РВС т. Смилга необходимо было иметь постоянную армию, хотя и дорогую и не отказываться от практики Всевобуча. [11]

Резкому сокращению подвергался командный состав Красной армии, насчитывающий к этому времени 217 тысяч человек, из которых 34% составляли военспецы, а остальные 66% выходцы из рабочих и крестьян. Военспецы на начало 1921 года представляли собой сплав военных знаний и боевого опыта, сочетавшиеся с преданностью Советской власти. Они, по словам А.Бубнова, сделали свой выбор и не пытались вырваться из сети коммунистической организации и пропаганды, которой их окружали большевики, а большинство из них были бы повешены у белых, если бы таковые вдруг неожиданно вновь появились. [12]

Суть будущих негативных явлений для Красной армии, связанных с сокращением, не уловил Председатель РВС Л.Троцкий. От него в мирное время потребовались совершенно иные качества, чем в войну, но он с головой ушел во внутрипартийную борьбу, стремясь сохранить лидирующую роль в партии и государстве. Легко согласившись с общими представлениями об армии, как территориальной, он в конце октября 1921 года на III съезде Главполитпросвета высказался за регулярную армию, построенную на известных территориальных началах с едиными органами управления, а вопрос о милиционной армии, по его мнению, нужно было снять и рассматривать в исторической перспективе. [13]

Вряд ли кто-нибудь в это время стал бы прислушиваться к мнению военспецов, т.к. они за службу имели дело с регулярными боевыми, запасными и резервными частями, в то время как еще на IХ съезде РКП(б) опыт создания трудовых армий и территориально-милицейской системы был признан положительным явлением, как приближение армии к производственному процессу, а в основу строительства новой армии был положен принцип постепенной демобилизации.

Лично Троцким, со ссылкой на мнение Ленина, была отвергнута попытка составить Пролетарскую военную доктрину, предпринятую членами РВС Гусевым и Фрунзе, и было заявлено о невозможности забегания вперед и создания единой военной доктрины на несозревшем материальном базисе. Троцкий на словах высказался за безусловное выполнение плана сокращения армии и равнение на мнение военспецов, проявивших себя в годы войны. [14]

Однако, именно военспец Дегтярев в статье «Красная армия на мирном положении» подчеркивал, что сокращение армии втрое по решению 8 съезда Советов выполнено, а качества нет. Широкие демобилизационные настроения захлестнули красноармейцев и коммунистов, которые ощущали свою ненужность и, причем, уходят лучшие. В Харьковском военном округе только за полгода 1921 года численность членов и кандидатов в члены партии сократилась более чем в три раза. Материально-техническое снабжение ухудшилось, не было продовольствия и обмундирования. За 1921 год военным ведомством было удовлетворено 0,3% от необходимого. Казармы стоят без стекол и дверей. Среди личного состава участились случаи самоубийств.

Продолжается депролетаризация: среди коммунистов она составила снижение с 62% до 40%; среди комиссаров 6-й армии с начала 1921 года с 84%  до 1 октября этого же года снизилась до 50% из рабочих. Задачи боевой подготовки и воспитания решаться не могут, т.к., к примеру, в N-й дивизии по штату 7000 человек, а расписание нарядов составляет ежедневно 7208.

Агитация тесно связана с повседневной жизнью и бытом в жилищах, а красноармейцы вынуждены жить в грязи, спать не на чем – нет тюфяков. Ввиду разрушенности казарм частей красноармейцы вынуждены проживать по квартирам, что само по себе оказывает разлагающее действие. Многие бойцы выпрашивают у крестьян хлеб и подвергаются агитации против Советской власти.

В условиях НЭПа армия как производственная категория должна была платить за свет и воду, а в Екатеринославле был введен налог за просвещение по 140 рублей на каждого. Боевая и политическая подготовка не может проводиться там, где голод и в неотапливаемых и неремонтированных казармах.

Ввиду сложившихся обстоятельств армия должна помочь себе сама и для этого необходимо вознаграждение красноармейцам за работу и создание военных кооперативов. В некоторых частях на красноармейский паек платили до 80% жалования – таков вывод по самообеспеченности уважаемого военспеца и заметим, что все это происходило на Украине, в житнице государства. [15]

Итак, армия стремительно сокращалась. К марту 1921 года – 4,4 млн. человек, а к концу года 1,3 млн. – более чем в три раза за год (к концу 1922 года она насчитывала 610 тысяч человек, а в 1923 году – 562 тысячи. – Авт.).

Но с сокращением армии, снабжение, оставшихся в строю не улучшилось, а наоборот, становилось еще хуже. Положение усугубилось голодом в Поволжье и ряде других регионов. На стихи Демьяна Бедного

И нивы вспаханные дважды

Погибли жертвой неутолимой жажды,

Пришла великая народная беда…

газета «Червонный казак» II конного корпуса откликнулась листовкой с пронзительным призывом «Помогите» 25 миллионам голодающих рабочих и крестьян с публикацией стиха армейского поэта С.Обрадовича:

…от Белого моря до Кавказских степей,

волынских плоскогорий Поволжья

все бегут от голода кто куда

голодный стон раздается над Волгой.

Слышите ль,

Как в голодной и черной петле

бьется полный молот и серп?

О луне соловьиной петь ли,

когда там из навоза хлеб.

В этой же газете было опубликовано сообщение политического отдела о помощи населению в уборке урожая и о тяжелом положении республики, о красноармейцах, жертвующих часть своей скудной пайки в помощь голодающим.

В номере газеты от 7 августа 1921 года этого же корпуса в помощь армейским политработникам был приведен сценарий театральной постановки агитационного суда с распределением ролей.

Суд над не принявшими участие в деле помощи голодающим (показательная инсценировка).

— Показ двух крестьян и сельского учителя, не принявших участие в помощи голодающим, как несознательных элементов на селе, а учителя, остатка той интеллигенции, которая равнодушна к бедам трудящихся;

— приводятся тезисы речей о необходимости помощи голодающим, приговор и раскаивание, обещания впредь помогать голодающим;

— участники суда: Председатель, два члена суда, подсудимые Иваненко и Чугунный (крестьяне), Шпак (сельский учитель), обвинитель, правозащитник, свидетели, комендант суда и часовые. [17]

В это время из-за жалкого существования военных в целях военно-патриотических связей, стало получать распространение материальное шефство фабрик и заводов, городов над воинскими частями. В 1921-1922 гг. проводились «Недели красной казармы», «Недели достояния красноармейцев», вечера снабжения рабочих красноармейцев. Активно помогала голодающей и раздетой армии Москва, она поставила помощи на 50 млрд. рублей. Только во 2-ю дивизию II конного корпуса было поставлено обмундирования на 16 000 комплектов, 20 000 банок консервов, а всего – 4 вагона с вещами и продовольствием. [18]

Положение в голодающей и полураздетой армии не улучшилось ни в 1922, ни в 1923 годах. В докладах в политуправление РВС из Киевского, приволжского и Уральского военных округов сообщалось об острой нехватке обмундирования и продовольствия. Из 7-й Владимировской дивизии поступали жалобы на бедственное положение и необеспеченность семей командно-политического  состава и безработице. Массовое невозвращение из отпусков военнослужащих и плохие вести о положении родственников от тех, кто возвращался, проявлялись во всех частях.

В частях Петроградского гарнизона, 31-й стрелковой дивизии и школе командного состава, по донесению начальника особого отдела, было плохое снабжение обмундированием и продовольствием, процветали пьянство и воровство среди каптенармусов и поваров, у многих красноармейцев зрело желание как можно быстрей покинуть армию. Командование пыталось исправить положение массовыми арестами. В то время как в лазаретах отсутствовали лошади для транспортировки больных в госпитали, командиры частей разъезжали в фаэтонах в театры.

Ранее, в 1920 году, Л.Троцкий, не отказывающий себе в годы Гражданской войны в комфорте, в письме Революционным военным советам писал, что военная организация имела привилегированное положение и должна была контролировать, чтобы все снабжение доходило по предназначению. По отношению к командному составу образовывалось неравенство в сравнении с красноармейцами, т.к. командиру полагалась квартира, обмундирование и определялся способ передвижения. Все это понимал красноармеец. Но, когда автомобиль использовался для веселых прогулок, когда командир красовался в щеголеватой одежде на виду полураздетых красноармейцев, когда в нарушение общих правил устраивались пирушки с участием женщин, приезд жен на фронт – все это наблюдалось бойцами, вызывало раздражение и ропот.

Все эти явления согласно приказу РВС №850 от 31 октября 1920 года должны были взять на контроль Реввоенсоветы фронтов и армий, необходимо было проводить разъяснительную работу с командным составом, привлекать виновных к ответу, упорядочить отпуска и не допускать жен на фронт. [19]

Синдром массовой демобилизации охватил даже приграничные округа и части прикрытия границы. ЦК РКП(б) потребовал от РВС республики принять безотлагательные меры по приостановлению демобилизации командиров и комиссаров, а незаконную демобилизацию приравнять к дезертирству и карать военным трибуналом. Политуправлению РВС было поручено срочно представить несколько подобных дел для использования в агитработе. Незаконно уволенные должны были быть возвращены в строй, а в приграничные округа при необходимости должны были направляться компетентные комиссии. Реввоенсоветы и политотделы обязаны были докладывать о ходе устранения недостатков и мероприятиях по чистке партии. [20]

Невмешательством Совета народных комиссаров и ВЦИК РСФСР в дела Красной армии объяснялось вынесение бюджета армии и вопроса о резком сокращении внешних нарядов для воинских частей в работу XI съезда РКП(б) (27.03-2.04.1922 г.). На XII съезде партии (17.04-25.04.1923 г.), вероятнее всего, чтобы отвести на некоторое время внимание делегатов съезда о тяжелейшем положении в армии, было принято постановление обследовать специально созданной комиссией ЦКК (Центральной контрольной комиссией) нужд Красной армии и флота, а также создание национальных частей с тем, чтобы переложить на руководство республик обеспечение и содержание новых формирований.

Пленум ЦКК в июле 1923 г. принял решение об обследовании военведа и назначил председателем комиссии В.Куйбышева, но вскоре его сменил С.Гусев. Было понятно, что ничего нового комиссия не увидит и никакого вывода, кроме необходимости перемен в военном строительстве, не сделает.

Одной из причин бедственного состояния армии являлось резкое ослабление руководства на местах со стороны Реввоенсоветов фронтов и армий. С ликвидацией фронтов в военных округах они самораспускались и вместо них создавались Военные советы, но они ничего не решали на своих территориях, помимо узких задач в пределах своей компетенции. Многие авторитетные руководящие работники партии и государства ушли из армии и на их место в оставшиеся РВС и создаваемые Военные советы пришли даже не вторые и не третьи лица. Поэтому задача, поставленная РВС республики, о восстановлении в ряде мест реввоенсоветов в условиях мирного времени и совершенно иной обстановки в стране, как сохранение рычагов влияния на положение в воинских объединениях вряд ли могла быть решена. [21]

Пассивность Реввоенсовета республики объяснялась, прежде всего, отсутствием целеустремленности и настойчивости у его руководителя, министра по военным делам Льва Троцкого, которому в стихии Гражданской войны многое прощалось: от честолюбия, независимости и превосходства с товарищами по партии, до проявления откровенного хамства и грубости, в т.ч. по отношению к В.И.Ленину. Его больше, чем положение в Красной армии, волновали вопросы внутрипартийной борьбы, в то время как вождя оставляли силы и он уходил от дел, вынужденный остановиться на своем вероятном преемнике. На XI съезде партии в списке «десятки» фамилий предполагаемых членов ЦК против фамилии Сталин рукой Ленина было написано «Генеральный секретарь» и 3 апреля 1922 года, сразу после съезда, на пленуме ЦК И.В.Сталин избирается Генеральным секретарем ЦК, а на XII съезде РКП(б), несмотря на нелестную характеристику вождя И.Сталину в Письме съезду и добавлению к письму от 24 декабря 1922 г., впрочем, как и Троцкому, как  «чрезмерно хвастающегося самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела», Сталин избирается членом Политбюро, а на последующем пленуме ЦК вновь Генеральным секретарем. А с письмами вождя лишь ознакомили узкий состав делегатов.

Троцкий, понимая, как сокращаются его сторонники в Политбюро и ЦК, на XII съезде вместо проблем в РККА выступил по проблемам экономики и промышленности и сделал это блестяще, но на расстановку сил это не повлияло. Затем Троцкий приступил к прямой атаке правящей тройки в Политбюро – Зиновьева, Каменева и Сталина и 8 октября 1923 года направил в ЦК и ЦКК письмо с обвинениями в партийной бюрократии и необходимости качественного планирования работы, поддержал письмо Е.Преображенского с критикой проводимой политики партии, подписанное 46 видными деятелями партии, в числе которых были участники Октября Бубнов, Антонов-Овсеенко, Пятаков, Муратов. Но, снова Троцкий проиграл, и на объединенном пленуме ЦК и ЦКК в октябре 1923 года подавляющим большинством (102 голоса против двух при 10 воздержавшихся) было осуждено поведение Троцкого и 46 подписантов. Так Л.Троцкий из претендента на ведущую роль в партии стал главным оппонентом Политбюро и ЦК, где полностью властвовал И.Сталин и его окружение.

На октябрьском пленуме РВС 1923 года, несмотря на возражения Троцкого, были введены новые члены Фрунзе и Ворошилов. [22]

Изменения в количественном и качественном составе РККА напрямую затронули деятельность военных комиссаров, политорганов и армейских партийных организаций.

В начале 1921 года с должности начальника политуправления РВС был освобожден и направлен в народное хозяйство первый начальник И.Т.Смилга. Он всегда мыслил неординарно, по многим проблемам, спорил, не соглашался с Л.Д.Троцким не только по вопросам роли политорганов, единоначалия, но и был категорически против милиционно-территориальной системы содержания войск, с чем никак не мог согласиться Предреввоенсовета.

С 3 января 1921 года в должность вступил В.Соловьев, ничем себя не проявивший рядовой партийный руководитель, на что Троцкий в письме в ЦК от 23.03.1921 г. просил назначить постоянного начальника ПУР, дав ему достаточно сильных помощников и близко знающих дивизию, армию и фронт. Здесь же он просил назначить нового начальника политуправления Балтийского флота вместо Н.Кузьмина и определиться с составом Реввоенсовета республики. Им же 25 марта 1921 года Реввоенсоветам фронтов и армий, политотделам фронтов и армий во исполнение решений Х съезда, как подчеркнул Л.Троцкий, было предложено «широко обновить и освежить комиссарский состав вообще», поскольку в годы Гражданской войны, по его мнению, не могло быть достаточного отбора и систематичности в этом отношении. Тех, у кого нет подготовки, направить в школы, у кого есть конфликты на местах – переместить, для чего в политорганах создать совещания с участием членов РВС, начальников политотделов и членов партийных комиссий. [23]

Весной 1921 года с согласия нового начальника ПУ РВС ЦК партии принял совершенно неожиданное по характеру решение – о централизации всей политической просветработы в стране и переподчинении руководства политпросветработой в Красной армии и на флоте в Главполитпросвет, сугубо гражданскую организацию, имеющую свою структуру в губерниях, при этом начальник ПУР входил в состав Главполитпросвета на правах заместителя, а работники ПУРа как военная секция Главполитпросвета. Таков же был принцип в РВС фронтов, армий и политорганах дивизий. Трудно оценить эффективность данного решения – то ли во благо централизации, то ли экономии средств.

Фактически, самое главное направление в деятельности политорганов – вся агитационно-пропагандистская и культурно-просветительная работа как в организации, так и ее проведении, оказались в состоянии раздвоения ответственности и контроля между двумя совершенно разными по характеру работы ведомствами. Политорганы, укомплектованные большим числом гражданских и беспартийных сотрудников значительно ослабили непосредственное руководство одним из самых важных участков приложения своих сил.

Выяснилось, что аппарат Главполитпросвета оказался неприспособленным к обслуживанию армии. Нарушился принцип единства организации и руководства воспитательной работой, о чем неоднократно подчеркивал в годы Гражданской войны ЦК партии. Местные органы политпросвета были настолько слабы, что охватить своей работой все воинские части были не в состоянии. Тем более учитывать специфику и содержание работы в Красной армии и на флоте. На практике это приводило к отрыву от стоящих задач перед вооруженными силами.

В интересах улучшения работы 16 ноября 1921 года РВС республики было принято «Положение о политпросветкомиссиях» в целях коммунистического воспитания красноармейцев. В положении говорилось, что комиссии являются «вспомогательными органами партячеек» и работают при каждой роте, батальоне и полку. В экстерриториальных частях они должны были работать под руководством политорганов, а на территориях под руководством политпросветов и губкомов.

В частях комиссии должны были заниматься читкой газет и их обсуждением, учетом неграмотных, организацией лекций и бесед. Комиссии избирались на общих собраниях. В полку в их состав входили 7 человек (2 члена РКП(б), трое избирались собранием, а также библиотекарь и завклубом), руководил комиссией помощник военного комиссара. Трудно было предположить как усилится воспитательная работа с созданием подобных комиссий, то ли при партячейках, то ли при комиссарах, то ли при губкомах.

Позже, в работе «Красная армия на мирном положении» Л.Троцкий язвительно отозвался об уровне деятельности Губполитпросвета по результатам проверки в Приволжском военном округе, где никакая работа им не велась, забежали в казарму, произнесли речь и кончено. Ничем иначе это как «шарманочной агитацией» это назвать нельзя. Далее он подчеркнул, что бойцам 19-20 лет нужно стационарное воспитание широкой воспитательной работой с использованием толковых брошюр, новых методов воспитания и широкой воспитательной работы среди командиров. [24]

Вслед за пересмотром взаимодействия политорганов и политпросветов последовали указания ЦК от 28 ноября 1921 года о порядке новых взаимоотношений непосредственно политорганов, комиссарского состава и губернских партийных комитетов в плане подчиненности. В них подчеркивалось о необходимости участия старших командиров и политработников в беседах непосредственно в подразделениях и еженедельном инструктировании политруков, а также переводу их на казарменное положение. В Губкомах и обкомах было поручено создать курсы политруков. Все коммунисты под контролем военных комиссаров и партийных ячеек обязаны были участвовать в политических занятиях, а Губкомам партии предписывалось привлекать для систематического наблюдения за политической работой в частях членов Губкома, им же поручалось пересмотреть комиссаров частей с точки зрения их пригодности для политработы. За проводимую работу Губкомы несли перед ЦК персональную ответственность.

Начальники политических отделов вместе с командирами и комиссарами были обязаны входить в составы Губкомов и местных парткомов с правом совещательного голоса. Требовалось объединить в каждом губернском и окружном городе руководство политической работой в одном военно-политическом органе и рассмотреть порядок назначения на должность начальника политического отдела губернии. Губкомам поручалось издавать указания по укреплению воинской дисциплины, направленные против «палочной воинской дисциплины», ругани, «битья» красноармейцев и других правонарушений, устанавливать систему работы, занятий и порядок докладов.

Ничем иным подобные требования и указания, как огражданиванием политической работы назвать нельзя, тем более, полугодом ранее, в июне 1921 года, ЦК партии принял специальное постановление «О взаимоотношении политотделов Красной армии с партийными организациями РКП(б)», в котором помимо некоторых указаний партийным ячейкам было рекомендовано избирать парткомы дивизий и армий под руководством политорганов на партийных конференциях, а выдачу партийных билетов проводить в частях Красной армии местными парткомами. [25]

По-видимому, избрание партийных комитетов дивизий и армий должно было усилить партийную работу в частях. Но, ранее, на этапе строительства Красной армии, они избирались стихийно и не в каждой армии или дивизии. Практика показала, что действовали они неэффективно и постоянно конфликтовали с политорганами и от этой практики отказались.

В соответствии с постановлением ЦК РКП(б) «Об укреплении Красной армии» от 23 февраля 1921 года политотделам дивизий было рекомендовано проверить комиссарский состав на годность своему предназначению и участию в партийно-политической работе. ЦК потребовал от комиссаров регулярно посещать казармы своих частей и рекомендовал им провести действительный переход политруков на одинаковое с красноармейцами положение и, особенно в части проживания их наравне с личным составом в казармах. Помимо этого всем коммунистам части надлежало проживать в частях, ротах, командах, где они числились, и проверять организацию досуга, питания, санитарно-гигиеническое состояние личного состава. Политорганы должны проверять исполнение постановления политработниками, политруками и привлекать командный состав из коммунистов к проведению партийно-политической работы среди личного состава, а также инструктировать политсостав по формам и методам работы.

Во исполнение постановления ЦК РКП(б) 25 ноября 1921 года было издано «Положение о политруках рот, эскадронах и командах» и вводились обязанности политруков, в которых подчеркивалось, что они являются связующим звеном между командным составом и красноармейской массой и обязаны проживать в казарме и пользоваться довольствием наравне с красноармейцами. Они предназначались для проведения занятий по политическим вопросам в роте и отвечали за политическое и воинское воспитание личного состава. Назначались политруки военными комиссарами и подчинялись непосредственно им, а утверждались и снимались вышестоящими комиссарами.

Политруки были обязаны проводить занятия по чтению газет и литературы, собеседования по политическим вопросам по указанию военного комиссара, контролировать воспитание красноармейцев и информировать военных комиссаров и бюро партийной ячейки о настроениях масс. В отсутствие библиотекаря в части его обязанности исполнял политрук. Он был обязан докладывать военному комиссару о неправомерных действиях командного состава по отношению к красноармейцам и при этом не должен был пререкаться с командирами. Политрук приравнивался по положению к командиру роты, но при этом никакими административными правами не пользовался. С апреля 1921 года демобилизация всех политруков приостанавливалась.

Внимание к фигуре политрука со стороны ЦК партии объяснимо отсутствием в Красной армии надежного звена младших командиров, которое утратило свою роль и значение с разрушением старой армии и, к сожалению, в годы Гражданской войны ничего нового создать не удалось. Если в годы войны с личным составом практически круглые сутки находились и командиры, и комиссары, то в мирное время казарма была обречена на откуп хулиганствующим элементам, которым ничего не могли противопоставить номинально исполняющие обязанности младших командиров лица. [26]

К руководству Политуправлением РВС республики 13 мая 1921 года пришел С.И.Гусев, большевик с 1903 года, участник первой русской революции, опытный политработник, в годы Гражданской войны являвшийся членом РВС ряда армий, действующий член РВС республики. Ранее он резко полемизировал с Л.Д.Троцким по использованию военспецов, роли политорганов и партийных организаций в Красной армии. Он принял самые решительные меры к установлению единой структуры политорганов, их взаимоотношений с партийными организациями и разработки должностных обязанностей политсостава.

Положением РВСР от 27 июня 1921 года при ПУокрах, ПОармах, подивах и им равных создавались партийные комиссии, занимавшиеся вопросами приема и исключения коммунистов, их партийной дисциплиной, рассмотрением жалоб. Однако, подчеркивалось, что все постановления парткомиссий проводились без согласования с начальниками политорганов. В январе 1922 года при ПУР РВСР была создана конфликтная комиссия, назначенная начальником политуправления и утвержденная ЦК РКП(б). По сути, это было первым шагом к самостоятельности армейских парторганизаций от Губкомов партии.

Положением от 18 июля 1921 года о политуправлении военного округа во главе его назначался начальник, подчиняющийся начальнику ПУР РВСР, и он входил в состав РВС (Военного совета округа) и, если командующий являлся членом РКП(б), то он являлся его заместителем по политической части. В состав политуправления входили административно-технический, организационно-инспекторский, агитационно-пропагандистский и учетно-информационный отделы.

В Поармах все соответствовало ПУ округа за исключением того, что в политотделе вместо отделов были отделения.

Политический отдел дивизии был предназначен для ведения административно-организаторской работы, партийной и политико-просветительной работы. При начдивах коммунистах начальник политотдела являлся одновременно его заместителем по политической части. В состав подива входили работники по административно-технической и организационной работе, агитации и пропаганде. В конце 1921 года в подивы была введена должность ответственного организатора и информатора по партийной работе.

Все политорганы были обязаны контактировать с соответствующими парткомами и партийными комиссиями территориальных образований. Начальники отделов (отделений) агитации и пропаганды, работники агитации и пропаганды подивов входили в коллегии или комиссии местных политпросветов. [27]

Структура партийно-политического аппарата полка была утверждена 26 сентября 1922 года в составе: комиссара полка, помощника комиссара, ответственного организатора партийной и политической работы, секретаря военного комиссара полка. Кроме них – секретарь партийного бюро полка, если таковое имелось, завклубом полка, комиссары батальонов и политруки подразделений.

Также в 1922 году инструкцией были определены обязанности отделений партийного строительства в политуправлениях и политорганах в области выполнения решений съездов и их резолюций, организационно-партийной работы, руководства и организации единства управления партийным аппаратом.

Почти три года спустя после решения VIII съезда РКП(б) было введено приказом РВС №61 от 3 января 1922 года (приказ ПУ РВС от 13.01.1922 г.) Положение о военных комиссарах Красной армии и флота. Это был последний нормативный документ в области партийно-политической работы в вооруженных силах республики, разработанный под руководством начальника ПУР РВС С.И.Гусева и через несколько дней он, как кандидат в члены ЦК РКП(б), будет отозван для работы в ЦК партии, а в 1923 г.  избран членом ЦК ВКП(б) и возглавит отдел печати ЦК. Кстати, в литературе, у некоторых авторов, бытовало мнение о том, что С.И.Гусева необоснованно считали крупным военным деятелем, но именно Гусеву принадлежал ряд работ по вопросам строительства Красной армии, проблемам использования военспецов и подготовки командно-политических кадров, разработки военной доктрины государства, помимо постоянных публикаций в прессе, выступлений на съездах партии. Все это в сочетании с богатым практическим опытом в реввоенсоветах  действующей армии позволяет судить о масштабе его личности. Вполне определенно, что сам Троцкий ревностно относился к его авторитету в войсках и партии. [28]

Положением о военных комиссарах подчеркивалось, что институт военных комиссаров вводился в целях политического контроля и непосредственного наблюдения за красноармейцами, командным и административно-хозяйственным составом, поднятия боеспособности и революционной военной дисциплины и руководства красноармейскими массами, развития у них классового самосознания.

Военные комиссары назначались из числа членов РКП(б) и вводились при всех начальниках. Когда командиром (начальником) являлся член партии с партийным стажем не менее 2-х лет, и, если таковой был подготовлен для партийного руководства, соответствующим политорганом к нему назначался заместитель по политической части с отчетностью перед вышестоящим начальником и военно-политической инспекцией о состоянии политической и административной работы. Для низших политработников заместитель командира (начальника) по политической части имел права военного комиссара.

Военный комиссар являлся личностью неприкосновенной и должен был работать рука об руку с командиром, постоянно поддерживать его авторитет и вовлекать командира в коммунистическую работу. Он был обязан изучать военное дело, следить за выполнением приказов и пресекать выступления антисоветских элементов.

Военный комиссар имел право рассматривать все назначения командного состава и возбуждать отвод перед вышестоящей инстанцией с немедленным докладом. Военный комиссар имел право контроля за всей административно-хозяйственной деятельностью в полку. Без подписи военного комиссара приказы о перемещениях, инспектировании, оперативной и политической работы были недействительны.

Военный комиссар был обязан руководить всей партийно-политической работой в части и партийной ячейкой, а также имел право отменять решения партячеек с докладом вышестоящему начальнику.

В отличие от прежних обязанностей комиссара отсутствовал пункт введения комиссарского единоначалия в годы Гражданской войны и было отменено право подписи по строевой и административно-хозяйственной части.

В целях подготовки политруков в военных округах были созданы военно-политические школы, а 3 марта 1922 года для подготовки военных комиссаров университет имени 16-й армии и институт им. Толмачева были слиты в единые годичные высшие военно-политические курсы им. Н.Г.Толмачева, а с января 1923 года они были преобразованы в военно-политический институт им. Н.Г.Толмачева. Также политработников с высшим образованием готовил университет им. Свердлова.

За рамками изданного Положения о военных комиссарах и других руководящих документов для политорганов шла совершенно другая жизнь, и состояние партийно-политической работы было близко к развалу. Большая работа, проведенная ПУ РВС под руководством С.И.Гусева, лишь отчасти сглаживала негативные процессы. Работа по внедрению в практику работы регламентации в деятельности политорганов, военных комиссаров, парткомов и партячеек была организована неудовлетворительно. На местах продолжали разбираться в области руководства политико-просветительной работой, агитации и пропагандой в области их функционирования через политуправления или же местные политпросветы, которые попросту устранялись от какой-либо совместной деятельности.

Реввоенсоветы округов и армий были в неведении, входит ли помощник командующего по политической части в их состав или нет? Входят ли начальник агитпросветотдела вместе с начальником политического отдела в Губполитпросвет или нет? В некоторых дивизиях разбирались в возможности упразднения должности начальника политического отдела, поскольку начдивы являлись коммунистами.

Ряд недоразумений возникал по поводу содержания программы и снабжения школ грамоты от военных секций Главполитпросвета и даже в поставках спортивного имущества в части, которое, как оказывалось, должно было поступать из управления Всевобуча.

Для многих политорганов было характерно кабинетное творчество, в частях работники бывали редко, а в политотделе 11 сд работа в частях не планировалась вообще. В политических отделах система планирования партийно-политической работы в масштабе политоргана еще только-только начинала складываться, и на практике каждое подразделение в политотделе имело свой отдельный план.

В соединения и части шли разного рода указания о необходимости проведения совместных совещаний не реже 1 раза в неделю политработников части с командирами для более «тесной спайки», а при клубах организации агитационных, пропагандистских, физкультурных и хозяйственных комиссий, кружков, студий, спектаклей и т.п.

В свою очередь, Политпросветы отправляли в гарнизоны рекомендации об организации политической работы через гарнизонные коммунистические ячейки, не будучи уверенными в их существовании, а также о создании при гарнизонных клубах советов политических просветителей. Была разработана специальная инструкция для лекторов, которые были обязаны иметь обязательные конспекты и лекции проводить не боле 2-х часов и 10 минут при этом не должны были перегружать свои лекции фактами, примерами и т.п. При этом политпросветы не касались проведения обязательных и плановых политчасов с красноармейцами.

Подлежало заорганизованности даже такое важное мероприятие как создание исторических очерков частей, принимавших участие в Гражданской войне. Помимо написания исторического очерка, передачи его в военно-историческую часть округа и организации исторического стола в политотделе дивизии, необходимо было проводить инструктажи по ведению журналов не реже раза в два месяца и фиксировать в них все основные мероприятия в части и один экземпляр непременно направлять за подписью военного комиссара в Подив. Ответственным за ведение журнала в полках назначались специальные нештабные информаторы. Зато в указаниях не было ни слова о работе вокруг героической истории части, пропаганде подвигов красноармейцев, встреч с героями-ветеранами, отражения ее в наглядной агитации в клубах частей и на территории, создания комнат-музеев. [29]

На совещании с руководителями политорганов округов и армий в апреле 1922 года было единогласно заявлено, что Главполитпросвет не справляется с возложенными на него обязанностями и в своей работе не учитывает задачи и специфику политико-просветительной работы в Красной армии и данный вопрос было поручено проверить в войсках комиссии во главе с т. А.Бубновым. В конце ноября 1922 года ЦК партии возвратил руководство этой работой в политуправление РВС.

В качестве очередного шага для стабилизации положения с политико-воспитательной работой в красноармейской массе в мае 1923 года ЦК ВКП(б) принял решение ввести институт помощников политруков рот и в этих целях призвал 1000 коммунистов 1902 года рождения, часть которых была направлена на годичные окружные курсы с последующим назначением после их окончания на должности политруков в связи с их некомплектом.

В 1923 году ЦК направил 3000 коммунистов на укрепление партийно-политического аппарата частей Красной армии. Для подготовки политсостава в округах были созданы военно-политические школы с дальнейшим переводом их на 2-х годичный срок обучения.

С июля 1923 года все начальники политорганов и им равные из числа политсостава были взяты на учет в ЦК ВКП(б).

Политуправление РВС республики на 18 октября 1922 года состояло из отделов: организационно-инструкторского, учетно-информационного, агитационно-пропагандистского (военная секция Главполитпросвета) морского отдела, отдела снабжения и АХЧ. [30]

Демобилизационные настроения в полной мере коснулись и боевого коммунистического ядра Красной армии и во многом этот процесс был стихийным и неуправляемым, т.к. предпринятые попытки взять на учет коммунистов в кармии и на флоте со стороны ЦК просто запоздали. Многие члены партии числились по спискам при политорганах в учетно-распределительных столах, где они были организованы, и в партийных ячейках, а на постоянном учете были в местах, откуда они пришли в армию – в учреждениях, предприятиях, фабриках и заводах. На практике, как прибывали они, в большинстве своем, минуя Политуправление, политические отделы, даже не регистрируясь при них, так и уходили в общей массе демобилизованного командно-политического состава и красноармейцев.

Если в 1921 году в Красной армии оставалось 112 тысяч коммунистов, то через полгода их осталось всего 73 тысячи и партийная прослойка в армии составила 4,6%. ЦК партии, помимо направления коммунистов для усиления партийной прослойки частей и на должности помощников политруков, вновь и вновь, как и в годы Гражданской войны, в мирных условиях прибегал к совсем неоправданной, но вынужденной мобилизации и призвал 20 тысяч коммунистов в Красную армию 1899-1901 годов рождения. Однако, при этом в количественном отношении ничего не изменилось и из 87 тысяч состоящих на учете в армии и на флоте в 1922 году к концу 1923 года осталось всего 23 тысячи коммунистов.

Повсеместно ротные партийные ячейки самоликвидировались и сохранились даже не во всех батальонах. На смену им пришли стихийно образуемые казарменные партийные ячейки.

С разрешения ЦК партии был объявлен льготный прием в партию лучших красноармейцев из комсомольцев, рабочих и крестьян. Таковых набралось около тысячи человек, и их было рекомендовано направить на учебу в марксистские и партийные кружки, полковые школы политграмоты.

От процесса какого-либо влияния на массовый исход коммунистов из армии совершенно устранились политорганы, и именно в этом проявилась их беспомощность в отношениях с партийными ячейками в частях и с местными парткомами, с которыми им предписывалось неоднократно осуществлять самое тесное взаимодействие. [31]

Кстати, по поводу взаимоотношений с местными парткомами были не согласны представители частей внутренних войск ГПУ, партячейки которых были полностью подчинены циркуляром ЦК РКП(б) от 1 декабря 1922 года местным парткомам. Они информировали ЦК, что особенно мелкие парткомы на местах не уделяют руководству партячейками частей никакого влияния, с этим согласиться политорганы ГПУ не могут. Они просили упорядочить работу окружных политорганов, которые были специально для них созданы, а ранее предлагалось в качестве рекомендации проработать и изучить вопрос их создания для политорганов Красной армии. [32]

Во времена Гражданской войны политорганы Красной армии систематически получали от ЦК партии рекомендации и требования усилить работу по руководству партийными организациями частей, но лишь на словах могли подтвердить возможность их выполнения, так как в политических отделах не было штатных единиц, способных поработать в армейской партячейке и многие политорганы были сплошь укомплектованы гражданскими лицами и беспартийными работниками. Поэтому эта задача одновременно поручалась и местным парткомам, где на учете состояли коммунисты армии и флота, и которые в силу разных обстоятельств просто не могли вести эту работу. [33]

Меры, принимаемые к восстановлению ротных партийных ячеек и призывы к политорганам, никаких сдвигов во внутрипартийной работе не приносили и, помимо демобилизационных настроений, коммунисты все более разочаровывались в способности партийных организаций, партбюро и парткомов, что-либо изменить в лучшую сторону. Повсеместно партийные собрания посещали 50-60% состоящих по списку коммунистов, и на них зачастую приглашали всех красноармейцев и командиров. Росла почва для идейных шатаний, угасала вера в способность партии восстановить боеспособность Красной армии, высокую организованность и дисциплину. Зачастую работникам политорганов и военным комиссарам было нечего сказать по поводу тяжелого положения в армии, и они на партийных собраниях были редкими гостями. Именно по этим причинам в первом полугодии 1923 года добровольно вышли из армейских партийных рядов более 700 коммунистов, а более 2000 были исключены в результате проведенной чистки. Приток новых членов партии составил всего 1000 человек.

В 1922 году ситуация была намного хуже и в армии и на флоте добровольно вышли из партии выше 1500 человек, а 2,5 тысячи были исключены партийными комиссиями и рост рядов партии прекратился. [34]

Большая часть коммунистов согласилась бы с мнением старого большевика Панюшкина, партийца с 16-летним стажем, изложенного в заявлении в Московский городской комитет РКП(б) и отправленного затем в ЦК партии. Он писал, что не согласен с общей тактикой партии, которая перестала быть защитницей интересов, положенных пролетариатом в основу Октябрьской революции, с общей творящейся вакханалией и непринятием мер против вставших безобразий. [35]

Не может не удивлять тот факт, что во многом массовый уход коммунистов из РККА в 1921 году был инициирован ЦК РКП(б), который, минуя ПУ РВС и политорганы фронтов, округов и армий по своим нарядам давал разрешение коммунистам уволиться из армии.

Так, Троцкий известил запиской начальника политуправления РВС т. Гусева о том, что из частей, дислоцированых на Украине, ушло разными путями большое число коммунистов.

На что Гусев доложил Троцкому, что свыше 6300 коммунистов по нарядам из ЦК РКП(б), без согласования и даже уведомления с политуправлением РВС с Украины уволились и в первую очередь надежные товарищи и политработники. Массовый исход коммунистов-руководителей заразил и красноармейцев-коммунистов. В ЦК была направлена просьба провести постановление о приостановке демобилизации членов партии и принятию мер к возращению части из них. [36]

Заместитель начальника Политуправления РВС т. Соловьев письменно докладывал в ЦК РКП(б) о тяжелом положении в Красной армии в связи с увольнением и опасных демобилизационных настроениях. На Кремлевских курсах курсанты идут подчас на уголовные преступления, чтобы быть уволенными, не дожидаясь направления в части. Главной причиной подобных настроений он считал массовое откомандирование коммунистов по нарядам ЦК без согласования с ПУР, причем в первую очередь на наиболее ответственных и способных работников Красной армии. Ввиду того, что работа по укреплению Красной армии являлась первоочередной задачей, он предлагал аннулировать все наряды без согласования с ПУР. [37]

Однако ничего не менялось и в октябре 1922 года из учетно-распределительного отдела ЦК РКП(б) на зам. нач. ПУР т. Ланда поступило распоряжение на оформление увольнений коммунистов по заявлению Губкомов и Центросоюза на несколько десятков военных комиссаров. Такого же рода распоряжения поступали неоднократно и ранее от Губкомов в отношении армейских коммунистов, бывших работников советских партийных органов и различных контор. [38]

Любопытна реакция руководства ЦК партии на доклады с мест. Так, в протоколе заседания Оргбюро от 6.12.1921 г. под руководством т. Молотова, извещалось, что в докладе начальника политуправления войск в Крыму т. Пикеля телеграфируется, что по распоряжению секретаря ЦК КПУ т. Лебедя, без утверждения и рассмотрения командования, производилась демобилизация коммунистов и, вдобавок, т. Пикель рисовал положение Красной армии мрачным и паническим. На что помощник командующего войсками округа т. Минин доложил, что это единичные случаи, вызванные растерянностью в работе политорганов и переутомленностью т. Пикеля.

Оргбюро приняло решение: ввиду разногласий между помощником командующего по политической части т. Минина и начальника политического управления округа т. Пикеля, освободить Пикеля от занимаемой должности и направить в распоряжение ЦК РКП(б). [39]

Принимаемые ЦК партии меры в целях выправить положение с массовым исходом коммунистов и политработников из Красной армии путем призыва коммунистов из запаса, изданием инструкций по учету членов и кандидатов в члены РКП(б) в политуправлениях, как по индивидуальному и суммарному учету, так и со справочными картотеками, доклада сведений о результатах аттестования один раз в три месяца в ЦК результатов не дали и были не в силах остановить негативные процессы.

Назначенного вместо С.Гусева начальником политуправления РВС Л.Серебрякова, члена РВС со 2 декабря 1919 года, 10 октября 1922 года сменил В.А.Антонов-Овсеенко, бывший подпоручик, один из главных организаторов Октябрьского переворота, военный комиссар Петроградского революционного полка, один из первой тройки наряду с Крыленко и Дыбенко, возглавлявший Народный комиссариат по военным делам. Во времена командования Украинским фронтом он нередко конфликтовал с Троцким и затем был переведен на государственную службу, где активно работал по ликвидации голода в Поволжье.

В большинстве источников Антонов-Овсеенко характеризовался человеком резким и своевольным, а в некоторых чуть ли не бунтарем и анархистом. Кстати, он не был ни кандидатом, ни членом ЦК РКП(б), как этого требовал VIII съезд партии, ни даже членом РВС республики, куда он был введен лишь в 1923 году.

По ряду вопросов и особенно состояния внутрипартийной демократии в партии, запрете на критику, фракций и саму возможность высказывать иное мнение он неожиданно для многих сближается с Троцким, который в 1922-1923 году стал в открытую оппозицию к ЦК и руководству партии. Начальник ПУ РВС не препятствовал обсуждению взглядов Троцкого на партийных собраниях, конференциях и в печати. Осенью 1923 года он открыто подписал письмо 46 единомышленников Троцкого по вопросам внутрипартийной работы и демократии свободы обсуждения положения дел в партии, свободы слова, фракционной деятельности. [42]

В литературе нередко говорилось, что после Гражданской войны Троцкий стремился изолировать Вооруженные силы от партии, воспрепятствовал выдвижению командного состава из рабочих и крестьян, что он пренебрегал пропагандой и агитацией и игнорировал партийное руководство Красной армией. Все это, однако, частные мнения и в большей степени, как кажется, они касаются роли ЦК РКП(б) по усилению руководства партийно-политической работой в Красной армии повышения ее самостоятельности и конкретности.

Никого не насторожило заявление начальника политуправления МВО А.Булина, большевика с 1914 года, бывшего комиссара Петроградского гарнизона и комиссара дивизии в годы Гражданской войны, которое он сделал в июне 1923 года в отношении согласованности принципа партийной демократии с особенностями военной организации и более узкого его характера в армии, чем в РКП(б) в целом. А далее он добавил о назревшей тенденции отделения партийной работы от партполитаппарата и необходимости подчинения политорганов партийным комиссиям.

По-видимому, не случайно осенью 1923 года Всероссийскому совещанию начальников политуправлений и политических отделов был представлен проект передачи функций партийно-политической работы от политорганов армии и флота партийным комитетам, а также слиянию политорганов со штабами как единой военно-политической и управленческой структуры Красной армии. Конечно же, большинство начальников политорганов выступило против проекта, но ЦК партии этот шаг вряд ли обеспокоил, как, впрочем, и затянувшееся обследование нужд армии, состояния дел и воспитательной работы в национальных частях специально назначенной комиссией рабоче-крестьянской инспекции и Центральной контрольной комиссии.

По-видимому, в ЦК посчитали, что Антонову-Овсеенко, решительному и инициативному, по силам будет разобраться с состоянием партийно-политической работы в Красной армии и выправить положение, правда никого не смутило, что после Октября и в годы Гражданской войны ему этими вопросами заниматься не пришлось. [40]

Свою решительность новый начальник ПУР проявил уже через 10 дней после назначения при рассмотрении просьбы М.В.Фрунзе по факту удержания на Украине коммунистов 1889-1900 гг. призыва. Он направил 21 октября 1922 года записку заместителю председателя РВС республики т. Склянскому и копию в ЦК РКП(б), в которых считал, что лишение возможности демобилизации из Красной армии указанной категории коммунистов нецелесообразно и невозможно, поскольку роль рядовых коммунистов в условия ограниченности материальных ресурсов, гораздо менее значительна, чем прежде. Политическая работа в армии возможна и без большого наличия рядовых коммунистов и удержание их в армии вызывает болезненные демобилизационные настроения. Наличие кадра коммунистов в армии не способно играть их роль в стране и деревне и питает иллюзию политработников и политорганов на возможность искусственного задержания коммунистов в армии. «Высказываюсь против!» — так завершил свое письмо Антонов-Овсеенко. [41]

Именно так, а не иначе, считал начальник ПУРа, вместо опоры в партийно-политической работе на коммунистическое ядро, как показал опыт Гражданской войны, с участием политорганов и партийных организаций, военных комиссаров, по его мнению армейских коммунистов нужно было направить туда, где они всего нужней – в деревню.

Однако, в последующем Антонов-Овсеенко все-таки убедился, что единственной реальной силой, на которую можно опереться в работе с красноармейской массой, являлись партийные ячейки и, несмотря на слабое руководство ими со стороны политорганов, они помогали военным комиссарам и командирам в укреплении дисциплины, партийном и политическом просвещении, работе с крестьянами на местах и разъяснении им сути политики партии в деревне.

Оценив обстановку и воспользовавшись поддержкой Предреввоенсовета, Антонов-Овсеенко решил действовать самостоятельно и 21 декабря 1923 года он без ведома ЦК партии подписал циркуляр Политуправления РВС №200 о проведении в 1924 году партийных конференций в частях и вузах Московского военного округа, на которых предлагалось рассмотреть вопросы, связанные с подчиненностью политорганов и военных комиссаров партийным комитетам и передачи им функций политорганов, а в партийных ячейках развернуть дискуссию по вопросам внутрипартийной жизни и демократии, выведения партячеек из-под влияния политорганов, оставив им функции культурно-просветительной работы, а также предоставления партийным ячейкам права решающего голоса при назначении на должности командного, политического и комиссарского состава.

Дополнительно Антонов-Овсеенко в письме в Политбюро ЦК партии отказался отозвать циркуляр и пригрозил в случае его отмены воздействовать на ЦК в партийном порядке через мнение армейских и окружных конференций и собрания партячеек, а также при необходимости обратиться к крестьянским массам, одетым в красноармейские шинели, и призвать к порядку зарвавшихся вождей.

Часть партийных организаций на Украине, Закавказском, Приволжских округах и более трети партячеек Московского гарнизона одобрили предложения, изложенные в циркуляре и провели партийные дискуссии по предложенным вопросам.

Демарш Антонова-Овсеенко в ЦК партии сразу оценили как опасный синдикализм со сторонниками Троцкого с опорой на мелкобуржуазную основу воспрепятствующую мероприятиям по реорганизации Красной армии и наносящей вред ее единству, как шаг антипартийной линии, несущей угрозу внутрипартийной демократии без согласования с ЦК РКП(б).

Решением Оргбюро ЦК 12 января 1924 года Антонов-Овсеенко был освобожден от своего поста, и дело его было рассмотрено на заседании Пленума ЦК РКП(б) 14-15 января 1924 года.

В своем выступлении на пленуме он заявил, что ставит вопрос о пересмотре своего смещения Оргбюро ЦК РКП(б) с должности начальника ПУР РВС и считает правомочным право подписывать циркуляр в отношении отдачи указаний и распределения кадров, а уведомлять ЦК лишь о тех документах, которые готовятся ПУР и затем подписываются в ЦК.

По сути своей циркуляр ничего не отменял, а поставил на обсуждение ряд предполагаемых мероприятий, подлежащих дальнейшей проработке и проведению через партийные инстанции и он издан уже в самый разгар дискуссии, стихийно развернувшейся в ряде партийных ячеек, а отложить этот вопрос – значит устраниться от руководства дискуссией.

Была попытка согласовать циркуляр в Оргбюро ЦК ВКП(б) через секретаря ЦК РКП(б) т. Молотова, через т. Ланда, но тт. Молотов и Ланда посчитали ненужным провести документ через орготдел и Оргбюро. Антонов-Овсеенко считал, что с формальной стороны начальнику ПУР не может быть вменена эта оплошность, т.к. с одной стороны нужна более тесная связь с ЦК, а с другой и самостоятельность.

В отношении угрозы в письме от 27 декабря 1923 года, о которой говорилось в решении Оргбюро ЦК от 12 января 1924 года, Антонов-Овсеенко пояснил, что он всего лишь как партиец выполнил свой долг и кроме угрозы воздействия через конференции и съезды ни о каких «фракционных настроениях со стороны партийно-мыслящих товарищей не ставил вопрос». Он ставит вопрос о своей персоне, как отстранение начальника ПУ РВС – члена партии, осмелившегося в партийном порядке пойти против линии большинства в ЦК вредной для единства партии. Обвинение Зиновьева, что ПУР штаб фракции – бездоказательно.

Далее он отметил, что дискуссия растеклась по армии еще до выборов партийных руководителей, и никаких отступлений от решений Х съезда о запрете фракций быть не могло, а речь идет об ответственности политорганов перед партийными организациями, с которыми политорганы должны считаться и ПУР не мог запретить членам партии излагать свое мнение.

На Троцкого стали смотреть как на гадину, меньше его надо брать за горло. Касаясь письма Сталина к Троцкому в «Правде», где сказано, что я выступаю против большевиков, то это предрассудок. Удар по единству партии наносят те, кто выступает, когда это необходимо, и надо слышать голос партийных молчальников и образумить зарвавшихся вождей. В резкости путей партийного воздействия мы видим все больше недоверия одних к другим и все это все больше отталкивает беспартийных. Если в партии вырывается голос, то его зачисляют в меньшевики. Только съезд партии вправе подводить итог дискуссии.

«Я не подрывал единства партии, не организовывал фракцию и не использовал аппарат политуправления», — заключил Антонов-Овсеенко.

Выступивший Лашевич сказал, что только съезд может определять линию ЦК, а покушаться на нее может только озлобленный враг. Никаких «вождей» нет, а вот вы не замечаете вождизма Троцкого. То, что вы не член ЦК – нарушение требования VIII съезда партии и с вами поступили очень мягко.

Молотов возмутился тем, что на назначенные партийные конференции 1 февраля 1924 года циркуляром №200 (21 декабря 1923 г.) в ЦК не прислали приглашения. Он поинтересовался, знает ли Троцкий о циркуляре? В письме-угрозе от 27 декабря 1923 года призывают к порядку «зарвавшихся вождей» и это неслыханный выпад. На Замоскворецкой конференции т. Кутузов заявил, что письмо Троцкого в ЦК в ПУРе читали все, а письмо курсанта Дворжеца из школы ВЦИК зачитывалось по квартирам. Инструктор на территориальных сборах в выступлении заявил, что Зиновьев разгромил всех в Питере.

Сталин подчеркнул, что надо давать право члену партии рассматривать жалобу, т.к. начальник ПУР может занимать любую платформу, но проводить в жизнь ту, которую ведет ЦК. В циркуляре 58 адресов, кроме ЦК, МК и ЦКК. Циркуляр без ведома ЦК – это грубое нарушение основ взаимодействия ЦК и ПУ РВС, работающего на правах отдела ЦК и этот выпад делает вашу работу в должности несовместимой.

В заключительном слове Антонов-Овсеенко пояснил, что согласовывать работу ПУР и ЦК партии трудно и примером этого работа ПУР и Главполитпросвета. В школе ВЦИК резолюцию выдвигал курсант Дворжец, и он должен нести ответственность, т.к. она против линии Сталина и Дзержинского и считает, что если все, что они делают укрепиться в ЦК, то это будет пагубно для партии Ленина и это угроза для единства партии.

Итак, как оказалось, циркуляр №200 – был не авантюрным выпадом работника уровня Антонова-Овсеенко, а, скорее всего, показателем степени взаимной работы ЦК РКП(б) и ПУ РВС, политорганов и партийных организаций в Красной армии, а также попыткой начальника ПУР выступить против линии Сталина и его сторонников к безраздельному влиянию в партии.

Пленум ЦК утвердил решение Оргбюро и Антонов-Овсеенко покинул пост начальника ПУ РВС. На Пленуме была сформирована очередная военная комиссия ЦК для «обследования положения в Красной армии». Комиссию возглавил Гусев, в прошлом начальник ПУР и в нее вошли Андреев, Ворошилов, Фрунзе, Шверник.

Сталин в выступлении на Пленуме не случайно оговорился о том, что ПУ РВС должен  был работать на правах отдела ЦК, и это решение уже было мысленно им принято и постановлением Пленума ЦК РКП(б) впредь ПУР должен был работать на правах военного отдела ЦК под надзором секретариата и Оргбюро. [42]

В сентябре 1924 года Положением о политуправлении РККА он был выведен из состава Реввоенсовета республики и введен в структуру наркомата военных дел, подчиняясь, конечно же, и РВС. Политуправление РККА, отмечалось в Положении, является органом руководства партийно-политической работы в Советских Вооруженных силах и работает на правах военного отдела ЦК. Оно состояло из организационно распределительного, агитационно-пропагандистского, морского, мобилизационного, учетно-статистического, административно-хозяйственного отделов и секретариата.

В сентябре были также переработаны положения о политуправлениях округов политорганов объединений и соединений. [43]

На XIV съезде РКП(б) в Устав ВКП(б) был введен специальный раздел «Об организации работы ВКП(б) в армии и на флоте».

Двадцать пятого марта 1924 года, по мнению Троцкого, был «удален» из реввоенсовета заместитель председателя РВС Э.Склянский, находившийся в должности с первого дня образования РВС, и отправлен в зарубежную командировку. [44]

Политуправление РККА возглавил А.С.Бубнов, опытный военный партийный работник в годы Гражданской войны, в 1921-1922 гг. примкнувший к децистам и выступавший против централизма во внутрипартийной демократии, поддерживал Троцкого, но затем перешел на сторону Сталина и, будучи кандидатом в члены ЦК, членом ЦК и секретарем ЦК, возглавил агитационно-пропагандистскую работу в ЦК. Именно Сталиным он был рекомендован на новый пост.

Реввоенсовет был укреплен в срочном порядке членами ЦК РКП(б) Лашевичем и Орджоникидзе, а также Уншлихтом, Буденным, Каменевым, Рознегольдом, Адешава, Мясниковым, Караевым, Хадыр-Алиновым. Сталин был введен в РВС еще в 1921 году.

К примеру, после событий с ПУР, ходатайства о досрочной демобилизации, как и утверждение лиц в должности начальников политорганов проходили через секретариат ЦК и Оргбюро, а не как ранее, через аппарат учетно-распределительного отдела ЦК. Так ходатайство секретаря Воткинского обкома т. Аронштама о демобилизации т. Баграшова  из Красной армии и многих других, включая члена партии с 1917 года, шофера гаража при эскадрилье воздушных кораблей проходили вновь установленную процедуру. [45]

Троцкий стремительно терял свои позиции, и его взгляды были обсуждены в середине ноября на совещании начальников политуправлений военных округов и флотов, начальников политорганов и комиссарского состава и этим самым был дан ясный сигнал к их широкому осуждению в партийно-политической работе с коммунистами, всем личным составом армии и флота.

Он усугубил свое положение своей речью «Уроки Октября», с которой выступил на Конгрессе Коминтерна и показывал себя главным лицом Октября, а Зиновьева и Каменева назвал «штрейкбрехерами революции», и, по-видимому, напоминая Сталину, заявил, что им нельзя доверять и сейчас. Конечно же, против него выступили другие участники Октября и припомнили ему высказывание Ленина «Иудушка – Троцкий».

В январе 1925 года на Пленуме ЦК его «Уроки Октября» были осуждены и названы «фальсификацией коммунизма». Троцкого сместили с должностей Председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам, но оставили в Политбюро. При этом Троцкий заявил о готовности занять любой пост и предупредил, что на очереди Зиновьев и Каменев. [46]

Председателем РВС 25 января 1925 года был назначен М.В.Фрунзе, которому пришлось проводить военную реформу 1924-1925 годов после работы комиссии по обследованию положения в Красной армии, но ввиду отсутствия материальных средств она сводилась, в основном, к установлению смешанной системы комплектования вооруженных сил (части постоянной готовности – кадра – территориальные) со всеобщим военным обучением трудящихся, принятию новых уставов, совершенствованию подготовки командного, политического и инженерно-технического состава (военные краткосрочные курсы заменялись военными училищами с 2-х, 3-х и четырехлетним обучением, а также образованием в военных академиях). Отдельным пунктом военной реформы стоял пункт о введении единоначалия в армии и на флоте, который по сути своей содержал уже опробованные шаги в этом направлении в конце Гражданской войны.

Единоначалие в Красной армии и на флоте было введено циркуляром ЦК ВКП(б) от 6 марта 1925 года «Об единоначалии в Красной армии». В циркуляре отмечалось, что вся предшествовавшая работа в Красной армии благоприятствовала введению единоначалия с соответствующим отбором на должности командиров. При этом единоначалие вводилось в двух формах: полное, когда командир единоначальник выполняет все функции в своей работе и несет за них ответственность, в т.ч. по руководству партийно-политической работой, а комиссар при нем заменяется заместителем по политической части; неполное, когда командир выполняет функции оперативной, строевой работы и административно-хозяйственной с правом контроля со стороны военного комиссара.

Военный комиссар руководит партийно-политической работой и несет ответственность за морально-политическое состояние личного состава, он способствует командиру в выполнении его функций, приближает его к местным советским и партийным органам. Парткомы и партбюро оказывают командирам всяческое содействие в целях усиления партийного влияния в Красной армии.

Еще в конце 1924 года основные положения о единоначалии в армии и на флоте были рассмотрены на пленуме Реввоенсовета, и была принята «резолюция по вопросу о единоначалии», основу которой составила Инструкция ПУ РККА. Она была результатом работы специально назначенной ЦК партии в июне 1924 года комиссии под руководством начальника ПУ РККА А.С.Бубнова для изучения вопроса о переходе к единоначалию и выработке предложений о введении единоначалия в роте, батальоне, полку, дивизии и корпусе.

Резолюция подчеркивала возможность единоначалия и сосредоточения в руках командира оперативных, строевых и административно-хозяйственных функций, и освобождение комиссаров от контроля оперативной, строевой и административно-хозяйственной функций.

В отношении той части партийного комсостава, которая удовлетворяет требованиям командного и партийно-политического руководства признать возможным совмещение в его лице не только функций строевой и административно-хозяйственной, но и функций партийного руководства.

Циркуляр ЦК ВКП(б) об единоначалии был введен приказом РВС СССР №234 1925 г.

Пленум РВС подчеркнул, что семилетний опыт работы по улучшению организационной структуры может обеспечить отбор среди лучших элементов командного и политического состава к работе по проведению единоначалия, но поскольку в некоторых частях вооруженных сил встречаются крайние затруднения, эта работа может быть осуществлена лишь частично. В этих случаях практика деятельности военных комиссаров сохраняется прежней.

Необходимо обеспечить максимальное развитие политработы в армии и на флоте с усилением влияния партийных организаций, сохранения самостоятельного положения политорганов в организационном отношении.

Реввоенсовет ввел в обязанность политическим управлениям и политорганам работу по систематическому вовлечению командного состава в политработу.

Реввоенсовет считал необходимым сохранить реввоенсоветы в округах и армиях.

Пленум поручил политуправлению РККА разработать положение о военных комиссарах, а инструкцию т. Бубнова в основном утвердить и принять к практическому осуществлению.

Пленум подчеркнул, что единоначалие – не ликвидация института военных комиссаров, а совмещение функций партийно-политического и военного руководства в одном лице командира – единоначальника; от командиров требуется не только партийный стаж, но и партийная выдержка, опыт руководства, знание политической и партийной работы, умение подходить к массам и политической подготовке; необходим тщательный отбор и массовая подготовка единоначальников. [47]

Введение единоначалия, как одной из самых необходимых форм военного управления было в достаточной степени проверено опытом Гражданской войны. Как уже отмечалось, главным идеологом введения единоначалия был первый начальник Политуправления РВС И.Т.Смилга, который решительно настаивал, что там, где командир коммунист, показавший себя преданным делу революции, можно было вводить единоначалие, а вместо комиссара – заместителя командира по политической части. При этом, за преданностью делу революции шла единая военная воля, а не коллегиальность.

Еще в марте 1919 года Реввоенсовет отметил, что там, где во главе многих учреждений военного ведомства стоят ответственные работники – члены РКП(б) допустимо, и это уже происходит замена военного комиссара на помощника учреждения по политработе с обязанностью непосредственно проводить и организовывать партийно-политическую работу. [48]

В январе – феврале 1919 года в местных военных комиссариатах все военруки были выведены в ранг помощников, а военный комиссар становился единоначальником комиссариата.

В январе 1920 года РВС Туркестанского фронта под командованием М.В.Фрунзе издал положение, которым в тактическом звене (дивизия, бригада, полк) в случае партийности командира допускалось совмещение должности командира и военного комиссара в одном лице и при этом РВС мог принимать решение, ограничивающее единоначалие партийного командира в административно-хозяйственной деятельности.

Реввоенсовет 5-й армии в марте 1920 года предоставил права военных комиссаров дивизионным командирам (начдивам) В.К.Блюхеру, Я.П.Галибу, К.А.Нейману, В.К.Путна, у которых в роли помощников по политической части выступали заведующие политотделами. Однако, если в эти дивизии приходил новый командир, и он не утверждался в роли начдива-единоначальника, то заведующий политотделом становился военным комиссаром.

Отдельные отступления от единых подходов были и в армейских формированиях. Так, еще в ноябре 1919 года, в 3-й армии был упразднен Военный совет, а в августе 1920 года командующим-единоначальником 13-й армии был назначен И.Уборевич. Но, в целом, это были лишь исключения из общего порядка. [49]

С переходом на мирное положение независимо от происходящих процессов в стране и партии в Красной армии вновь стал вопрос о системе военного управления, главным звеном которой явилась необходимость перехода ко всеобщему единоначалию. Формула единоначалия была установлена в 1921-1922 годах и разработана политуправлением РВС под руководством начальника ПУР С.И.Гусева, как уже упоминалось, положением о политорганах от 27 июля 1921 года, где условием командира-единоначальника, помимо его личных необходимых качеств, являлась его партийность без указания двухгодичного пребывания в партии, а также положением о военных комиссарах, наконец-то принятом 3 января 1922 года, где появился 2-х годичные необходимый срок пребывания в партии для командиров.

Подводить командиров к пониманию проблем политико-морального состояния личного состава и работе по его укреплению решили постепенно с овладением минимума политических знаний на классных занятиях и в ходе самостоятельной работы – приказ РВС от января 1923 года.

В ходе сокращения Красной армии и ее командно-политического состава менее всего были заражены демобилизационными настроениями, на удивление, и более всего стремились удержаться в армии военные специалисты, прошедшие испытания войны и свыкшиеся с порядками в Красной армии, а главное, надеявшиеся не потерять свой социальный статус, так как на гражданке их ожидала иная жизнь. Однако, на их увольнение руководство округов, объединений и соединений смотрело сквозь пальцы и особенно среди командиров полкового и батальонного звена.

При обострившихся трудностях снабжения войск, как это бывало не раз в Гражданскую войну, многие красноармейцы были склонны перекладывать их на военспецов. Так, в частях 31 стрелковой дивизии, ввиду тяжелого материально-бытового обеспечения красноармейцы озлобились против командиров из бывших белых офицеров, считая именно их виновниками сложившихся трудностей. В разговорах между собой, на собраниях и в письмах на Родину, они информировали об этом и откровенно считали, что именно военспецы мешают занимать должности красным командирам. [54] (Из доклада начальника особого отдела Лавровского 6 сентября 1923 г.).

Более уверенно себя чувствовали командиры, которых поддерживали испытанные в боях боевые друзья-комиссары. В протоколе Центральной контрольной комиссии РКП(б) от 14 марта 1921 года описывался конфликт между тт. Вардиным, Мининым и Ворошиловым из 1-й Конной армии под командованием легендарного героя Гражданской войны С.М.Буденного. В заявлении начальника политического отдела 1-й конной армии т. Вардина утверждалось, что, во-первых, тт. Минин и Ворошилов (члены РВС армии. – Авт.) старались свести счеты с ним по поводу нарушения партийной этики на партийной конференции, обсуждавшей тезисы Троцкого о профсоюзах, во-вторых, на него поступил донос от заместителя начальника политотдела – секретаря политотдела т. Мининой (жены члена РВС т. Минина) в отношении его бездеятельности, в-третьих, докладчик на партийной конференции армии т. Буденный заявил, что бюрократизм т. Троцкого в ходе войны стоил нескольких десятков тысяч жизней бойцов и «в своей погромной речи» он призвал голосовать за позицию Ленина о профсоюзах, а тех «кто за жидов» — голосовать за позицию Троцкого. По мнению т. Вардина, тт. Минин и Ворошилов не должны были ставить Буденного докладчиком.

В-четвертых, когда уже на губернской партийной конференции в ответ на несогласие по осуждению выступающих за позицию т. Троцкого и т. Вардин постучал по столу кулаком, т. Ворошилов схватился за револьвер и угрожал им.

По разбору конфликта в ЦКК, выступившие т.т. Сольц, Кучменко и Шаронов отметили, что тт. Минин и Ворошилов не приняли необходимых мер к осуждению течения Троцкого и Бухарина и это осуждение не носило товарищеский, сплоченный характер и  оставило тяжелый осадок у участников конференции, а т. Вардин, в свою очередь, вел себя недопустимо и дезорганизовал работу конференции, ставя свои личные счеты выше партийных. В Постановлении от 31 марта 1921 года было предложено тт. Минину и Ворошилову указать, а в Оргбюро ЦК рассмотреть вопрос об отстранении т. Вардина от работы. (О докладе Буденного и его политических выпадах ни слова. – Авт.).[49]

Реввоенсовет приказом №511 1923 года сузил права военных комиссаров и предписал им не заниматься непосредственными вопросами административно-хозяйственной деятельности и боевой подготовки, что существенно повышало авторитет командира и его самостоятельность. Приказом №820 РВС этого же года, как бы с оглядкой в 1920 год, подтверждалось право Реввоенсоветов военных округов назначать в управлениях, штабах и военных учреждениях начальников с соответствующими заместителями (помощниками) по политической части.

С сентября 1922 года в армии и на флоте была введена единая система политических занятий в учебное время  по единому учебнику – политическому уставу, которой рекомендовалось к проведению политзанятий привлекать весь средний командный состав, а в апреле 1924 года директивой РВС было рекомендовано вовлекать весь командный состав в политико-просветительную работу. Однако, годом позже, в 1923 году, в резолюции 3-го Всероссийского съезда начальников политуправлений, политорганов и комиссаров было с осторожностью признано о нецелесообразности форсирования единоначалия в отношении среднего и высшего командного состава ввиду того, что политическое воспитание личного состава среди красноармейцев находится на низком уровне развития, слабой подготовки основной массы политруков и по причине неготовности издания политического Устава с материалами для политических занятий. [50]

Эти факты, так или иначе, подтверждают мнение большинства политсостава руководящего звена о том, что в их сознании единоначалие не являлось азбучной истиной и с необходимым условием управления в военной организации можно было подождать, пока созреют политруки, будет подготовлен политический Устав с материалами для политзанятий и т.п.

В целом, казалось бы, применяемая система привлечения военных специалистов с помощью военных комиссаров в годы Гражданской войны была, по сути своей, мерой вынужденной и позволяющей, в основном, принуждать, в т.ч. силой и угрозами к личной и семейной жизни, использования военных знаний и опыта офицеров старой армии должна была изжить себя полностью в первые годы мирной передышки, так как по мнению А.С.Бубнова, образовался кадр партийных командиров, как из военспецов, так и бывших военных комиссаров и создались условия для совмещения в одном лице командира и комиссара.

При этом даже у таких убежденных сторонников единоначалия как М.В.Фрунзе и А.С.Бубнов нет-нет, да вызревало суждение, что в случае войны, если будем воевать, то военные комиссары будут обязательно нужны. Только вот ими не уточнялось то обстоятельство, кого же будут принуждать через несколько лет мирного военного строительства? Командиров, прошедших горнило Гражданской войны и в большинстве своем доказавших свою преданность Советской власти или добровольно ставших на командирскую стезю курсантов, поступивших в военно-учебные заведения РККА? Не принималось во внимание, что более 80% командного состава к 1924 году прошли Гражданскую войну, а среди начальников политорганов эта прослойка достигала 73,5% и среди них 25,8% с дооктябрьским стажем в партии.

В действительности, командный состав мирного времени, точно так же как и в непростые годы становления Красной армии в Гражданскую войну, был обречен делить власть с военными комиссарами, которые в массе своей едва ли на четверть состава имели какое-то военное образование, да и в своем профессиональном качестве были подготовлены не лучше, зачастую не имея никакого военно-политического образования. Чего, к примеру, стоил уровень профессиональной подготовки военного комиссара одного из полков кавалерийской дивизии 11 конного корпуса А.Любашевского, который в заметке корпусной газеты в апреле 1922 г. писал, что партийно-политическая работа имеет две формы: легальную с затяжным характером, когда проводятся лекции, беседы и нелегальную с незатяжным, — рассчитанным на молниеносное действие момента – один вопрос, летучий митинг, разброс листовок, обращение…

Другой пример, уже уровня редакционного совета при командующем Киевским военным округом – выход и направление в войска методички по работе с газетой и порядке ее прочтения, поскольку таковая является зачастую единственным материалом… (это происходило не в условиях боевых действий, а второго мирного года. – Авт.). [51]

В пользу такого критерия командира-единоначальника, помимо партийной принадлежности, как бы это пафосно не звучало – преданности делу революции и Советской власти говорит то обстоятельство, что усомниться этому, даже у любителей подчеркнуть свою принадлежность к рабочему классу, полупролетариату и крестьянской бедноте, таким социальным группам как революционные матросы, участники Октября, подпольщики и ветераны-большевики большого желания почти никогда не возникало. Многие руководители партии и государства, военные, были вчерашними эсерами, меньшевиками и даже анархистами, выходцами из интеллигентских обеспеченных семей и, тем более, в большом числе не были этническими русскими, поскольку любая личность определяется не только взглядами и принадлежностью к той или иной группе, а своими действиями и поступками, прежде всего.

Несмотря на кратное сокращение в 1924 году Красная армия состояла на 81,6% из крестьян, а рабочих всего 11% и прочих 7,3%. У старшего комсостава из крестьян было 41,2%, а из рабочих 35,3%, у командиров рот 56,3% из крестьян и только 20,6% из рабочих. Даже среди комиссаров полков выходцы из рабочих составляли менее половины – 48,9%, а у политруков из крестьян 43%, из рабочих 42%. С изменением обстановки в стране и партии проблема партийности и внутрипартийной демократии стали чаще всего отождествляться с условиями, в которых строились государство, социализм и Красная армия.

Обычно всегда сдержанный и взвешенно оценивающий обстановку, И.В.Сталин предпочитал поначалу выслушивать оппонентов, но нередко проявлял твердость и отстаивал свою точку зрения, подавая, как и многие лидеры партии, в крайних обстоятельствах в отставку и, уступая, внутренне всегда оставался на своих позициях. В 1922 году, возглавив комиссию ЦК партии по проработке об объединении национальных советских республик РСФСР, УССР, БССР и Закавказской федерации, он  отстаивал свои взгляды на объединение республик с предоставлением им автономии во внутренних делах и без какой-либо независимости с правом выхода из союза. Но, все-таки, поддерживаемый Орджоникидзе, Каменевым, Рыковым и другими, по-видимому, соглашаясь с аргументами военной силы и партийной власти в руках Политбюро и не без надежды на свое будущее, он уступил Ленину, предлагавшему наделить национальные республики, у которых никогда не было государственных образований, широчайшим суверенитетом, правом на независимость вплоть до отделения от Союза и т.д.

Вместе с тем, на XIII партийной конференции, последовавшей за пленумом, Сталин в совершенно другой обстановке говорил все, что думал и сделал вывод, что в условиях, когда бюрократический аппарат правительства давит на партаппарат гораздо меньший по численности, «демократия далеко не всегда возможна».

Далее он назвал утверждение Троцкого о возникновении группировок благодаря бюрократическому режиму Центрального комитета немарксистским подходом. Группировки возникают и будут возникать благодаря наличию самых разнообразных форм хозяйствования, НЭПу и возрождению частного капитала и соответствующих ему идей, а также трехсоставной партии, в которой есть рабочие, крестьяне и интеллигенты. По т. Сталину, это и есть причины создания группировок и дело тут не в режиме. «Если бы у нас был максимально свободный режим, то группировок было бы гораздо больше. Так что не режим виноват, а виноваты условия».

По сути, Сталин сформулировал и обосновал задачу будущей борьбы режима с условиями, которые имелись в стране, и сказано это было под аплодисменты и многие из тех, кто аплодировал, испытают на себе воздействие сталинской формулы. [53]

Именно под влиянием этой формулы при переходе к единоначалию было решено, что командирами-единоначальниками могут быть лишь те, которые имеют высокий политический уровень и партийную поддержку и в условиях преодоления экономических и политических трудностей военного коммунизма и НЭПа, наличия в армии большого числа командного и рядового состава из крестьян, национальных особенностей народа доверить единоличную власть беспартийным никак нельзя. Принимающие это решение не могли не знать, что с партийностью среди красных командиров дело обстояло не слишком безоблачным, да еще с 2-х летним стажем и надежд решить проблему единоначалия в короткий срок не представлялось возможным.

Партийная прослойка среди командного состава фактически не превышала средней во всей Красной армии и составлял в 1919 году 6%, а в 1921 году 10%. При массовом сокращении армии, при внимании к увольнению командных кадров она составила в 1922 году 20%, 1923 году 29,5%, а в 1924 году военной реформы – 31,8%.

На 1 января 1924 года среди командующих военными округами членов ВКП(б) было 67%, командиров корпусов 85%, комдивов и комбригов 56%, среди командиров полков 48,5%, командиров батальонов 41,1%, командиров рот 41,5%.

На апрель 1925 года полными единоначальниками являлись 41,1% командиров корпусов, 14,3% командиров дивизий и 25,8% командиров полков, причем из всех назначенных командирами – единоначальниками три четверти были из бывших военных комиссаров. К 1930 году в Красной армии 73% командиров всех степеней стали командирами единоначальниками и хотя многие рапортовали о завершении перехода к единоначалию, в действительности на службе еще долго находились беспартийные командиры (начальники). [54]

Постепенный переход к единоначалию, как одно из направлений военной реформы в Красной армии в 1924-1925 гг. совершенно не учитывал того обстоятельства, что вынужденная мера принуждения, применяемая к военным специалистам, стала фактически нормой недоверия к преданным Советской власти командирам и начальникам, а наличие рядом военного комиссара, делившего власть и нередко конфликтовавшего с командиром, отрицательно сказывалось на степени самостоятельности к единоличной ответственности за вверенное подразделение и часть у командиров и начальников всех степеней.

Между тем, М.Н.Тухачевский в докладе на имя зам. председателя РВСР Склянского по вопросам доктрины Гражданской войны был убежден в необходимости дать широкий простор в продвижении нарождающемуся революционному командному составу, наиболее способному и необходимому для Красной армии. Представляя Гражданскую войну как войну классов, Тухачевский подчеркивал характер войны с громадной шириной фронта, малочисленностью армий, трудностей комплектовании я обеспечения, организации обороны и был убежден, что генерал и офицер прежней армии не понимал значения классовой армии и мог руководствоваться лишь национальной идеей, а не своей солидарностью с рабочим классом. «…проведение коммунистического командного состава является большим шагом вперед к регулярным формам классовой армии от форм неорганической смеси красноармейцев со старым офицерством, неизбежной неприятной импровизации при лихорадочно-поспешном создании армии. Неспособные военспецы, а их большое множество, должны отстраняться».

Заметим, Тухачевский поднял вопрос с глубин психологии взаимоотношений между социальных особенностей личности офицера и генерала, людей совершенно другой культуры и воспитания и, понимая, что они никогда в большинстве своем не разделят своего нового положения в обществе, призвал, что не надо бояться, надо давать революционному командному составу быстрое и свободное продвижение вперед. Однако, решиться на это руководство партии и правительства так и не осмелилось. [55]

Кстати, положение самих военных комиссаров резко снижало уровень их профессиональной подготовки, непосредственного участия в партийно-политической работе, обучении и инструктировании подчиненного личного состава за неимением времени для этой работы.

По сути, военная реформа 1924-1925 гг. по одному из важнейших направлений военного строительства – установленного единоначалия в Красной армии и на флоте ничего нового в практику не привнесла, она лишь обобщила накопленный к этому времени опыт в этом направлении и закрепила его документально на уровне высших партийных и военных инстанций.

В послевоенные годы в стране победившей диктатуры пролетариата процессы, связанные с развитием общегражданской и внутрипартийной демократии, развивались в одном общем направлении. В январе 1921 года Ф.Дзержинский внес в ЦК предложение об отмене расстрела по политическим преступлениям за исключением терактов, открытых выступлений и попытался повлиять на принятие положительного решения. Но тогда, 6 февраля 1922 года, Президиум ВЦИК упразднил Чрезвычайную комиссию и замкнул ее подразделения и части на ГПУ (Главное политическое управление Наркомата внутренних дел), а 19 марта суд и следствие перешли уже к объединенному политическому управлению – ОГПУ НКВД. На самом деле произошло ужесточение приговоров. В связи с этим ЦК партии ввел партийные ячейки органов и войск ОГПУ в состав местных территориальных парткомов и Губкомов не столько для улучшения работы партячеек ОГПУ, сколько за усилением контроля за органами партии на местах. [56]

Интересно, что в переписке с историком-меньшевиком Н.А.Рожковым в январе 1919 года В.И.Ленин писал о всесилии аппарата и заметил, что единоличная диктатура – пустяк, аппарат стал чрезмерно гигантским и при таких условиях единоличная диктатура недопустима. [57]

Никто иной, как сам Ильич, прекрасно понимал, что аппарат не может существовать сам по себе и прежде всего, обслуживает своего лидера, все-таки рекомендовал И.В.Сталина к избранию Генеральным секретарем ЦК РКП(б) и благословил тройку: Зиновьев, Сталин и Каменев к руководству партией и борьбу с авторитарными личностями, среди которых первым номером стоял Троцкий.

Уже на XI съезде партии в марте 1922 г., наряду с критикой, в адрес Ленина, Е.Преображенский заметил, что Сталин присваивает себе слишком много полномочий. Позже, в октябре 1922 года Чичерин Г.В. писал послу в Китае Карахану Л.М.: «Тройка Сталина решает все! В центре всего чистка. Рабочие тройки чистят нерабочие. Происходят ужасные вещи».

Странно, что об опасности демократии рассуждали не только рядовые члены партии, а те, кто был в первых рядах, боровшихся за нее. Так, на Х съезде партии в 1921 году, Бухарин заявил, что там где пролетариата больше, там в большей степени демократизм, а где меньше, то и соответственно меньше демократизма.

Из рассуждений Г.Зиновьева о роли профсоюзов в 1920 году видно, что 7 миллионные профсоюзы являются школой коммунизма при руководящей роли пролетариата, в то время как Троцкий говорил, что это верхоглядство, поскольку они должны заниматься производством. Он писал далее, что эсеры и меньшевики были уверены, что большевики были живы тогда, когда они воевали, это их и сплачивало, и, когда они перестанут воевать, тогда у них начнется разлад и недовольство, против них пойдут рабочие и крестьяне, и они не выдержат нажима. Да, на время демократия была свернута и теперь, если попросят восстановить демократию, это был бы провал и делать это мы (большевики) не собираемся ввиду попыток развязать дискуссию о рабочей демократии. [58]

Каменев на XI Московской партийной конференции в 1924 году заявил: «Сегодня говорят демократия в профсоюзах, а завтра беспартийные рабочие скажут – найдите и нам такую же…».

На XIII съезде РКП(б) Захаров в ответ на требование «демократа» Троцкого о расширении внутрипартийной демократии предупреждал, что когда мы разведем демократию, тогда наша партия начнет разлагаться, как разлагались когда-то эсеры». [59]

А.И.Рыков в отзыве на статью «К вопросам ленинизма» 6 февраля 1926 года писал и пытался уточнить, что формулировка: диктатура есть насилие, неточная и неясная, т.к. диктатура и насилие меняются в зависимости от обстановки и не исключают революционной законности, расширения избирательных прав и критики представителей общества старых большевиков.

Соратник Сталина по тройке Зиновьев, по-видимому, в приливе верности ему, в ответ на выступление М.С.Ольминского на альтернативном митинге к 10-й годовщине Октябрьской революции и замечаний по поводу поведения «Зиновьева и сотоварищей» писал Сталину, что выслать их за границу (несогласных значит) это все равно, что приудить щуку к реке и действовать нужно методами ГПУ. [60]

Появлению авторитарной власти способствовал аппарат ЦК партии и становление партийно-советской номенклатуры, которая специальным постановлением ЦК РКП(б) 26 ноября 1923 г. была определена в 3500 человек первой группы и в 1500 – в ведомствах с предварительным уведомлением ЦК. Из этой категории усиленно выводились коммунисты с дореволюционным стажем, которых к 1925 году осталось менее 10%. Конечно же, свое благополучие номенклатура связывала, прежде всего, с партией и ее верхушкой и готова была всячески ее поддерживать.

Когда 18 января 1927 года Каганович на Оргбюро ЦК заявил, что номенклатура в теперешних условиях является могучим рычагом в руках партии, то Молотов добавил: «Держит ли партия в руках номенклатуру?». Крепко держит или нет – вот в чем главный коренной вопрос! [61]

Соратники по партии первыми вдруг «заметили» становление культа личности Сталина в немалой степени появившийся при их непоследовательности, соглашательства и неприкрытых амбиций на партийную власть рядом с вождем.

На IX Всеукраинском съезде 6-12 декабря 1925 г. тт. Дашковский и Лебедев высказались за коллективные формы работы и подвергли критике уже складывающийся культ личности, а на XIV съезде ВКП(б) 18-21 декабря 1925 года прозрел Л.Каменев и заявил, что Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского центра и что мы против теории единоначалия создавшейся в партии, на что в зале раздались смех и голоса – «чепуха» и т.п. [62]

На объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 23-26 октября 1926 года бывшие члены «тройки» Зиновьев и Каменев были наряду с Троцким развенчаны как представители оппозиционного социал-демократического уклона, сомневающиеся в возможности партии, как они выразились, «устроить социализм в одном уезде и на одной улице» (по поводу возможности построения социализма в одной стране. – Авт.).

Заслуженная большевичка Е.Стасова 21 октября 1927 года в статье «Письмо термидору»[19] предупреждала, что группа Сталина готовит на XV съезде партии внутрипартийный переворот с арестами и террором против авангарда большевиков. Исключая из партии старых большевиков сегодня, группа Сталина завтра будет искать корни английской разведки к Зиновьеву и Троцкому. Оппозиция не раскол, а спасение партии от сталинизма. Сталин выносит борьбу против оппозиции на улицу и в августе месяце он сказал, что не может быть смещен без гражданской войны. [63]

От оппозиции, несломленной и не отчаявшейся 8 августа 1927 года в ЦК ВКП(б) поступило заявление о том, что партия не может отказаться от критики, несмотря на реакцию «термидорианством», которой некоторые элементы дали опеку, не вся партия стала такой. Мы против создания второй партии подписались Авдеев, Бакаев, Евдокимов, Зиновьев, Каменев, Муранов, Петерсон, Пятаков, Раковский, Смилга, Соловьев, Троцкий.

До конца 1927 года члены Политбюро ЦК ВКП(б) Рыков, Томский и Бухарин, ставшие затем оппозиционерами, были на стороне Сталина и Рыков 20 ноября 1927 года, выступая на Украине, возмущался, что в ряде документов имя Сталина звучит как диктатор, но все это злостная клевета на т. Сталина. [64]

В июне 1927 года в ЦК рассматривалось заявление Зиновьева о легкомысленном поведении К.Ворошилова и его нелестных высказываниях в адрес Англии на фоне резко ухудшившихся ее отношений с СССР. Вместо того чтобы отвечать по существу, Ворошилов в оправдание привел примеры проявления жестокости Троцким в годы Гражданской войны, куда, по его мнению, более весомые, чем его высказывания. Он вспомнил о расстрелах коммунистов и неявки Троцкого на VIII съезд РКП(б) из-за страха. На что Троцкий парировал, что сам Ленин на заседании Политбюро в июле 1919 года был убежден в целесообразности принятия мер к шкурникам и дал бы сколько угодно чистых бланков с подписью о своем согласии на подобные решения Троцкого.

Ворошилов заявил, что Троцкий проявил подобную жестокость, поскольку так и остался чужаком для партии, придя в нее накануне победы, не испытав долголетней партийной работы и революционной борьбы с режимом.

В заявлении в ЦК ВКП(б) от 25 октября 1927 года на Сапронова, друга Зиновьева и Троцкого, как «члена бонапартистского штаба по ослаблению влияния пролетариата в Красной армии» Ворошилов писал, что на Орехово-Зуевской конференции ВКП(б) Сапронов заявил, что в партии нет нормальных условий, разгул репрессий, нет выборности секретарей партийных организаций, которых повсеместно назначают.

В статье Урбанса «Знамя коммунизма» было опубликовано заявление 500 старых большевиков к очередному Пленуму ВКП(б) 1927 года и в нем было сказано, что исключение Троцкого из партии на октябрьском Пленуме ЦК и ЦКК это форсирование роста раскола ВКП(б) и именно это характеризует линию партии Сталина.

Урбанс продолжал, что против оппозиции используется ложь и клевета. На самом же деле, перед каждым заседанием Политбюро все решения готовила сталинская тройка, и такое положение было не только в Москве, но и других районах, где за большинство все решают тройки. Надо бить тревогу разгулу и зажиму, свирепствованию аппарата. Происходят массовые аресты и обыски старых большевиков… [65]

В постановлении Московского комитета ВКП(б) от 9 ноября 1927 года информировалось о политических итогах демонстрации пролетариата в день 10-летия Октября, а также об уличных выступлениях Троцкого, Зиновьева, Каменева и Смилги, в которых говорилось об антисоветизме и пагубной политике ЦК на международной арене и необходимости восстановления политики сопротивления.

В оправдание мер против оппозиционеров постановлением ЦК ВКП(б) 1928 года сразу же после XV съезда ВКП(б) разъяснялось, что Троцкий, Сапронов и другие оппозиционеры использовали в антисоветской работе трудности хлебозаготовок и ЦК вынужден применять «минимальные репрессии» против ближнего окружения Троцкого – Смилги, Серебрякова, Радека, Белобородова, Сапронова, Смирнова, Харечка, Геворкяна, Вардина, Сосновского, Сафарова (всего 30 человек) и предложило выехать из Москвы Раковскому, Муранову и Богуславскому и другим. Все они были сосланы в Сибирь и Среднюю Азию. [66]

Чтобы иметь основу для расправы над несогласными, как против диктатуры, так и с курсом «Сталинской партии» на поголовную коллективизацию крестьянства и индустриализацию за счет обнищания народа на апрельском 1928 года Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин выдвинул тезис об обострении классовой борьбы в стране. «Мы имеем врагов внутренних, мы имеем врагов внешних, об этом нельзя забывать ни на минуту». [67]

Постановлением ЦК от 20 января 1929 года за ряд антисталинских выступлений Л.Троцкий рассматривался к высылке из Алма-Аты за границу и 29 января он покинул СССР. В сводке №38 ЦК ВКП(б) от 22 марта 1929 года об откликах читателей газеты «Правда» на статью Е.Ярославского о Троцком приводились мнения, как крайнего толка вроде того, что его гнать надо было раньше или же просто расстрелять, так и совершенно иного рода. Читатель из Киева Леонов писал, что в материалах о троцкистах нет выдержанности и убедительности, что Троцкий был предан Советской власти и ему заткнули рот. Группа студентов написала, что Троцкий выдержанный партиец, а Сталин грубиян, как и писал в завещании Ленин. Ряд читателей были возмущены невыдержанностью Бухарина и Ворошилова, которую они допустили в окриках из зала XV партийной конференции. Бессонов, член ВКП(б) из Липецка заявил, что лучше бы Троцкий и его троцкисты остались в партии, которая перерождается и выразил надежду на возвращение Троцкого. [68]

Наряду с негативом в деятельности Л.Д.Троцкого, его неординарном характере, амбициозности и высокомерия с партийцами, излишней жесткости и порою жестокости к людям в годы Гражданской войны, не взирая на принадлежность к тем или иным категориям командно-политического состава или красноармейской массы, он, бесспорно, занимает одну из верхних строк борцов за революцию и Советскую Россию, организаторов и руководителей Красной армии и обороны государства. Безусловно, в своем стремлении к власти он раньше других увидел перерождение партии, складывающийся авторитарный стиль руководства, переросший в вождизм Сталина и формирование его культа личности. Именно он, не боясь последствий, возглавил оппозицию и боролся за партийную демократию, в большинстве своем, не будучи ярым и последовательным ее сторонником.

В многочисленных публикациях и интервью, уже после высылки из СССР, Л.Троцкий излагал ступени борьбы оппозиции против сталинского режима и роли тех или иных личностей в ней. Он подробно останавливался на восхождении Сталина к власти, незаслуженном развенчании его, Троцкого, заслуг в революции и строительстве Красной армии. К 50-летию И.В.Сталина в статье «Правды» «Сталин и Красная армия» от 29 декабря 1929 года имя Сталина упоминается его ближайшим другом и соратником К.Ворошиловым, как единственного и незаменимого человека, которого ЦК бросал с фронта на фронт. Отметил он его великую заслугу в создании 1-й Конной армии.

В том же 1929 году будущий маршал А.Егоров, стыдливо оправдывая свою вину и т. Сталина, будучи руководителями Юго-Западного фронта, за провал польской кампании и запоздалое решение военного руководства, смело приравнял имя Сталина к Ленину.

Троцкий иронизировал над бывшим городским головой Царицына Мининым, написавшим в 1928 году драму «Город в кольце», в которой вождь не получил должного освещения и вся его роль свелась к докладу от 4 августа 1918 года на Военном совете, о том, что положение не из легких и все расстроено и в этом повинен Военный совет, и начинать надо было все сызнова – так было всегда… Именно в этом Минин просчитался, считал Троцкий, и судьба его оказалась трагической.

В юбилейном номере «Правда» от 23 февраля 1932 года был напечатан большой портрет вождя Красной армии и коммунистической партии и ее ленинского ЦК во главе с т. Сталиным. Повсеместно Троцкий подчеркивал, что Сталин ничем не выделялся из ряда других революционеров и конечно же не шел ни в какое сравнение с ним самим. Все публикации этого периода отражают личную неприязнь Троцкого к Сталину, но он не анализировал причины того, что творилось в партии и ЦК в отношении внутрипартийной демократии, крайней жестокости, как к врагам, так и к своим. [69]

В июле 1930 года были нанесены удары по Бухарину, Рыкову и Томскому еще совсем недавно, в 1929 году на XVI съезде партии клявшимся в верности Сталину. Американский журналист Луи Фишер писал о XVI съезде так: «Добрый товарищ Сталин мог посоветовать Сталину прекратить личное восхваление Сталина». [70]

Происходящие процессы в коммунистической партии и Советском государстве не могли пройти мимо зарубежных коммунистов и лиц, у которых Советский Союз вызывал интерес.

Член Голландской компартии т. Мансури в своей статье еще 1 мая 1925 г. в Амстердаме писал, что Сталин, Каменев и Зиновьев сделали из останков Ленина идола в борьбе меньшинства и большинства, и большинство III Коммунистического интернационала солидарны с этим. Любим мы или не любим Троцкого, на одной ли странице с Лениным его имя – не в этом вопрос. Никто не бывает прав во всем и целиком, ни Маркс, ни Ленин, ни Троцкий, но Троцкий не отступил. Статьи Троцкого верны, а вы видите лишь одну сторону жизни коммунизма. Требую прекратить травлю Троцкого и не приукрашивать революцию. В конце статьи он предложил предать сожжению останки Ленина.

Он же 18 июня 1927 года писал, что репрессии по случаю убийства Войкова перешли все границы и призвал не поддаваться чувству мести. Истина коммунизма в гуманности и справедливости – подчеркнул он. Немного позже в октябре 1927 года он рассматривал исключение Троцкого из партии как нарушение его прав.

«Разбив оппозицию, вы ничего не разбили кроме своих мыслей, вы не должны ненавидеть без любви», — с пафосом заключил соратник Мансури по партии Р.Гольст, обращаясь к «русским братьям».

Борис Суварин сообщил мнение французской компартии о том, что после принятия дисциплинарных мер против Зиновьева и Лашевича, кампания по дискредитации не даст результата, так как ВКП(б) не хочет дискуссии.

В сводке с обзором прессы №60 за 1927 год к 10-летию Советского союза немецкая газета «Дойче Пчельмейне Цейнунг» сообщала, что противоречие между Троцким и Сталиным – свидетельство проблем большевизма, в которых коммунистическая молодежь, не проникнутая идеалом старых большевиков, добивается практических успехов во внутрипартийных спорах.

Газета «Корриерс дела сэра» сообщила 13 марта 1928 года, что изгнание Троцкого и его товарищей Смилга, Радек, Боголюбова говорит о бешенстве Сталина и его ГПУ, которое сейчас пишет новые архивы, поскольку старых, доказывающих вину Троцкого, нет.

В одной из газет с материалами о высылке Троцкого была приведена цитата Троцкого о Сталине: «Самый выдающийся середняк в нашей партии, примитивный теоретик, не знающий иностранных языков…. нагромождение оскорблений». [71]

В сентябре 1932 года ОГПУ начало арест членов внутрипартийного оппозиционного Союза марксистов-ленинцев, распространявших обращение союза Мартемьяна Рютина и его труда «Сталин и кризис пролетарской диктатуры», а также всех тех, кто хотя бы был знаком с этими документами, доказывающими, что страна находится в глубоком экономическом и политическом кризисе. Индустриализация, доведенная до абсурда, превратилась из роста благосостояния масс в народное бедствие, обнищание и ограбление народа и насилие над ними.

М.Рютин, секретарь райкома Московского комитета ВКП(б), экономическими выкладками показал, что, начиная с 1927 года в течении четырех лет, капитал промышленности вырос на 30%, а за это же время капитал сельского хозяйства упал на 45% и вместе капитал страны уменьшился на 8,5%, а в денежном выражении основной и оборотный капитал уменьшился на 17-20 млрд. рублей. Реальная зарплата рабочих составила 25% от 1913 года, а колхозники голодают, не получая ни хлеба, ни мяса, а то, что вывозится за границу (хлеб, масло), вывозится за счет недоедания рабочих и крестьян. [72]

«Ради такой важной цели как индустриализация страны – годы разорения села, бесправного положения колхозников, которые, не имея паспорта, не могли покинуть колхоз…» — справедливо заметил Е.М.Примаков в наши дни. [73] Между тем, еще 24 мая 1925 года своим первым номером только что учрежденная «Комсомольская правда», разъясняя очередные задачи комсомольцев в связи с проведением очередной партийной конференции подчеркивала, что социалистическое производство не может расти без подъема массы крестьянских хозяйств и прежде всего середняцких, которым надлежит создать определенные условия, накопление и рост экономического благосостояния. С опорой на середняка и бедняка считалось возможным захватить кооперацией и богатого крестьянина даже капиталистического типа, но на деле Сталинская кооперация напрочь опрокинула Ленинский план преобразований в деревне…

Главное оружие партии – внутрипартийная демократия в условиях безбрежной централизации в партии и государстве, как в годы Гражданской войны, так и после ее окончания, было использовано в борьбе против оппозиции, подавлении несогласных и инакомыслящих, жертв обострения классовой борьбы в условиях строительства социализма в СССР и неизбежно привело к авторитарному режиму и культу личности Сталина, полному его единоначалию в стране.

Обострившаяся внутрипартийная борьба в правящей партии привлекала к себе внимание не только коммунистов армии и флота, командно-политический состав, но и большинство личного состава, оказывая тем самым самое непосредственное влияние на его политико-моральное состояние.

В донесении 4-го отделения особых отделов в 1924 г. сообщалось, что в ремонтно-воздушной мастерской №1 у красноармейцев есть мнение, что споры в партии ни к чему не приведут и поэтому нет успехов; в бронетанковом полку красноармеец Осипов заявил, что Троцкий прав и с ним согласны в автомобильном полку, т.к. у Троцкого большие заслуги (огнеметная рота, артиллерийский газовый дивизион); в 9-м радиобатальоне были уверены, что на Троцкого развернуты гонения. Бывший барон, адъютант управления Московского коменданта Криденер заявил, что все коммунисты сволочи и умеют только врать, а врач 4 военного госпиталя Озерский был уверен, что против Троцкого организована газетная травля.

Сомнения по этому поводу были даже в дивизии особого назначения НКВД, где комдив Андреев, помощник комдива Любнис и начальник штаба Молчанов во 2-м полку, были уверены, что против Троцкого развернуты гонения и лучше, чтобы он взял власть. В 1-м Московском конвойном полку утверждали, что Троцкий говорит и пишет смело, чувствуя популярность и силу. [74]

Заместитель начальника политуправления РККА т. Ланда извещал начальника политуправления Ленинградского военного округа 18 сентября 1926 года о наличии в частях округа подпольных троек, работающих конспиративно с материалами и шифрами.

В донесении из ЛВО от 8 октября 1926 года сообщалось о внутрипартийном положении и отмечалось, что партия не имела истинного представления о нем, так как нужны факты и дискуссия, коммунисты интересуются – почему ЦК не оформил раскол партии политически?

В команде эскадренного миноносца «Карл Маркс» из Ленинградской военно-морской базы говорили, что оппозиция правильно поставила вопрос о бюрократии.

Группа бывших военспецов одного из Главных центральных управлений РККА: Щербаков, Сологуб, Тыртов, Кореев, Петрашевич заявила, что гонения на Троцкого результат отсутствия демократии и парламентаризма, что лозунги Троцкого нашли отражение у Каменева, Зиновьева и Лашевича. Диктатура ВКП(б) начинает переживать саму себя и усиление трещины не остановить, как и разложение. Наконец-то дождались раскола…

В сводке ПУ РККА от 6 сентября 1926 г. в ответ на решения Пленума ЦК и ЦКК разъяснялось, что средний партиец слабо разбирается в сути происходящего и ввиду этого – серьезное недовольство партийной информацией, а отсюда много пассивности и боязни высказаться. Поступили многочисленные заметки о Троцком. [75]

О новой оппозиции Зиновьева, Каменева, Троцкого и других сообщил, выступая в Толмачевской военно-политической академии, нарком обороны К.Е.Ворошилов в январе 1926 года. Он заявил, что оппозиция сама по себе явление здоровое, если она не выходит за рамки и за известные пределы. Ворошилов напомнил, что в 1919 году он и сам противостоял по взглядам В.И.Ленину на VIII съезде партии по использованию военспецов, но это был не основной вопрос.

Партийные дискуссии отрицательно сказались на настроениях личного состава Московского гарнизона в 1923-1924 гг., но Троцкий сошел с пьедестала. Зиновьев, Каменев и Крупская не являются случайными людьми в партии, это старые кадры, но и у них есть уклон и поэтому стоит задача преодолеть замкнутость Ленинградской партийной организации, которой руководил Зиновьев – подвел итог Нарком обороны. [76]

По-своему оказались причастными к внутрипартийной дискуссии красноармейцы 20 кавалерийского полка 4-й легкой кавалерийской дивизии и обратились к командованию с воззванием 12 июля 1926 года, в котором записали: «Утомленные тяжким и непомерным трудом, мы, красноармейцы 20 Сальского кавполка выражаем штабу следующее: не правда ли, сказал Зиновьев, что у нас завелась мелкая буржуазия? Мы получаем копейки, недостаточно табаку, сахара, хлеба, нет тряпок для ухода за лошадьми. Из Красной армии желает вырваться каждый, бегут дезертиры. Справедлив т. Зиновьев и ему привет от Сальского полка!

Штаб, прими меры, иначе мы перебьем всех наших командиров, которые питаются нашим трудом, а мы полуголодные и нет отдыху. Наши требования: выдать полушубки и безрукавки для чистки лошадей, т.к. в шинелях чистить не разрешается. Увеличить паек хлеба наполовину. Обмундирование, что носим – сапоги и брюки не выдерживают положенные 2 года, постельное белье носим четыре месяца немытое, завелись паразиты.

Командирам! Не перегружать непосильным трудом, говорить хорошо и не отдавать под суд за малейшие ошибки. Просим письма домой отправлять бесплатно.

Да здравствует т. Зиновьев и его слова на XV съезде в 1926 году!»

Это воззвание, написанное заскорузлой рукой кавалеристов – не результат их отношения к дискуссии в партии, а слова Зиновьева, услышанные во время громкой читки газеты, подвигли их обратиться к штабу и командирам для того, чтобы те еще раз увидели трудности красноармейского бытия в непростое для армии время. [77]

Начальник ПУ РККА А.Бубнов охарактеризовал политико-моральное состояние личного состава Красной армии в 1926 году в общем крепким и устойчивым и особо отметил, что оппозиция встретила отпор у красноармейцев, среди которых 3,7% было партийных и 12,6% комсомольцев, командный состав являлся партийным почти наполовину.

Беспокоящие отрицательные явления проявлялись в лишних разговорах, нежелании красноармейцев из крестьян воевать с опасением за исход будущей войны и состоянием боеспособности армии. Недовольство также проявляется политикой, направленной на кулака в деревне и ценами на хлеб. Имели место коллективные пьянки, угрозы командному составу и хулиганство. Авторитет и подготовка младшего командного состава низкое, состояние переменного состава нестабильное.

У начсостава тяжелое материальное положение, он перегружен работой и проявляет на фоне «физической изношенности»  неуверенность в своих силах и боязнь техники. Налицо отрыв комсостава от красноармейцев. Многие проявляют упаднические настроения в связи с реорганизацией Красной армии.

Воинская дисциплина в летнем периоде обучения 1926 года характеризовалась количеством нарушений на 100 человек в 48,2 случая, а у партийных и комсомольцев в 47. Среди начсостава на 100 человек – 11,7, у среднего – 25,3, у младшего – 54,3 случая.

По характеру нарушений: по внутренней службе 25%, халатное отношение к служебным обязанностям 22%, самоволки – 40%. Хуже с воинской дисциплиной в ВВС, где на 100 человек – 68,8 нарушений, а в целом по РККА 48,2. Из нарушителей 2,7% осуждены; 54,6% составлено нарядов; 17,4% аресты; 16,9% — легкие дисциплинарные взыскания. [78]

Два года, отведенные на военную реформу, прошли, но по вопросам единоначалия никаких сдвигов ни количественного, ни качественного характера не произошло и это обстоятельство вызывало у руководства нескрываемое раздражение и становилось предметом многочисленных рассуждений в поисках истины происходящего и выхода из тупика навалившихся проблем.

В армейском журнале «Военный вестник» профессор А.И.Верховский, сделавший в свое время последнее предупреждение Временному правительству в связи с неспособностью вооруженных сил России продолжать войну и немедленном заключении сепаратного мира с Германией в октябре 1917 года, с такой же прямотой заявил о тенденции к падению активности наших командиров в сравнении с временами Гражданской войны, даже когда они страдали слабой воинской дисциплиной.

Самодеятельность красных командиров, подчеркнул он, резко упала на фоне боязни что-либо сделать помимо распоряжений и приказов, мелочных инструктажей и чрезвычайной ответственности, нежелания принимать решения самому, без ссылки на устав. Требования уставов о проявлении инициативы и самодеятельности стали мертвой буквой. К сожалению, по причинам, понятным не только ему, уважаемый автор не привел причин и условий этих, видимых не только ему, изменений в характере командного состава. [79]

В выступлении на совещании начальников политуправлений округов 10 января 1927 года нарком обороны К.Е.Ворошилов был вынужден изложить свое мнение по вопросам единоначалия и в чем кроются, по его убеждению, проблемы. Сославшись на мнения Тухачевского и Бубнова о боязни в оперативной работе у командного состава принимать решения под свою ответственность, стремление за каждым своим распоряжением и приказом видеть указание старшего начальника, инструкцию или параграф устава, он объяснил эти факты предстоящими сокращениями и маневры, как экзамен, говорят об ослаблении у комсостава стойкости, твердости и решительности. Именно поэтому заявления начальника штаба РККА и начальника ПУР не могут не тревожить и являются серьезным симптомом. Словом, на фоне многих недостатков, тяжелых материально-бытовых условий и плохого снабжения дух у нашего комсостава, как часть психики Красной армии, обстоит неподготовленным.

Далее, не без умысла, он зачитал письмо в Реввоенсовет СССР одного из командиров дивизий, бывшего полковника царской армии о том, что слабоволие и нерешительность командира исходят из обстановки, которую мы ему создали в советской общественности и служебно-правовом положении, когда командир Красной армии обязан головой отвечать за часть единоличной ответственностью. Именно потому, что никакого проявления контрреволюционной деятельности, как до 1920 года, произойти не может, то повсеместно необходимо ввести единоначалие.

Оставив это предложение бывшего полковника на усмотрение аудитории, нарком далее поведал о материале академии РККА по результатам маневров в Киевском и Белорусском военных округах, из которого вытекает, что комсостав потерял смелость и решительность, инициативность и душевные качества. Командиры производят впечатление людей забитых и почти утративших сознание своего служебного долга, не имеющих своего достоинства и в результате командир батальона работает за командира роты, полка за командира батальона и все ждут, чтобы их подтолкнули.

Надо добраться до корней этого явления, т.к. этот моральный недостаток хуже, чем необеспеченность техникой. Конечно же, и увольнения повиляли на фактическое превращение командира в мокрую курицу – «мокрокурение» и свидетель этому командующий Белорусским округом Корк, командиры элементарно не знают, что делать! Два года к единоначалию проведены недостаточно и весьма плохо!

Напомнив, что в свое время он выступал против Троцкого и Ленина по вопросу использования военспецов и подвергался за это гонениям, Ворошилов назвал положение после чистки 1923 года и Генеральной – в 1924 году изменившимся и поэтому в году реформы развернулась скрытая и открытая борьба между командным и политическим составом и в результате за два года 82% комкоров стали единоначальниками, комдивы 45%, а в общем в 1926 году всех командиров-единоначальников всего чуть больше половины (54%).

За два года работы наши политорганы дали плачевные результаты и сейчас, обратил особое внимание Ворошилов, командиров с партстажем до 20 года больше чем политработников (в МВО командиров со стажем до 20 года 44%, а политработников 38%).

Вывод – работу по дальнейшему проведению единоначалия надо продолжать, т.к. темпы полного единоначалия отстают, а работа политуправлений округов цепляется за старые формы работы, и командиры доведены до такого состояния вследствие нашей политики в проведении единоначалия.

Далее в рассуждениях по политработе, партработе и их влиянии на процесс единоначалия нарком заявил, что у нас путают политработу с партработой, политорганы с парторганизациями, а это нельзя путать. Между командирами и комиссарами были конфликты и даже драки из-за текучести политсостава и некоторых для оздоровления обстановки приходилось разгонять.

Сейчас командиру сложнее, т.к. если раньше он имел дело с одним комиссаром, то сейчас встал перед большой организацией, а политработа нередко проводится для политорганов, а не для обслуживания личного состава снизу доверху, а политаппарат играет подсобную роль.

Единоначалие должно быть проведено первее, чем все виды политработы. Командира не надо загружать партработой в первую голову и это азы, он не должен этим заниматься и если должен, то постольку поскольку. Командир обязан знать все, что делается, но руководить политработой не должен, это дело политорганов, политуправлений и реввоенсоветов.

Политрука у нас в Гражданской войне не было, появился он в мирный период и выродился в дальнейшем в наших условиях в маленького комиссара и, по-видимому, роль политрука надо передать одному из командиров взводов (!).

Подобные рассуждения наркома по-разному оценивали в аудитории: то ли политорганы, то ли парторганизации повинны в том, что низка партийная прослойка среди командиров и дело с единоначалием продвигается совсем не так, как планировалось, то ли  выбран был неверный курс, однако, об этом ни докладчик, ни слушатели вслух сказать не решились, так как, в конце концов, быть или не быть в партии, — решал сам командир. [80]

В речи перед выпускниками военных академий в 1926 году К.Ворошилов, касаясь международной обстановки, предупредил, что Польша, Румыния и Прибалтика готовы выполнить приказ Англии и напасть на СССР. Касаясь проблемы единоначалия он подчеркнул, что у командиров во взаимоотношениях с политработниками есть два момента: одни стараются осадить политработников, другие – моя хата с краю, займусь политработой.

После рассуждений наркома обороны по вопросам единоначалия 14 мая 1927 г. им была подписана директива в дополнение к Положению о военных комиссарах, в которой отмечалось, что за 2 года вырос авторитет командира и как партийные организации, так и политорганы внесли в это определенный вклад. Предлагалось:

1. Освободить комиссара от подписи всех приказов за исключением имеющих непосредственное отношение к политической работе.
2. В области взаимоотношений с военными комиссарами и политработниками:
   • командир осуществляет общее руководство политической работой;
   • помощник по политической части непосредственно руководит политической работой и возглавляет аппарат;
   • помощник по политической части докладывает командиру о политико-моральном состоянии личного состава, партийно-политической работе по выполнению директив вышестоящих политорганов;
   • руководящий политорган по-прежнему руководит деятельностью помощника командира по политической части;
   • разногласия между командиром и помощником по политической части могут выноситься на усмотрение вышестоящего политоргана и утверждаются РВС округа. [81]

В процесс становления единоначалия в Красной армии и на флоте 1928 год вошел как год внутриармейской оппозиции. Все началось с обычного собрания партийной организации Ленинградской военно-политической академии им. Толмачева 26 января 1928 года, на котором с докладом выступил начальник академии т. Берман. Среди других вопросов он остановился на проблеме полного и неполного единоначалия, введенного в 1924 году, и особо подчеркнул, что полное единоначалие не вводит систему руководства партийными организациями, наоборот, в его же интересах надо укреплять партийное влияние ввиду недостаточного роста политического и общего сознания личного состава и поэтому мы не можем говорить о коренных изменениях в части партийного руководства, как некоторые пытаются поставить его в Красной армии.

Своеобразным фоном развития событий послужило выступление военного прокурора РККА т. Павловского 3 февраля 1928 года в Ленинграде, в котором он привел статистику об увеличении числа правонарушений за зимние месяцы на 100 человек до 75, из которых 29% составили небрежное отношение к исполнению служебных обязанностей, 35% — нарушение порядка внутренней службы и 35% — наиболее серьезные правонарушения: невыполнение приказа, хулиганство, самовольные отлучки и дезертирство. Он отметил усиление случаев дебоша и пьянок со стороны командного состава и слабой работы командиров-единоначальников по укреплению дисциплины и порядка. [82]

Затем последовало закрытое мартовское собрание коллектива партийной организации военно-политической академии, на котором выступил ее начальнике т. Берман и отметил, что единоначалие не должно «подламывать» форму партийного руководства в попытках командовать этим партийным руководством и необходимо в целях ликвидации отрыва партийных ячеек и масс красноармейцев от командиров активизировать партийную работу и усилить влияние на партийный командный состав.

В прениях по докладу говорилось о случаях наступления на ленинские взгляды по поводу партийного руководства и сам начальник ПУР т. Бубнов, выступая в академии, подчеркивал, что самая организованная сила в армии это комсостав, а вот в Украинском военном округе от этого положения отказался.

Центральные органы партии не ведут работу против чуждой идеологии, проявляющейся в публикациях журналов – статьях Короля и Верховского («Военный вестник»), в которых говорится об изоляции партийных ячеек и о влиянии единоначалия на стиль партийного руководства, а т. Бубнов говорил о расширении партийной демократии. Их же поддержал Левичев в сборнике «Х лет пролетарской диктатуры», отметив, что организующей силой в армии является единоначалие, а не партия. В конкретных фактических оценках деятельности командиров, политработников, тыловиков, технарей, врачей вымывается классовость и ее признаки.

Единоначальники считают политработников попами, умаляют их роль. Форсирование единоначалия – отрыв начсостава и попытка выбиться из-под контроля партийных организаций.

В резолюции по докладу т. Бермана от 16 марта 1928 года отмечалось:

• форсирование в проведении единоначалия на фоне недостаточного подбора кадров означает ослабление партийного руководства и попытка представить единоначалие как систему партийного руководства — результат отрыва начальствующего состава от красноармейских масс, перегибов в воспитании и извращения в дисциплине (коллективные отказы, самоубийства, угрозы комсоставу);
• трудности хозяйственного строительства в стране проникают в армию, прежде всего, как недостаточное снабжение тыловыми органами;
• проникновение в армию статей Левичева, Верховского для дискуссии о предпосылках умаления роли политорганов, а также публикаций в толстых журналах и офицерских учебниках (учебника «Общая тактика» Морозова, «Военная администрация, эволюция военного искусства» Левичева, «Военный вестник», сборник статей «Х лет пролетарской диктатуры», статья Подшивалова «Война и революция» и т.п.) является идеологическим искажением, фельдфебельщиной, отрывом начальствующего состава от красноармейцев, казенно-чиновничьим отношением к быту и отрывом партячеек от командиров.

Необходимо:

• активизировать самокритику в партийных организациях по вопросу значения единоначалия, привлекать командиров к общественно-политической работе и воспитанию личного состава, бороться с их «примерностью» по этим направлениям;
• усилить классовую сущность воинской дисциплины и классовую основу воспитания;
• политуправлению РККА усилить внимание к литературе и пресекать статьи, искажающие роль политорганов и партийных организаций;
• главной задачей партийно-политической работы считать взаимодействие политорганов и партийных организаций и борьбу с бюрократизмом. Пересмотреть инструкцию партийным ячейкам РККА;
• считать задачей партийных ячеек не только сглаживание недовольства личного состава, но и участие в исправлении недостатков;
• заслушивать на партячейках единоначальников, проводить на них доклады, инструктажи и реагировать на их ошибки;
• улучшить взаимодействие помощников по политчасти и командиров-единоначальников.

Создается впечатление, что эта мартовская резолюция коммунистов ВПА обсуждала специально рекомендованный, по меньшей мере, ПУРом РККА, вопрос о состоянии работы руководящих органов наркомата обороны по укреплению единоначалия в Красной армии и уже совсем точно, не академического характера и вытекающих конкретных задач для профессорско-преподавательского состава, совершенствования учебных программ и вытекающих направлений для обучения слушателей, овладения ими формами и методами партийно-политической работы в полковом масштабе.

На следующий день, 17 марта 1928 года, в Ленинграде состоялось совещание начальников академий, военных комиссаров и ответственных секретарей, на котором выступил начальник ВПА т. Берман, в котором довел основные положения резолюции партийного собрания академии от 16 марта. Выступившие на совещании, поделились своими взглядами; т. Король отметил отрыв партийных ячеек от командного состава и красноармейцев, о низком авторитете политработников и особенно политруков; т. Верховский высказался о необходимости неклассовой армии; т. Левичев о том, что этот спор опасно выносить для выпускников академий и что он их может неправильно сориентировать; т. Исерсон привел высказывания командира XI дивизии о том, что парторганизации иногда мешают работе, а комиссары нужны для регулирования политико-морального состояния; т. Орлов из ВПА подчеркнул, что т. Бубнов говорил, что организующая сила в армии командный состав.

В адрес 2-го Всеармейского совещания секретарей партийных ячеек, проводившегося в Ленинграде в военно-политической академии им. Толмачева (ВПАТ), 31 марта 1928 года начальник политуправления РККА Бубнов направил письмо, в котором за приветствиями и пожеланиями обратил внимание на опасения, вызванные в различных уклонах при обсуждении вопросов военного строительства и просил не изображать главными врагами Верховского, Загю и Морозова, авторов статей и работ. Споры по их содержанию не должны проникать в мероприятия политико-воспитательной и партийной работы, а также на политзанятия. Секретарям партячеек и коммунистам следует принимать живое участие в политико-воспитательной работе, развивать самокритику, изживать казенщину и бюрократизм.

Однако, на мартовских мероприятиях в Ленинграде основные положения резолюции партийного собрания ВПАТ стали достоянием для активного обсуждения их участников и распространились далеко за пределы гарнизона, что уже стало настораживать не только руководство ПУРа, но и наркомата обороны.

В военно-политическую академию срочно приехал начальник ПУ РККА т. Бубнов и выступил там с докладом, а коллектив ВПАТ 21 апреля 1928 года принял резолюцию, в которой полностью присоединился к решениям 2-го Всеармейского совещания секретарей партийных ячеек и заверил, что никакого противостояния и противоречия между линией партии и резолюцией ВПАТ нет, что противостояние между командным составом и политорганами недопустимо и коллектив академии поддерживает укрепление единоначалия и делает все возможное по преодолению отрыва парторганизаций от воспитательного процесса и, что необходима борьба с искривлениями идеологии и наведению порядка в военной литературе, а в партийных ячейках следует развивать критику и самокритику.

Партийная организация ВПАТ не могла не отреагировать на приезд т. Бубнова и резолюцию коллектива академии по его докладу и она решением партийного бюро  приняла резолюцию по докладу партсобрания от 26 апреля 1928 года (единогласно, при 3-х воздержавшихся), в которой рапортовала, что коллектив академии выдержанный и устойчивый и принятая резолюция от 16 марта 1928 года правильная и продолжающая линию XV съезда партии о недопустимости противопоставления командиров, политсостава и партийных организаций и в практической работе в армии необходимо преодолевать отрыв как командиров от парторганизаций, так и парторганизаций от укрепления авторитета командира.

На совещании начальников агитационно-пропагандистских отделов округов 6 июля 1928 года начальник ПУРа вынужден был подробно разъяснить позицию партийной организации ВПАТ и их сторонников.

Он отметил, что о мартовской резолюции ВПАТ стало известно в Ленинградском, Украинском и Белорусском военных округах и она ходит по рукам. Но это не сенсация, а недоразумение и воображение некоторых. Гораздо серьезнее все в Белорусском военном округе и тут надо остановиться на 2-м Всеармейском совещании секретарей партячеек, где состоялся деловой и резкий разговор, об имеющихся недочетах в работе, но к нему потянулись голоса нездоровых настроений и нам предстоит преодолеть этот зигзаг.

Фактически в Толмачевской академии было принято три резолюции, и они ухитрились сделать так, что ни одна из них не отменяет другую. В марте месяце до Всеармейского совещания имело место проникновения в армию легкомысленной и чуждой идеологии, говорящей о перерождении армии. Единоначалие критиковали не по-деловому.

Апрельская резолюция частично исправила мартовскую, так как 21 апреля мы возвращались к ней, но 26 апреля, через 5 дней после меня, принимают еще одну – декларацию, не отменяющую мартовскую. Это путаница, это хуже плохой оппозиции. Хотят ли они стать на позиции 2-го совещания представителей партячеек? Надеюсь, что все исправят.

По записке т. Когана о совещании высшего командно-политического состава Белорусского военного округа, которая как документ идет вразрез против установок XV съезда ВКП(б). Здесь необходимо остановиться на проекте резолюции от 28 мая 1928 года совещания высшего командного состава БВО по докладу заместителя начальника ПУР РККА т. Ланда.

В резолюции отмечалось, что в стране нарастают классовые противоречия и хозяйственные трудности, происходит политическое расслоение крестьянства и усиление прокрестьянских настроений в обществе, проявляется пассивность в крестьянской политической кампании, нездоровое отношение к хлебозаготовкам, имеются факты проникновения чуждой идеологии в среду беспартийного начсостава и в ряде случаев выражается сочувствие оппозиции во время дискуссии.

Оппозиционные настроения проявляются в работах Левичева, Верховского, Свечина, Король, Загю, Морозова, Исерсон. В этих условиях часть начсостава проявляет стремление освободиться от партийного влияния и стать на путь дисциплинарных извращений, карьеризма, очковтирательства, замазывания недочетов и пьянства.

Причина этих явлений – отрыв части начсостава от красноармейских масс, недостаточный охват партийных организаций всех сторон жизни частей и нерешительной борьбой с «фельдфебельством», недостаточное вовлечение начсостава в партийно-политическую работу.

Наблюдается ограничение прав политорганов в пресечении насаждения чуждой идеологии, недостаточного влияния на все стороны жизни частей, опасности успокоительных оценок, недостаточной критики и самокритики.

Ненормальным явлением стало запрещение документов ВПАТ и совещания секретарей партячеек в Ленинградском военном округе, в которых не содержится ни одного отступления от линии XV съезда ВКП(б) (ЛВО, УВО).

Появление тенденций свести функции политорганов к политпросветработе связано, прежде всего, с тем, что во главе них стоят лица с низким личным авторитетом, не могущие справиться с задачами партийно-политической работы.

Бубнов был вынужден в довольно резкой форме прокомментировать резолюцию:

• в резолюции говорится о полном политическом расслоении общества, но в ней не говорится, как нарастают противоречия классовой борьбы, как политическое расслоение проникает в казарму – в нее приходят письма и ходатайства с призывами помочь вооруженной помощью. В Новочеркасске получали по 6000 писем в день. В резолюции БВО политические настроения неправильно раздуты, т.к. XV съезд говорил о частичном нарастании классовых противоречий, а у них – активность враждебных сил;
• в резолюции содержатся вредные выводы о начсоставе, очковтирательстве, пьянстве, отрыве от красноармейских масс и эти вредные выводы и скоропалительные обобщения фактов бьют по командному составу, как оценка всего начальствующего состава. В беспартийном начсоставе мелкобуржуазных проявлений столько, что его хватило бы на весь начсостав и это словоблудие, вранье и искривления налицо!
• наблюдается разница в подходах и оценке публикаций и отдел печати ПУР не справляется и искривления идеологии не надо распылять по всем недочетам, т.к. ряд авторов – Король и другие стремятся к «ноздревской» популярности, а между тем Морозов, реакционер тактического мировоззрения, преподаватель Толмачевки.

В завершении оценки резолюции Бубнов сделал вывод, что против резолюции БВО толмачевцы-пионеры,  запутавшиеся в 3-х резолюциях, немного покривлялись и пошли на свои лекции, а вот резолюция БВО глубже и обобщения в ней политически вреднее, она полновесна и расчетливо расставляет взгляды, критика в ней не только легкомысленна, но и вредна, в ней угроза и стрельба по руководству.

Сигнал начальника ПУР был услышан, и часть политсостава БВО осудила вредную резолюцию по докладу т. Ланда и пессимистическую оценку Красной армии и ее начсостава.

Из Ленинградского округа член РВС – начальник политуправления т. Сааков докладывал народному комиссару обороны т. Ворошилову о том, что допущена ошибка по недооценке партийно-политического и начальствующего состава, неверное обобщение практики единоначалия и его форсирования, дана неверная характеристика кадров комсостава РККА в плане отрыва от масс и главное – ВПАТ обвинила партийное руководство РККА в недостаточном отпоре чуждой идеологии. Но, коллектив ВПАТ проявляет затяжное нежелание и после 2-го армейского совещания секретарей партячеек и пленума РВС СССР настаивает на фактах противопоставления руководству армии партийно-политического аппарата и партийных организаций.

В резолюции Украинского военного округа (т. Ястребов, т. Якир) признаются имеющиеся факты бюрократии, и работа строится на основе решений пленума РВС, осуждены паникерские и пессимистические настроения ВПАТ и части комсостава БВО, они признаны неверными и вредными, а выводы в отношении всех колеблющихся и сомневающихся будут сделаны.

Партийная ячейка ПУ РККА на собрании 28 октября 1928 года признала вредной изложение газетой «Красная звезда» резолюции Ленинградского совещания и призвала ускорить разработку инструкции о партячейках и повышения роли политорганов в руководстве ими.

Толмачевские «пионеры», как представил их т. Бубнов, не могли не оценивать последствия курса ЦК ВКП(б) на расправу с любой оппозицией внутри партии и не предполагать, что их резолюция с оценкой процесса становления единоначалия в РККА, а также роли политорганов и партийных организаций в преддверии Ленинградского совещания не покинет стены академии и все-таки решились на этот шаг. Но, по-видимому, они не могли представить какой интерес вызовет их послание и, почувствовав реальную угрозу со стороны руководства наркомата обороны и ПУ РККА, в оставшуюся часть года принялись слать в их адрес доклады с разъяснением своей позиции и покаяния за содеянное.

Так, 17 июня 1928 г., в резолюции, принятой на партийном собрании ВПАТ на имя т. Ворошилова говорилось, что армия не должна быть вне критики и необходимо сделать критику массовой. Самокритика должна пронизывать не только парторганизации, но и все вопросы политико-морального состояния, учебы и воспитания, боевой подготовки, хозяйственных вопросов, печати и журналов. Критика не должна касаться приказов командования, оперативно-боевой  работы, а доклады командования и отдельные мероприятия должны подвергаться критике. Необходимо укреплять качество партийного руководства и активизировать работу низовых партийных организаций. Сталин призывал не опошлять самокритику, она должна быть деловой, конкретной, добросовестной, подчеркивалось в резолюции.

Вслед за посланием наркому 10 декабря 1928 года в заявлении на начальника ПУ РККА т. Бубнова, принятом единогласно при одном воздержавшемся, коллектив ВПАТ признал, что в резолюции от 16.03.1928 г. был допущен ряд ошибок по вопросам партийного строительства, недооценки ряда явлений в партийно-политической работе. Практика единоначалия, характеристика кадров РККА и обвинение партийного руководства РККА излагалась неверно.

Коллектив академии противопоставил себя партии и после 2-го совещания секретарей партячеек, проявив солидарность с партийным активом БВО, сегодня признает ее политически вредной. Заявление заканчивалось призывами сплотиться вокруг ленинской партии.

В газете «Красная звезда» 28 декабря 1928 года бывший начальник ВПАТ т. Берман заявил, что резолюция от 16 марта дала ряд неверных формулировок, которые коллектив продолжал отстаивать, но резолюция ВПАТ не была антипартийной и готовилась в плане подготовки к совещанию секретарей партячеек. Он признал, что до июня, возглавляя академию, отстаивал ряд политически вредных и беспринципных ошибок.

Наконец, уже коллектив ВПАТ, ознакомившись с заявлением т. Бермана, опубликованном в газете «Красная звезда» №294, не принял его покаяния и признал заявление неудовлетворительным, т.к. т. Берман не осознал тяжести сделанных коллективом ошибок и все содеянное свел к формулировкам, хоть сам возглавил борьбу коллектива. Он сказал неправду, что осудил резолюцию БВО, противопоставил себя коллективу, а сейчас замазывает ошибки и вводит в заблуждение ПУР РККА и политорганы.

По большому счету, слушатели академии и, особенно выпускного курса, оказались причастны к событиям в ВПАТ, проявив интерес к позиции начальника академии и ряда преподавателей, вступивших в полемику с авторами статей в толстых журналах по вопросам внутрипартийной демократии и становления единоначалия. Не думая о последствиях, они смело окунулись в безбрежное море критики и самокритики. Безусловно, прав был мудрый т. Левичев, предупреждая об опасности всего этого спора для выпускников академии…

Тому свидетельством оказались письма, доклады и допросы, взятые на контроль для принятия мер: т. Пухов на просьбу товарища выслать резолюцию о самокритике и об интересе к Толмачевцам, о которых все спрашивают, ответил, что Бубнов не приехал, а нас умасливали, стращали, ругали, а в результате приняли резолюцию к руководству и неуклонному исполнению. Потом мы бузили на бюро…

В следующем письме он добавил – Берман созвал собрание академии, и решение было принято без всяких прений. Результат – вместо Бермана Шифрес, а 14 человек в резерве КУВПС (курсов усовершенствования высшего политсостава).

Письмо друзьям от т. Борисова – по мартовской резолюции о партийном строительстве был сыр-бор, начальник академии отстаивал правый уклон в условиях армии о зажиме критики в парторганизациях со стороны политорганов; все подкорректировали, была работа с членами бюро, т.к. провалили кандидатуру комиссара академии Шифреса, по мартовской резолюции есть масса недоговоренностей.

Слушатель 3 курса Орлов докладывал о группе на курсах усовершенствования политсостава, собиравшейся на квартире  в составе: Юкомс, Бочарова. Миронова по обсуждению недостатков партийно-политической работы.

От Попова Н.П. – Качелин, Ключек, Грибов, Коган, Глибовский, Гостев, Пупов, Родионов, бывшие политработники ЛВО, были сторонниками ошибочных взглядов.

Открытое письмо толмачевцев выпуска 1928 года – мы, отмечая форсирование единоначалия и недочеты партийно-политической работы, вскрывая ошибки и извращения в партийно-политической работе, поступали неправильно и ошибку признаем. Ф.Никитин, А.Латучин, Морозов, Иванов, Корнеев, Степанов.

Цыцарев – о резолюции на доклад бюро ВПАТ от 16.11.1928 г. Правый уклон это отход от классовых позиций, это недооценка всей ВКП(б) и роли политорганов, которой мы не противопоставляем себя, но имеем разногласия о практике проведения единоначалия.

тт. Коробочка и Коган признали себя неправыми и осудили свои действия.

Заявление военного комиссара 16 артполка Фирсова от 18 декабря 1928 года, выпускника ВПАТ. Отказываюсь от неверных взглядов по голосованию за неверную резолюцию, пессимистическую оценку партийной работы и попыток на 16 партконференции дивизии увидеть правый уклон в действительности партполитаппарата и парторганизации полка.

Дело внутриармейской оппозиции перестало быть делом ВПАТ или Белорусского военного округа. Реввоенсовет СССР был вынужден издать специальное постановление и обратиться с письмом к начальствующему составу РККА 27 июля 1928 года.

В нем отмечалось, что военная реформа 1924 года проведена успешно и вставшие трудности развития социализма в стране серьезной опасности политической устойчивости армии и флота не представляют. Однако, кое-где просачиваются элементы кулацкой психологии, ухудшилось состояние воинской дисциплины, отмечается большое количество дисциплинарных проступков, а с 1926 года расширился круг коллективных нарушений, самовольных отлучек, дезертирства, пьянства у красноармейцев и младших командиров.

В связи с хлебозаготовками 1927-1928 гг. отмечался рост негативных крестьянских настроений, что отражается на состоянии классовой борьбы.

Среди командного состава участились случаи пьянства, самоубийств, очковтирательства, искривления дисциплинарной практики и издевательств над красноармейцами. Ухудшилось питание красноармейцев, не прекращаются поборы (одалживание денег со стороны младшего комсостава). В работе с личным составом нередко процветает бюрократизм и казенщина.

Для искоренения недостатков требуется единство и выдержка, однако, работа коллектива ВПАТ не отвечает этому, требует осуждения резолюция начсостава БВО, отмененная начальником ПУРа. Часть начальствующего состава БВО скатилась к политически вредным обобщениям и не расчищает дорогу в борьбе с бюрократическими помехами. Искоренение нездоровых настроений и групповой спайки, закулисных переговоров и склок – залог дружной работы.

Необходимо повышать ответственность начальствующего состава, реввоенсоветов округов за политико-моральное состояние личного состава, а роль политорганов и партийных организаций расширять при устранении недочетов в пределах критики и самокритики, но кроме приказов, дисциплинарной практики о назначении личного состава и строевых вопросов.

Последовала реакция со стороны ЦК ВКП(б), который призвал коммунистов армии и флота к сплоченности и выдержанности, а также признал трения среди командно-политического состава, выступления части политсостава и особенно в БВО нездоровыми явлениями.

ЦК посчитал эти явления недопустимыми в рядах Красной армии в условиях роста сопротивления капиталистических элементов в городе и деревне, прямого противодействия политике советской власти со стороны враждебных пролетариату классовых сил, поощряемых агрессией мирового капитализма. ЦК рекомендовал строить работу по одобренному постановлению реввоенсовета СССР от 27 июля 1928 г. [83]

События в военно-политической академии им. Толмачева и Белорусском военном округе напрямую повлияли на оперативность разработки Инструкции ЦК ВКП(б) партийным ячейкам и нового положения о военных комиссарах, командирах-единоначальниках и помощников командиров по политической части.

В инструкции ячейкам ВКП(б) в Красной армии подчеркивалось, что общее руководство партийными организациями осуществляет политическое управление РККА через политорганы в условиях поддержания тесной связи с местными партийными организациями, что было вызвано большим количеством территориальных частей.

В звене ротная ячейка – полк – коллектив руководящие партийные органы избирались. Непосредственное руководство партийными ячейками осуществляют политорганы и политуправления во главе с начальниками, назначенными ПУР РККА, а военные комиссары являются полномочными представителями всех партийных организаций ВКП(б). [83]

В циркуляре №28/32 от 29 сентября 1928 года, объявлявшим постановление ЦК ВКП(б) по докладу начальника ПУР РККА «О военной ячейке» обращалось внимание политуправлений округов, политорганов и партийных организаций на низкую красноармейскую прослойку в партии и необходимость вовлечения в партию батрацкой прослойки из красноармейцев, случаи искривления классовой линии при разъяснении важнейших вопросов политики партии, неумение своевременно вскрывать факты, отражающие настроения отдельных групп личного состава и, наконец, на недостаточную спайку, факты смешения служебных и партийных взаимоотношений от генеральной линии партии и особенно отрыва начальствующего состава от красноармейцев.

Особо подчеркивалось, что Красная Армия – орудие диктатуры пролетариата, обеспечивающая классовую линию в решительной борьбе с отклонениями от политики партии, с препятствующими настроениями, партийным единством, воспитанием и вовлечением в работу беспартийного командного состава, критики с учетом специфики военного строительства.

В положении о военных комиссарах, командирах-единоначальниках и помощников командиров по политической части определялось:

1. Военный комиссар не имеет право подписи приказов за исключением касающихся политической работы.
2. Военный комиссар несет равную, наравне с командиром, ответственность за политико-моральное состояние личного состава.
3. Военный комиссар и командир обязаны направлять все усилия на улучшение партийно-политической работы.
4. Помощники по политической части при наличии командира-единоначальника возглавляют партийно-политический аппарат и несут наравне с командиром ответственность за политико-моральное состояние и боеспособность части.
5. Командирами-единоначальниками и помощниками по политической части могут быть назначены члены ВКП(б), имеющие соответствующий партийный стаж и обладающие опытом в партийной и политико-просветительной работе и качествами партийно-политического руководителя.
6. Все разногласия между командирами и помощниками по политической части рассматриваются в вышестоящих политорганах.
7. Командиры, военные комиссары и помощники по политической части обязаны поддерживать тесные связи с местными партийными и советскими органами.
8. Вопрос о вхождении в руководящие партийные и советские органы командиров, комиссаров и помощников решается персонально соответствующими политорганами и политуправлениями.
9. Комиссар и партийная организация обязаны содействовать партийному командиру в тесной связи с партийной организацией.
10. Военные комиссары обязаны всемерно вовлекать беспартийного командира в политическую работу, помогая ему в повышении политического уровня, улучшения взаимоотношений с красноармейской массой для повышения его авторитета. [84]

Новым положением о политруках, принятом также в 1928 году, которых нарком обороны предлагал назначать из командиров взводов с ответствующими правами, политрукам были оставлены права командира роты, а в порядке внутренней службы – подчинение командиру батальона (!). По-видимому, этим шагом руководство думало-таки усилить политическое руководство непосредственно в роте.

На политруках, помимо ответственности за состояние всей политико-воспитательной работы и проведения политинформаций и политических занятий, теперь лежала забота об оформлении и работе ленинских уголков, стихийно появившихся с 1924 года, а в 1926 году их было более 50 тысяч и наличие их было обязательным в каждой роте и им равном подразделении, в каждой казарме. Политрук был назначен председателем совета уголка, куда избирались 4 члена и 2 кандидата. Так же на политрука возлагалась ответственность за выпуск ротных стенных газет, а в полку было рекомендовано выпускать газету на стеклографах экземпляром в 50-60 штук. [85]

Наиболее суровая оценка Толмачевской внутриармейской оппозиции, не иначе как приговор,  прозвучал именно с округа, где она начиналась – от командующего ЛВО т. Тухачевского и члена Военного совета – начальника политуправления т. Саакова в докладе Председателю РВС СССР т. Ворошилову от 27 декабря 1928 года.

Особо подчеркнув проведение большой работы в соединениях и частях ЛВО по обсуждению резолюций ВПАТ и БВО, докладчики отметили, что толмачевская резолюция явилась предтечей Белорусской и дала сигнал к борьбе в рядах Красной армии по партийным вопросам ее строительства. Это удар по единству рядов начальствующего состава, партийным организациям и партийно-политическому аппарату, на 9-10 месяцев отвлекший внимание кадров от вопросов боевого воспитания и боеготовности и борьбы с недостатками.

Несмотря на признание ошибок, вдохновители и ее организаторы хотят улизнуть, замять следы своей антипартийной деятельности, сохраниться как кадр, чтобы снова попытать счастья в мутной воде. События во ВПАТ после оценки РВС СССР пошли даже дальше и довели до фракционной работы.

Предшествовали событиям приезд т. Григманова – помощника нач. ПУР, январский доклад Бермана в ВПАТ и его выступление на КУ ВПС (курсах усовершенствования высшего политсостава), доклад военного прокурора т. Павловского в феврале о том, что начсостав проявляет бездушие и не заботится о нуждах красноармейцев, что отдельные командиры допускали искривления дисциплинарной практики вследствие чего появились коллективные отказы от работ и приема пищи.

Получили распространение перепечатки резолюций, конспиративная работа и инструктажи на дому, дача адресов для совместных встреч, обработка молодняка до прибытия в толмачевку. Негативно отразилось поощрение толмачевцев на Киевских маневрах.

Командование ЛенВО заверило ЦК ВКП(б) в признании единоначалия целесообразным способом строительства Красной армии. Проведенной работой руководящего состава по фактам последствий, вскрытых и осужденных ЦКК, лиц скатившихся к фракционной работе и нанесших вред по единству начальствующего состава в период напряженности и больших трудностей, стоящих перед партией и страной, в период неизбежности и опасности войны дана объективная оценка. К докладу были приложены объяснения бывших слушателей ВПАТ. [86]

В литературе исследователями даны разноплановые оценки внутриармейской оппозиции 1928 года от крайних, не считавших единоначалие единственно правильной формой руководства вооруженными силами и выразивших сомнение в политической зрелости и правильности политического руководства и, тем самым, отразивших взгляды военной оппозиции на VIII съезде РКП(б), до более осторожных и, в частности, как рассматривает Н.Г.Масловский, критических замечаний в адрес руководителей армии, выдвижения предложений и замечаний и что в ней, оппозиции, Ворошилов и Бубнов увидели угрозу благополучию и подрыву личного авторитета. [87]

Оставив крайние оценки, следует обратить внимание, что наиболее взвешенная оценка внутриармейской оппозиции 1928 года была дана Пленумом РВС СССР и она во многом совпала с позицией резолюций ВПАТ и БВО.

Само появление внутриармейской оппозиции было связано с большими сомнениями начальствующего состава РККА, военных ученых и представителей ВПАТ в эффективности принимаемых мер по становлению процесса единоначалия в РККА, а так же несоответствии многих положений руководящих документов в области партийно-политического обеспечения этой работы, что заставило в кратчайшие сроки их доработать и довести до исполнителей.

В условиях открытой борьбы партии против любой оппозиции и развернувшихся репрессий никакой другой оценки внутриармейских оппозиционеров, как на уровне Центральной контрольной комиссии при ЦК ВКП(б) быть не могло. В далеком от времени событий 1928 года, в 1962 году, начальник Главного политического управления Советской армии и военно-морского флота член ЦК КПСС генерал армии А.А.Епишев на просьбу группы толмачевцев с ходатайством о реабилитации ответил – еще не время.

В буднях 1928 года положительно проявила себя группа представителей военно-политической академии под руководством ПУ РККА на маневрах КВО, на которых были отмечены серьезные недостатки в партийно-политической работе. За участие в маневрах, по мнению командования ЛенВО, толмачевцы были поощрены незаслуженно.

Командный состав недостаточно умело использовал в ходе учений новые технические средства, в т.ч. танки и авиацию, устранился от участия в политической работе и проявил недостаточную заботу о быте подчиненных. Не все командиры справились с ролью командира-единоначальника. Бойцы изматывались без отдыха и привалов.

Политработники не проверил приписной состав в частях и принимали слабое участие в политической работе с ними ввиду отсутствия опыта, а также незнания и неправильного толкования характера и задач работы с людьми.

В практической работе с личным составом инструктаж политсостава, партийного и комсомольского актива проводился поверхностно, готовность их к работе в поле не проверялась, даже по имеющимся материалам и заданиям. Увлечение совещаниями, частыми инструктажами, написаниями политических приказов и директив и подтверждений о своей работе делалось в ущерб времени на обстоятельную подготовку к работе с людьми и ее проведение.

Пропаганда общих политических вопросов была организована слабо, наблюдались перебои со снабжением газетами, в которых не уделялось должного внимания текущей политике, и этот же недостаток отмечался при планировании и проведении бесед с личным составом. Работа агитационных повозок во время привалов и дневок проводилась плохо, киномеханики и газеты при них отсутствовали.

Секретари партячеек не знали распределения коммунистов по подразделениям в территориальных частях и в целом ротные секретари партячеек себя не проявили и затушевывались политруками. Ответственные секретари партбюро не находили время для заседаний партийных бюро в наступлении (между этапами), слабо разграничивали административные и партийные поручения, не использовали открытые партийные собрания.

Комсомол в политической работе не выделялся, секретари своей работой не занимались и использовались в общей массе участников маневров.

Среди проявивших себя отрицательных явлений, среди красноармейцев отмечались следующие: отдельные допускали критическую оценку распоряжений командного состава, проявляли зависть к рабочим территориальных частей, высказывались по поводу хлебозаготовительной кампании и смыкались с местными крестьянами, проявлявших недовольство на территории маневров.

В вопросах снабжения со стороны хозяйственных частей отмечались перебои, обеспечивающие кооперативы отставали от частей. Особые отряды Осовиахима были собраны наспех и материально необеспеченны. [88]

В актив 1928 года следовало бы занести поступившее из Праги от 2 апреля на имя Сталина письмо бывшего начальника политуправления РВС Антонова-Овсеенко, как раз в то время, как толмачевцы уже приняли свою знаменитую мартовскую резолюцию. Антонов-Овсеенко почти также как толмачевцы пытался одним циркуляром №200 разрешить вопросы внутрипартийной демократии и взаимодействия между политорганами и партийными организациями в 1923 году.

В своем письме 1928 года он писал, что раскаивается в содеянном и что решил обратиться в Политбюро, т.к. в 1923 году примкнул к оппозиции и открыто вмешался в борьбу на ее стороне и «после беседы с Вами послал недопустимо резкое письмо, обвиняющее большинство ЦК в расколе партии и только теперь вижу, насколько Вы были правы тогда по отношению к Троцкому, а я был не прав. Прав был и Дзержинский по поводу моего смещения из ПУР и о том, что с Троцким, являвшимся центром мелкобуржуазных сил надо бороться до конца.

Изрядной подпорой в моей позиции является документ – завещание Ленина и главное из того, что Вам указал Ленин, Вы восприняли и что интересы партии выше всего для Вас. Уверен, что Ленин был бы целиком с ЦК в его борьбе с оппозицией.

Меня несправедливо считают давним товарищем Троцкого, с которым я начал работать с 1915 года в Парижском «Наше слово», но затем мы создали группу, разделявшую взгляды В.И.Ленина и он нас похвалил и отверг платформу Троцкого. Я виноват, что не сделал выводов в последующем из указанного с ним расхождения».

Сам факт появления письма-покаяния можно расценивать как победу Сталина над оппозицией либо тревогу за будущее самого Антонова-Овсеенко.

Также из Праги несколько ранее, 27 января 1928 года, поступило письмо от т. Канатчикова С.К., большевика с 1903 года и бывшего члена Ленинградской оппозиции, на имя наркома К.Е.Ворошилова, в котором он заявил, что отходит от оппозиции, так как она утратила под собой всякую почву и у нее нет никаких лозунгов, кроме Троцкого и его друзей. [89]

Тем не менее, ни Антонова-Овсеенко, ни Канатчикова покаянные письма не спасли от расправы.

Для председателя РВС СССР, наркома обороны и члена Политбюро ЦК ВКП(б) К.Е.Ворошилова, облаченного особым доверием И.В.Сталина, появление внутриармейской оппозиции было не более, как небольшим очагом внутрипартийной оппозиции и сопротивления противников режима, против которых он уже давно вел бескомпромиссную борьбу. Его более волновали проблемы состояния подготовки командных кадров в Красной армии, поднятые толмачевцами и начсоставом БВО.

В годовщину событий на активе партийной ячейки ВПАТ 11 марта 1929 года он отметил особую опасность распространения правого уклона в партийных организациях Красной армии и недостаточного отпора ему, зависимости начальствующего состава от трудностей социалистического строительства в стране.

Призывая учитывать в работе наличие в Красной Армии среди личного состава 75% выходцев из крестьян и проникновения в части нездоровых кулацких настроений в виде писем и общения на территориях, Ворошилов сообщил о решении, принятом 27 февраля 1929 года ЦК ВКП(б), о чистке в партии, сроки которой будут определены на ноябрьском Пленуме ЦК и в подготовительный период рекомендовано разъяснить на собраниях ее необходимость и сосредоточить главное внимание на изучении коммунистов, выполнении ими задач, стоящих перед партией, их идеологической устойчивости, выполнения ими партийных поручений, выявлении чуждых и разложившихся элементов, проведении предварительных заслушиваний и сверки учетных данных.

В речи перед выпускниками военных академий 1929 года нарком обороны отметил, что нынешний командир малоподвижен и малоинициативен и не всегда умеет реагировать на события. Он призвал бороться с дуализмом, что в его понятии означали функции командного и политического руководства. Надо это объединить – это и будет единоначалие!

Он настойчиво продолжал развивать тему единоначалия и на совещании с командирами, поступившими на курсы единоначальников, 10 октября 1929 года поделился, что единоначалие идет трудно и с некоторыми перебоями, устранять надо субъективные причины. Командиры не в ладах не только со своими помощниками по политической части, но и с партийными организациями. Это у них от недостатка способностей охватить все стороны жизни. Командир думает только о военной учебе, а воспитание по его понятию не входит в круг его обязанностей. «Думаем о технике, а забываем о людях», отозвался он о Белорусских маневрах, где боец был забыт. Политработники думают: «Были бы комиссары, было бы все по-другому! – Ерунда! И комиссары терялись в обстановке». [99]

Начальник ПУ РККА А.С.Бубнов вряд ли думал о толмачевцах как об угрозе в свой адрес и, проявив излишнюю беспечность и благодушие, не принял меры силами своих работников после первого доклада Бермана в январе 1928 года, даже в апреле  не вник в суть происходящих событий, лично посетив академию, и искренне удивился появлению очередной резолюции через 5 дней после того, как уехал.

По-видимому, так же поверхностно он относился к политическому обеспечению процесса становления единоначалия в РККА, не чувствуя сложностей, возникающих проблем, обстановки в подчиненных политорганах и военно-учебных заведениях. Правда, 19 января 1929 года он приказал создать комиссию ПУР для просмотра списка слушателей ВПАТ в составе нач. ПУ МВО т. Володина, ответственного секретаря парткомиссии ПУР, Баудера и начальника академии т. Шифрес. Срок для работы им был определен в три дня. [91]

Внутриармейская оппозиция стоила А.С.Бубнову должности начальника ПУ РККА и 16 сентября 1929 года он был освобожден от нее и назначен наркомом просвещения РСФСР. Нарком обороны К.Е.Ворошилов в своем предложении И.В.Сталину о новой кандидатуре назвал И.Якира или Я.Гамарника, 1-го секретаря компартии Белоруссии, при этом он отметил, что кое-кто за П.Постышева (Харьковский окружной комитет партии). При этом он даже не упомянул о каком-либо согласовании кандидатур с ЦК ВКП(б). В ответе Сталин уклончиво ответил – можно либо Якира, либо Гамарника. Выбор был сделан и новым начальником ПУ РККА был назначен Ян Гамарник, воспитанник Петрограда, член РКП(б) с 1916 г., один из участников вооруженного восстания в Октябре, на фронте – на партийной работе на Украине, член РВС Южной группы под командованием Якира и затем был на партийной работе в Одессе, Киеве, на Дальнем Востоке и Белоруссии. [92]

После нескольких лет провокаций на Китайско-восточной железной дороге (КВЖД) китайские власти, требовавшие бесконечных уступок, 10 июля 1929 года перешли к решительным действиям, захватили КВЖД и арестовали около 2000 ее служащих. Япония, США и Англия в конфликт не вмешивались и заняли выжидательную позицию. Сталин отдал приказ силами только что созданной 6 августа 1929 года Особой Дальневосточной армии и Амурской флотилии разгромить агрессора. В.К.Блюхер, командующий ОДВА, прекрасно знал состояние вооруженных сил Китая, будучи там военным советником, наличие в ее руководстве внутренних конфликтов и действовал решительно. Первое поражение было нанесено китайцам в месте слияния р. Сунгари и Амура, а второе в Маньчжурии, где были разгромлены две бригады, и было взято в плен около 10000 человек. В Хабаровске 22 декабря 1929 года был подписан протокол о прекращении военных действий и положение на КВЖД было восстановлено.

В.К.Блюхер сумел проявить свои лучшие полководческие качества и подчиненные войска действовали смело и отважно, продемонстрировав высокие морально-политические качества. Эта победа прогремела на всю страну и, на только что открывшемся XVI съезде партии, делегаты устроили Блюхеру овацию и стоя слушали его приветствие. Здесь же он вновь встретился со Сталиным через девять лет после первой встречи на Каховском плацдарме и вождь выразил желание сфотографироваться с ним и членами Дальневосточной делегации. [93]

Новый начальник ПУ РККА Ян Борисович Гамарник в выступлениях на партийных конференциях Украинского военного округа и Балтийского флота в 1920 году значительное место отвел характеристике внутреннего и внешнего положения страны, отмечая, что империалисты Америки, Польши, Германии пытаются «штыком прощупать наши границы.

Советский народ стремится выполнить пятилетку за 4 года, а в это время ЦК ведет борьбу с левыми, стремящимися на местах искривлять правильную линию ЦК в колхозном движении и правыми, не сопротивляющимися оппозиции. В ЦК нет ошибок, в документах все сказано, но продолжается обострение классовой борьбы и надо очищать партийные организации, аппарат и профсоюзы.

Кулак дерется не на жизнь, а на смерть и необходимо научиться работать в районах сплошной коллективизации, а в это время в сводках о политико-моральном состоянии не сообщается истина, к примеру, правда о медыньском деле, когда полк раскулачивал нэпманов.

Толмачевка свои грехи изжила и окончившие курсы единоначальников при академии дают им высокую оценку, хотя идут на эти курсы неохотно. Невероятно глупо противопоставлять в Красной армии технику человеку и обратно, важно овладеть техникой. На Белорусских маневрах один из комкоров пытался спихнуть командиру дивизии 60 самолетов, а один мудрец объявил, что этот факт – проявление правого уклона.

Отдельная Дальневосточная армия и Амурская флотилия достойно выдержали проверку на Дальнем Востоке в конфликте на КВЖД, потому что там крепкие партийные организации. Красная армия рабоче-крестьянская, в 1929 году рабочие и батрацкие элементы в ней составили 27,3%, а в 1930 – 31,1%. Из общего числа крестьян в армии в 1928 году 31,6% составили коммунары и колхозники, а в 1930 году 39,1% и поэтому наша армия крепка.

Командный состав, почти все участники Гражданской войны, командиры полков на 96% также участники Гражданской войны и 50% члены партии, командиры батальонов – 85% участники войны и 52% члены партии.

В РККА развивается социалистическое соревнование и ударничество, но в этом движении много неясностей. Вместо договоров о соревновании в боевой учебе и овладении боевой техникой, договариваются по быту, на мытье ног, чистку зубов, т.е. всего того, что предметом соревнования не является.

Положительно то, что политорганы в территориальных частях в межсборовые сроки работают с переменным составом в тесной связи с местными партийными организациями и учетными органами, в практику работы политорганов вводится «Показ» (т. Гамарник не уточнил, о чем речь, то ли показные занятия на местах, то ли показ документации. – Авт.). [94]

Совершенно другую характеристику положению в стране в своих общих рассуждениях дал бывший военспец в письме без подписи в ЦК ВКП(б). Он отметил о кризисе продовольствия в силу экономической чехарды в деревне, где совхозы не могут быть рентабельны, а колхозы по сути своей декларативны. Ввиду неравномерного расхода средств на душу населения между союзными республиками, возникла опека над окраинами. Так, в Грузии на душу населения приходится 150 рублей, а в России – 50.

Диктатура Сталина сильна как никогда. Путем чистки людей идет удаление всех честных людей из партии. Наблюдается увеличение прохвостнического элемента. Только в ОГПУ остались «прямые» и «честные», т.к. они в независимом положении.

Поражает ужасная неграмотность номенклатуры (их около 5000). В ОГИЗ не проходит работа Соколовского о Гражданской войне (там есть замечание, что во главе стояли непригодные люди).

В этой тяжелой обстановке сохраняем себя для более благоприятных условий. Сентябрь 1929, без подписи, напротив ОГИЗ стоит пометка: наверное, работает там. [95]

Интересно мнение о Советской армии образца 1929 года французской «Ревю милитер» №100 за 10 октября. В политической характеристике Красной армии отмечается зависимость от Коммунистической партии, орудием которой она является, т.к. ею проводится политпропаганда, политическое обучение и воспитание, клубная и библиотечная работа. До последнего времени в ней имелись политические комиссары. Солдаты армии смотрят на себя как на пионеров мировой революции и защитников пролетариата в условиях железной воинской дисциплины.

Военный бюджет страны составляет 20%. Территориальные дивизии возведены в закон, военная служба проходит по призыву и в запасе. Постоянный состав служит 2 года, а на флоте и в авиации 3 года. Численность постоянного состава 700 тыс. человек, офицеров 40 тысяч. Летние сборы из запаса 1,5 месяца.

Командный состав имеет значительное число офицеров старой русской армии. Отмечается милитаризация населения через «Осовиахим». Интеллектуальный уровень командных кадров невысок. Матчасть и вооружение армии в основном старых образцов.

Красная армия любима народом и сильна пока крепок существующий режим. Армия одерживает победы, но ее ждет катастрофическое поражение и катастрофа в случае политических потрясений. [96]

Другого характера были некоторые выдержки из политучебника для красноармейцев переменного состава территориальных частей, изданного в 1931 году, которые проливали свет на положение СССР и Красной армии в представлении его авторов подконтрольных ПУ РККА. Личный состав ориентируется на подготовку империализма к войне против СССР, как это сделали китайские генералы, напав на КВЖД. В большинстве правящих режимов в соседних государствах, потенциальных противников, фашисты у власти (Финляндия, Польша, Румыния). Растет влияние на них английской и французской военщины.

Воинское воспитание в вооруженных силах Польши состоит из воинского, гражданского, религиозного и эстетического, но все это чушь! И эта система внедряется в головы солдат в каждой воинской части командирами и попами.

В нашей Красной армии воспитание сплошь политическое, т.к. в условиях диктатуры пролетариата допустимо существование только одной партии и именно поэтому попытка Троцкого создать новую партию была разбита, как и недавняя попытка создать «Промпартию». Диктатура пролетариата, предусматривает классовую борьбу против врагов пролетариата и того крестьянства, которое против союза пролетариата с трудящимся крестьянством.

СССР отстает от передовых стран на 50-100 лет и его надо преодолеть за 10 лет.

Служба в Красной армии состоит из службы в частях постоянной готовности и территориальных частей, в которых в ядре кадра служат как в постоянных частях 2 года, а приписной состав 5 лет со сборовой подготовкой 8-12 месяцев, но не более декады в год.

Сталинское соревнование способствует повышению качества боевой и политической подготовки и честь для красноармейца заслужить звание ударника. [97]

Тридцатым годам предстояло проверить на соответствие основные положения красноармейского политучебника, однако, в части необходимости классовой борьбы для диктатуры пролетариата, в которую был ввергнут начальствующий командно-политический состав РККА, они оправдались полностью.