Часть вторая

6

В тесной комнатке, где располагались сотрудники Филиала, скрыть настроение невозможно. Разговоры по телефону, как бы их не маскировали иносказаниями, легко выдавали не служебные отношения. По звонкам за соседним столиком хорошо знали семейное положение каждого сослуживца: Женя Каленик с двумя детьми — старшеклассниками, Тамара и Карина одиноки, начальник склада семейный, начальник службы безопасности из московского офиса, Филиппов алименщик. Все они были местные, за исключение безопасника и руководителя Филиала.

Единственной, кому удавалось за три месяца существования Филиала скрывать личную жизнь, являлась Карина. Она знала техническую особенность передачи звука по телефону от одного абонента другому. Громкость говорящего в том процессе не имела значения. Общалась по мобильнику только шепотом. От того маленький коллектив безуспешно пытался разгадать простую загадку о том, с кем живет красивая женщина. Несмотря на скудность информации, коллектив твердо верил в нее греховность.  Потому как в «тихом омуте, черти водятся».

На следующий день после происшествия, все внимательно наблюдали за поведением Тамары.

Казалось, женщина сумела пережить личную трагедию. Лишь темные круги под глазами говорили о проведенной в переживаниях бессонной ночи. От предложенного выходного отказалась, отшутившись, — «на миру и смерть красна».

Сергей вспомнил про  общежитие, где она проживала в комнате с тремя такими же «погорельцами». Успокоения там точно не найди.

Тамара не приняла неравнодушное отношение сослуживцев и не пожелала идти на откровенность, высказав, как отрезав, — только не нужно меня жалеть!

Ее обиженное лицо сморщилось, покрывшись мелкими капельками пота. Она допивала третий стакан чая в течение часа, нервно закусывая второй плиткой шоколада.

Сергей решил применить испытанный способ психологической реабилитации, в виде физической деятельности.

— Кто у нас инженер производственно — технического отдела? — осторожно, стараясь ненароком не обидеть Тамару, вполне серьезно произнес зам генерального.

Не дождавшись реакции, уже сурово потребовал, — Тамара, собирайтесь на обход объектов. Вместе проверим ход работ по устранению прорывов тепла в домах. В первую очередь в твоем дворике.

Она будь — то ожидала приглашения. Отодвинула недопитую чашку с чаем, застегнула безразмерную куртку, направилась к выходу. В этот момент раздался звонок телефона. У Тамары была привычка прекращать любые дела и откликаться на звонки. Даже на внутренних совещаниях, не чего с ней нельзя было поделать. Создавалось впечатление, что ожидает какого — то важного сообщения. Однажды объяснила странную «зависимость от телефона» увиденным во сне пророчеством: муж обязательно найдется и сам ей позвонит!

По доносившимся обрывкам разговора и в этот раз пророчество не сбывалось. Хотя сегодня ответы были необычны, похожие на доклад старшему начальнику, — ночью аварийная бригада не работала, тепло в проблемные дома не поступило, сход жителей определен на завтра.

 Тамара, не стесняясь посторонних, со знанием дела чеканила каждое слово, демонстративно, словно шаги часового перед мавзолеем Ленина.

Первым не выдержал Каленик, — Тамарочка, золотце, будь ласка, якому такому уряду доповидаеш?

Несколько не смущаясь, просто ответила, — голови району, я ж старша по дому и зобовязана видповисти.

После услышанного Сергей заревновал, но в тоже время проникся уважением к Колобку, сумевшему наладить систему информации со старшими домами всего района. Здесь требовался реальный, а не показной авторитет.

Тамара, заметив тревогу Сергея, по обыкновению доступно объяснилась, — глава района  Козловский Сергей Иосифович, заслуженный человек. Все время боев пробыл с нами в подвале. Нашел частный дом с артезианским колодцем и договорился с хозяйкой о раздаче населению бесплатно воды. Вода тогда стоила на вес золота. Болеет за людей, за Россию!

Больше всего Сергея заинтриговала информация из телефонного разговора о намечающемся на завтра сходе. Явно касался его компании, выглядевшей  не лучшим образом.

На крыльце офисного здания ежась от холода, давился сигаретой безопасник. В прошлом офицер — общевойсковик, не расставался с армейскими привычками: прятать сигаретный огонек в кулаке, носить полувоенные куртки и песочного цвета «сирийские» берцы, пожирать начальство глазами. «Пожирал» так, что казалось глазное яблоко вот — вот выпадет из глазницы. В целом был безобидным и хорошим человеком, но бесполезным специалистом.

— Александр, посмотри, где ты куришь, — сдерживая раздражение от того, что безопасник не выполнил его указание оборудовать место для курения, — на общем проходе, рядом с баками для хранения топлива. Повесь хотя бы пожарный щит и огнетушитель. Сожжешь всех, главный пожарник! Хотя так всегда бывает: сапожник без сапог!

На улице крепчал морозец, стояло безветрие. Приятно от того, что постоянно досаждающая слякоть под ногами скрылась под корочкой льда. Отчего ботинки сильно скользили. Вместе с Тамарой пару раз прокатились по ледянке, поймав секундную радость от безобидной шалости.

Сергей неожиданно спросил, — расскажите про сход жителей, кто инициировал и зачем проводят без приглашения строителей? Наверное, глава администрации….

Тамара не дала договорить, торопливо перебив, — зря вы на главу. Из всех нас он самый лучший. То, что городских начальников пригласил посмотреть на нашу работу, ничего зазорного нет. Не о себе, а о жильцах заботится. Поживите, как мы в холоде и без воды. Думали россияне пришли и сразу жизнь наладится. С такой властью, как наш Сергей Иосифович, надежда остается. Он пошел навстречу, собрать и выслушать жителей левобережного района. А кого от нашей компании было приглашать, пьющего Филиппова? Думаете, население нечего не видит? Зайдемте к Марине, организатору схода. В нашем же дворике живет, только ее дом одно подъездный. В дальнем углу, за гаражами. У нее также тепла с месяц нет, да еще разбитая снарядом пристройка не вошла в план ремонта. Отчего бы ей не обижаться!

Проходя мимо гаражей, Тамара вдруг забеспокоилась. Замедляя шаг, предложила подождать, пока зайдет в гаражный проем. Простояв пару минут перед могилкой котенка вернулась в спокойное уравновешенное состояние.

Справа от подъезда женщина в домашнем халате тяпкой колотила по стенке дома. Не сильно, больше для виду, будь — то царапая. Хотя кусок фасадной штукатурки сантиметров тридцать  отколоть удалось.

— Бабушка Кристина, зачем крошите дом? — укоризненно обратилась к знакомой старушке Тамара. Не оборачиваясь, пожилая женщина, сильно заикаясь, ответила с обидой, — двери в кимнату не поставили, а сусидци поставили. Каждое утро по сантиметру отбиваю, привлекаю, таким образом, внимание начальников к ремонту моей квартиры.

Продолжая наносить легкие удары железной тяпкой, не обращая внимания на прохожих, словно заговоренная, повторяла одно и тоже, — Гади будивельники, гади будивельники, гади…

Увлеклась своим разрушительным занятием, демонстративно никого вокруг не замечая. 

— Ба, старушка — сердечница, которой выдали одеяло! — от неожиданного открытия воскликнул Сергей.

— Верно, соседка Марины, — подтвердила Тамара, — угодить всем невозможно. Соседке двери поставят, весь подъезд  захочет того же. Тут не до справедливости, кто урвал, тот и прав.

Постучав в занавешенную одеялом дверь, услышали легкий шорох и невнятный окрик — приглашение. Тамара первой толкнула никогда не запирающуюся дверь.

За квадратным кухонным столом возле красного электрообогревателя куталась в подаренное одеяло Марина. Не покрытое макияжем лицо создавало сходство с высохшим абрикосом.

Женщина грелась, обхватив худющими ладонями кружку горячего чая.

— Мариночка, вот начальство мое хочет завтра участвовать на сходе. Расскажи где и время уточни.

— Вот еще их приглашать, не какого толку! Подпишем завтра коллективно письмо Президенту Путину о безобразной работе вашей компании. Другого пути у нас нет, только молча превратиться в ледышки. Во время боев не погибли, но и заморозить себя не дадим!

— Есть наша вина, — попытался оправдаться Сергей, но Марина устало перебила, — приходите, людям завтра расскажите, как нас пытаетесь расчеловечить. Нельзя в двадцать первом веке жить, как в грязном средневековье. Не в душ сходить, не пищу сготовить. Газа же нет, батареи не греют. Хорошо с голоду умереть не даете, гумпомощь продуктами получаем. На том спасибо. Ну, а как дальше жить в постоянном просящем положении?

Следовало прекратить некому не нужный пустой разговор, отвлекающий от главной цели, подготовки к сходу.

Вот и напомнил о вчерашнем происшествии с растерзанием котенка. Марина не проявила сострадания. Напротив, высказалась резко, — ни кого так не унизили, как Тамару. Больше всех согрешила. Причину пускай ищет в себе. Одно скажу, язык нужно прикусить, болтать поменьше. Кто ее просит восхвалять Россию и поносить Украину? 

Сергей понимал, Тамару обвинили в пособничестве новой власти. Ладно бы мнение одной Марины, но в ее словах чувствовалась не просто угроза, а нечто большое. Она выступала от имени жильцов, проживающих в мариупольском дворике.

Скандалить с «балериной» перед сходом опасно. Ярая защитница украинской власти, с другой стороны, вызывала у Сергея уважение за смелость. Ее идейность, конечно, служила серьезной угрозой новому порядку. Скорее в будущем. В действительности жизнь мариупольцев, как и российских строителей, походила на полууправляемый хаос. Присутствие власти, кроме очередей за всевозможными справками, особо и не наблюдалось. Недавно, во второй половине дня сам оказался «на приеме» в мэрии. Дело в том, что в разрушенном колледже обнаружили библиотеку. Книги, русская классик и современная украинская, аккуратно стояли не тронутыми на стеллажах. Крышу и окна отремонтировали, но здание оставалось не подключенным к уличной котельной. Под воздействием погоды книги отсыревали и заражались грибком. С письмом — обращение к руководству городского отдела культуры отправился лично, с уверенностью важности миссии по спасению культурных ценностей.  В данной обстановке вопрос по сохранению литературы имел бы идеологическое значение, пренебрегать которым преступно. Вражеская сторона, узнав о превращении книг в мукуллатуру, однозначно поднимет вой. Лучше прокси — историю для интернета, сравнивая россиян с гитлеровскими фашистами, уничтожающими на кострах мировое наследие, придумать сложно.

У здания мэрии, толпа мерзнущих на январском ветру просителей. Времени часов одиннадцать дня. Внутрь здания, к теплу, не пропускают. Не информационного щита, не бюро пропусков.

С трудом прорвался через кордон охраны с автоматами. В трехэтажном здании, что называется «тишь и благодать». Не одного постороннего, только присутствующие на рабочих местах чиновники.

Начальник отдела культуры, женщина с фигурой зрелой груши, с трудом выговаривая слова накаченными губами, прошептала, — нам это старье не нужно, сдайте его в макулатуру. Из России привезут, новые книги. Не следует отягощать себя прошлым. К тому же они, скорее всего, поражены грибком. Содержание их сомнительно. На Украине антироссийская литература издавалась огромными тиражами.

— Но в макулатуру сдать не возможно, нет в городе такого пункта. Можно только их сжечь! — с возмущение от собственного бессилия, столкнувшись с цинизмом, пытался отстоять русских классиков.

Гражданка Цибульская, пренебрежительно отвернувшись, томно прошептала губами лепешками, — не мешайте работать.

Да, переубедить за Россию может только сама российская власть и не цифровым, а живым словом. Конечно, объединяющая народ общая цель к справедливости, равенству, свободе в собственной стране. Ради такой жизни можно и потерпеть отсутствие импортного комфорта, как раз создающее то само неравенство, потребительское отношение к жизни.

Сергей, как с начальником городского отдела культуры, так и сегодня с Мариной, не стал ввязываться в бесполезный спор.

Тамара пару раз высморкалась, так же, не вступая в пререкания, вместе с Сергеем покинула негостеприимную квартиру.

Диалога с организатором общественного схода не получилось. Следующий день обещал быть нервным. Хотя угрозу представляло лишь одно действие. Коллективное письмо Президенту. После чего компанию «заклюют» придирками и проверками. Тогда точно будет не до работы.

Оказавшись на улице, обвел взглядом дома расположенные на пятачке, называемом двориком. В архитектуре домов, в человеческих отношениях, несмотря на очевидные разрушения, чувствовался определенный порядок: с пристройками веранд, с застекленными балконами, увядшими цветниками с виноградными лозами над козырьками подъездов, самодельными столиками и деревянными скамейками. Было видно, что жильцы до войны ценили и берегли территорию, как материальную и духовную ценность. В их отношениях чувствовалась целесообразность, взаимовыгода, желание управлять собственным жизненным пространством. В новой структуре районов, параллельно с администрацией, существовал комитет самоопределения граждан. Сохранившаяся традиция от прежней власти.  Старшие домов в этот комитет входить не желали. Сегодня «двор четырех домов» состоял из трех женщин и одного мужика. Только раньше общественников выбирали, а сегодняшние назначили себя сами.

Активность, сродни неравнодушию.

В общественниках — коллективистах нуждался не только советский строй, но и капитализм. С уклоном на частное, собственное, индивидуально — потребительское. Воспользовавшись отсутствием жильцов, сбежавших от войны, эти люди проявили инициативу, взяв добровольно обязанность оберегать дом и имущество прежних хозяев.

Особенностью общественника всегда защита чужих интересов. Добиваться результата возможно при условии агрессии, нападения. Ругались они со всеми, подобно проживающим по соседству бездомным псам, беззаветно охраняющим от чужаков территорию. Собак подкармливали объедками, как людей информацией. Приучали. Так создавалась кормовая цепочка.

Идеализм старших домов, не был бескорыстным. До войны они были наймодателями. Сдавали отдыхающим жилье в наем. Имели по три — пять квартир, служивших доходной статьей от многочисленных курортников. После войны появился новый источник дохода — информация об уехавших или погибших соседях, что в скором времени могло стать ценной валютой. Так возникала прибавочная стоимость, которая в данном случае не является продуктом труда. Именно она создает условия для возникновения класса мелких капиталистов, живущих за счет других.

Люди вообще предрасположены к большим и сложным коммуникациям. Естественным  для них является потребность в лидере — пастыре, дабы не превратиться в библейских «овец рассеянных по горам».

7

Незаметно, за разговорами, подошли к единственной в квартале столовке. Цветочки в горшочках на подоконниках, умывальник с чистым полотенцем, теплота и горячий чай располагали к откровенности.

Тамара повесила куртку на спинку стула. С женской манерностью и достоинством сняла вязаную шапочку. Ту самую, сиреневого цвета, прятавшую от посторонних глаз настоящую красоту. Маленькая женщина хорошо знала о волшебной силе своих волос. Они рассыпались по ее узким плечам. Играли красками, как поле подсолнухов под солнечным светом. Их мерцание, казалось, передается рассказу Тамары, который начала по собственной инициативе. Чувствовалось, она больше не в силах сдерживать накопившиеся за последнее время эмоции. Ей следовало выговориться, поделиться переживаниями. Сергею же принять откровенность за доверие.

— «Перед последней войной дружили, смеялись, решали бытовые вопросы. У каждого в нашем дворе имелись собственные заботы, даже чудачества. Скажем, Иван, что метет по утрам тротуар, работал психотерапевтом. Хорошо зарабатывал на бесхарактерных. Шутил над своими клиентами, называя их «кроликами», а себя «удавом». Всем двором, потом, оказались в одном подвале, что под домом Игоря. Ивана с нами не было. Разве в другом безопасном месте пережидал. Многие вообще спрятались в близлежащих деревнях. Оказалось, там безопаснее, чем в городе».

Речь ее начиналась стремительно. До тех пор, насколько хватало запаса воздуха. Затем плавно угасала. Все равно, что городская речка Кальмиус, замедляющая стремительный бег в устье, у самого моря.

— «Поначалу страх объединял, уравняв и богатых, и бедных. Делить то не чего, разве что воду. Без тепла и пищи, возможно, продержаться какое — то время, но без воды нельзя! За нее, получается, пропал мой муж. Вышел с ручной тележкой в поисках воды рано утром и не вернулся. Жалко его… Собственности жалко, которую с ним всю взрослую жизнь копили, приобретали. Три квартиры у нас в городе, четвертую дочке купили. У каждой гараж. Две дачи на берегу моря. Кому передавать? Дочь с зятем и внуком в Канаде, мужа нет. Влачу существование в общаге с пьяницами и больными. Правильно говориться, что молодым мечты, а старикам воспоминания!

Левобережцы жили заводом, связывали с ним семейные планы. Династии сложились за много лет. Я же работала экономистом в отделе строительства. Муж сталеваром, у мартеновских печей. Чего скрывать, зарабатывали не плохо. Неожиданно, сытое время закончилось! В один миг, как в сказке, оказались запечатаны в подвале — бомбоубежище. «Войной подвалов», называют местные три весенних месяца городских боев. Да и  военные похожим образом характеризуют современную войну. Подождите, вспомню. Вот! Окопы и окопчики, в которых проходится воевать, сравнивают с гостиницей. Например, легкое укрытие «лисья нора», означает одно звездную гостиницу, а окоп в полный рост, трех звездную. В этих названиях скрыт код надежды. Простой народ желает мира и не понимает причин братоубийства малороссов с великороссами. Сегодня о национальном и религиозном характере войны говорить не принято. Нет же графы национальность не в российском, не украинском паспортах, а притеснения по национальному признаку существуют. Как и по религиозному. Запрещают русский язык, закрывают православные храмы московской патриархии. Мне кажется, рано отменили нацию. Украина тому пример. Смотрите, с каким ожесточением, несмотря на огромные потери, бьется украинская армия! За мову, за вышиванку, за хохлацкую исключительность. Работает и религиозность, и родственные связи. Национальность, созданная в феодальной Европе буржуазией, отменит только сама буржуазия. Сегодня они точно не признают национальное. Для компрадоров деньги главный авторитет. Пытались коммунисты заменить национальность международным объединением трудящихся. Рабочий класс интернационален, но разобщен».

Рассказчица замолчала, но не для того что бы перевести дух, а осмотреть столовую. Она чувствовала на себе восхищенные взгляды мужчин. Каждый новый посетитель некоторое время любовался золотом ее волос, олицетворяющим в их глазах эталон женственности. Рабочим, пришедшим на обед, не было дела до ее умных речей. Мужчинам, месяцами не видящих жен, нравилась женщина с подсолнуховыми волосами. Она манила их женственностью и душевным теплом. Напоминала о существовании собственного дома, детей и внуков. Оказалось, что на расстоянии семейные ценности близки и дороги. Выше они на одну ступеньку собственной национальности и религии.

Особым женским чувством понимала и опасность, угрожающую от ее откровенных высказываний, но сдерживать себя не было сил. Страх наказания за неправильно сказанное слово больше ее не тревожил. Не настораживало даже равнодушие к собственной жизни. Прошлые нравственные принципы, передаваемые из поколения в поколение, обесценивались. Совесть, честь, достоинство оказались растоптаны и унижены тем самым «мариупольским подвалом». Так съедаются инфляцией тяжелым трудом заработанные деньги. Остановить их обесценивание не в твоих силах. Отсюда происходит равнодушие и неверие.

— «Унизительные часовые очереди в единственный туалет, прокисший запах давно не мытых тел, полумрак и мерцающий свет от пару восковых свечей. Суставы выворачивает от лежания на картонных листах, раскинутых за место матрасов вдоль сырых и холодных каменных стен. Правда запасы круп и консервов натаскали из соседнего продмага в избытке. Хлеб в мешках и воду привозили российские солдаты раз в день. Готовили во дворе, напротив своих подъездов. Козловский, как раньше говорила, сумел найти и договориться с хозяйкой частного дома, что бы выдавала воду бесплатно и женщинам разрешала помыться в душе. Вообще, человек приспособленец. Примет любые условия. Даже в ледниковый период сумел выжить. Звери погибали, а люди…».

Говоря про животных, глаза женщины прояснились, заблестели от выступившей слезинки. Показалось, вот — вот расплачется от прошлых воспоминаний. Но нет, лишь слегка задрожал голос, отчего сделавшийся мягким и податливым.

— «За однообразными днями, наполненными слухами и страхами, незаметно произошло одно важное событие. В углу, рядом с моим «спальным — местом» родила кошка. До этого на нее не обращали внимания. Цыкали, да отталкивали по причине кошачьего запаха. При том, что от нас самих пахло не лучше. Наверное, то был знак свыше, от Бога. С этого часа моя жизнь наполнилась заботой о трех крошечных живых комочках. Достала картонную коробочку и сделала из нее уютное жилище. В чайное блюдечко наливала порошкового молока, котяткам разжевывала хлебные мякиши. Мамочку подкармливала тем, что ела сама. Не знаю, толи от сырости подвальной, недостатка солнечного света, но два его братика не дожили до выхода нас из подвала. Потом и мама — кошечка пропала. Ушла, как мой муж из подвала и не вернулась. Наверное, собаки разодрали. Они в ту весну совсем озверели. Не от голода, а от человечины, которой в достатке на пробовались. Кости обглоданные по всему двору валялись. Как хоронить людей оставшихся под завалами своих домов во время обстрелов?  А кладбище перед трамвайным парком!  От взрывов могилы по выворачивало! Люди боялись туда заходить, а бездомным псам раздолье. Трупный смрад в том районе стоял до середины лета. Проехать рядом с кладбищем было невозможно, не затыкая носы.

Мариупольцы сегодня благодарны российским строителям, которые зашли в город, когда еще шли бои. «Азовцах», напротив, горожан ненавидели. Не выпускали из города, прятались за нашими спинами. За собою уничтожали дома, словно фашисты, отступая в сорок третьем. Россияне зашли и приступили разбирать завалы, хоронить погибших гражданских. Низкий им поклон».

Разволновавшаяся, с воспаленным румянцем, женщина поклонилась Сергею, отчего ему стало неудобно. Кланяются в храме иконам, священнику. В ответ слегка притронулся до ее руки, как бы успокаивая. Пальцы оказались холодными, словно она пришла с мороза. Тамара продолжила, но речь стала медленнее, с прохладцей.

— «Мой котенок сразу понравился солдату. Перед этим, ночью, в нашем дворе случилась ожесточенная перестрелка. Дверь подвала оставили нарочно открытой. Военные не любят сопротивляющихся и скрывающихся. Мы на стене белыми буквами написали предупреждение: «Бомбоубежище. Здесь находятся ЛЮДИ». Слово «люди» на русском и украинском языках пишется одинаково!

Рано — рано утром, у входа в подвал услышали стоны. Прямо на верхних ступеньках, прислонившись к стене, сидел военный. С автоматом и без опознавательных знаков. Оттого, никто не хотел к нему подходить. Боялись. Взяв своего рыжего малыша, вышла к солдату, осторожно предложив помощь. Взгляд его до сих пор не могу забыть. Печальный, как у нашей Карины. Он и разрешил мне подойти после того, как разглядел в моих руках кошечку. Оказался мальчишка, лет двадцать пять. Раненый в бедро, наложил себе жгут, сумев остановить кровь. На единственный стол положили, а врача среди нас не оказалось. Вызвать медпомощь, невозможно без связи. Видя нашу беспомощность, солдатик закрыл глаза. Существует Бог! Товарищи вернулись за ним.

Дела у раненого совсем были плохи. Военный доктор начал готовить операцию, прямо в нашем подвале. За место электричества пошли в ход последний запас свеч, единственный аккумуляторный фонарь, имеющий для нас ценность не меньше питьевой воды. Видя страдание раненого, попросила разрешения у доктора положить ему на грудь котеночка. Еще из раны не извлекли осколок, а солдатик облегченно вздохнул от прикосновения к телу живого теплого комочка. Слышала, что кошка ложиться на больное место своего хозяина и таким образом снимает боль. Что — то подобное случилось тогда. Операция продолжалась. «Население подвала» действовало сплоченно, организованно. Каждому нашлось маленькое дело в ходе спасения человека. Больше всего досталось Карине. Врач доверил ей держать бутылку сфизраствором. Оказалось, наша красавица, до обморока боится крови. Тогда ее заменил сегодняшний глава района, а Карину необъяснимая сила продолжала притягивать к раненому.

Потребовалось срочное переливание крови. Нужная группа оказалась у Карины. Представляю, с какими страхами она ложилась на стол рядом с солдатом, что бы передать из вены в вену ему собственную кровь. Женщина всегда жертвенна. Когда — то читала, как в оккупированном фашистами городе гнали по улице детей в рабство. Молодая мама увидела среди них своего ребенка. Нечеловеческими усилиями разогнула железные прутья в ограде городского сада и выхватила из толпы свое дитя».

Иногда Сергею казалось, что она не понимает происходящего, поэтому не может найти выхода из случившегося с ней. Ищет его в прошлом, в котором нет нечего кроме могильных плит с забытыми историями чужих людей.

— «Карина, между прочим, переписывается с тем раненным солдатом. Он оказался донецким, земляком. Правда, между нашими городами всегда существовала конкуренция, иногда перерастающая в неприязнь. Донецкие мариупольских всегда не любили. У нас имелось важное преимущество в виде морского порта, двух самых мощных на Украине металлургических комбинатов «Азовсталь», «имени Ильича». К тому же, город под Украиной был на целых восемь лет дольше, чем Донецк».

8

Сергей Сергеевич, как совестливый человек, волновался перед  встречей с жителями.

В день намеченного схода поднялся в четыре часа утра. Особых успехов, по ремонту труб и подвода тепла к домам за три недели его командировки, строители не добились. Не удалось мобилизовать на работу и Филиппова. Не сомневался в этот раз, что тот не прибудет на сход, сказавшись больным, а на самом деле тихо напьется у себя в съемной квартире. Сам Александр Николаевич оправдывал пьянство единственным аргументом, — «трезвый я скромный, а когда выпью могу и матом послать».  

Руководство компании, генеральный и его первый зам, задерживались в пути и могли опоздать к одиннадцати дня, времени сбора. Им простительно. Из Москвы на автомобиле до Мариуполя путь не близкий, опасный. Собственники ребята молодые, всегда адекватно и быстро реагируют на производственные проблемы. Не беда, что характеры разные. Один мягкий, другой, напротив, дотошный, как Берия. Сами без вредных привычек, спортивные и легкие на подъем по какой — то необъяснимо причине терпели пьяницу Филиппова. Ладно бы он руководил стройкой. Выяснилось и диплом о строительном образовании, оказался левым. Не заметить его профнепригодность и вредность имиджу компании, казалось, просто невозможно. Чрезмерная осторожность, видимо, диктовалась правилом не привлекать к бизнесу внимания. Мало ли чего сотворит обиженный человек, обладающий конфидециальной информацией.

Сделав физзарядку, по обыкновению собрался под душ.

Бойлер и стиральную машинку купили за счет компании. Единственным бытовым неудобством представлял туалет. Канализация в частном доме местная, потому рачительные хозяева сделали очень узкую трубу, позволяющую ходить в туалет только по малой нужде. Более серьезное действие совершалось в уличном туалете. Не ожидал, что скоро наступит время, когда недостатки перерастут в достоинства. Современный комфорт держится на электричестве, а при его внезапном отсутствии привычные способы жизни заканчиваются. Насос, качающий воду, остановится. Электроплита и газовый электрический котел станут бесполезны. Уличный туалет превратится из анахронизма, в необходимость. Отсутствие интернета можно не заметить, но тепло не заменимо. Голод и холод, страшное оружие! От первого сходят с ума, от второго тихо умирают, лишаясь воли к сопротивлению.

10 января 2023 года. В этот день совершается память о двадцати тысячах Святых мучениках, сожженных в Никомидийской соборной церкви в 302 году в праздник Рождества Христова. Люди ослушались приказа язычников и не вышли из храма, отказавшись предать Христа. За что сожжены заживо.

В пять часов утра случилось предсказуемое событие.

В начале жители просыпающего города услышали громкий хлопок. Сразу погас свет, а минут через двадцать пропала вода в кране и начали стремительно остывать батареи. Напрасно Сергей всматривался в темноту улицы имени поэта — декабриста Бестужева, ожидая, как вахтенный моряк огня маяка. Электричества не появилось и к семи утра.  Мобильный телефон, где ежедневно «всплывали предложения» о поступлении на работу и службу в ДНР, не принимал сообщений от местных органов власти. Оповещение о происшедшем отсутствовало, да его и не требовалось. В прифронтовом городе все и так знали о слабом звене в его обороне, электроподстанциях. Главная подстанция «Заря», разрушенная в ходе боев, еще не восстановлена. «Зеленая энергетика» в виде Новоазовских ветряков, прекратила выдавать электроэнергию по причине уничтожения программного управления еще прежним персоналом.

Мир изменчив, нестабилен и динамичен. Когда то римский народ требовал от властей «хлеба и зрелищ», сегодня — «электричества». На каждом этапе развития общества присутствовали свои технические ценности, вокруг которых формировалась новая нравственность.

К восьми часам удалось созвониться с главой района. Игорь Иосифович прояснил обстановку, объяснив утренний хлопок похожий на звук истребителя преодолевающего воздушный барьер, взрывом на Левобережной подстанции.

— Восстановление трансформатора затянется не на один день, а на улице мороз в тринадцать градусов. Будем искать дизель — генераторы, которых не хватает на социальные объекты. Пожалуйста, подключитесь, — устало и подчеркнуто вежливо попросил Козловский.

После короткой паузы добавил обреченно, — сход граждан, конечно, не состоится. Сообща продержимся. Да, не заморозьте дома, сливайте воду из систем отопления.

— Зачем сливать, если маневренные котельные, установленные во дворах, работают на дизтопливе? — сделал справедливое замечание Сергей. 

— Запасы дизельного топлива сильно ограниченны, по причине той же самой диверсии, — ответил Козловский.

Не стал Сергей Сергеевич упрекать чиновника за двойные стандарты по отношению к строителям. Беда объединяет, предупреждает не поддаваться мелочным обидам. В то же время следовать рекомендациям главы, Сергей не собирался. Намеревался сохранить действующую систему отопления, с таким трудом восстановленную бригадой Олега Земченко.

Не нужно быть великим аналитиком, что бы понять задумку украинской разведки, планирующую данную операцию. Ее цель посеять панику, натравить население на местную власть и российских строителей.

Глава, из соблюдения секретности, не назвал первопричины самого взрыва, но «шила в мешке не утаишь». Прибывающие на работу встревоженные сотрудники знали ее, активно обсуждая попадание английской ракеты «Шторм» в районную подстанцию. Основной версией считали передачу украинским военным ее координат. В других районах города диверсий в это утро не случилось. Данный факт означал, что наводчик местный.

Обстановка накалилась до предела, когда Тамара объявила очередную новость, — утром Ольга, старшая дома на Перемоге, видела украинский танк. Напротив 44 дома. С желто — блокидным флагом. Длинный ствол башенной пушки наведен прямо в сторону нашего офиса.

В глазах Тамары играл озорной бесовский огонек, а лицо вытянулось, как у испуганного мышонка. Сергей Сергеевич в очередной раз получил подтверждение о нахождении женщины в нездоровом пограничном состоянии.

Попытался связать два последних события, с показательным убийством котенка и диверсией на подстанции. Страх Тамары перед соседкой по дворику Ольгой, возбуждал законные подозрения. Странная история с раненым бойцом и его связи с Кариной. То, что красивая женщина состоит в переписке с ним, также вызывало недоверие. Может быть, он не российский, а напротив, украинский военный? Такое подозрение объяснялось странностью поведения жителей, не когда не делившихся с ним личными обстоятельствами. Между местными, существовала договоренность, схожая с круговой порукой. Взять Ольгу. Именно в ее доме находилась квартира того самого укронацика «Паука»! Старшая дома, что странно, проявляла к ее ремонту особое внимание. Пьяница же Филиппов, словно под гипнозом, отремонтировал пустующую квартиру в первую очередь.

Тревожные размышления прервал Женя Каленик, с усмешкой обратившийся к подверженной панике женщине, — Тамарочка, будь спокийна, не метушися! Пять минут проезжал мимо указанного места, никого не наблюдал. Такие слухи не первый раз распускаются «ждунами». Чуда ожидают! Думают нацики вернуться и заживут они лучше прежнего. То рассказывают из развалин «Азовстали» по ночам выходят недобитые боевики, то кого — то и где — взорвали. Видим, дыма без огня не бывает. Навел то ракету местный житель. Среди нас, паршивец, ходит.

— Прав Каленик, говоря о присутствии врага, — про себя подумал Сергей, — искать диверсанта следует с помощью местных жителей. Покойный отец рассказывал о секрете успешности советской милиции. В заслугу ставил умение сотрудников работать с населением. Войти к людям в доверии, показать реальную защиту их от преступников и хулиганов. А сейчас, в условиях военного положения в случае подозрения кого — либо во вражеской работе, к кому обращаться? С кем поделиться подозрениями в отношении Ольги? С военными. Где их комендатура? С ФСБ. Тоже место нахождения не известно. В полицию. Проверенно, бесполезно!

Самим организовывать операцию по обезвреживанию шпиона? Еще обвинят в работе на вражескую сторону. В мирной России всякая инициатива, как в армии, наказуема. Совершенно пустое информационное поле о действиях в данной ситуации.

Потом, как брать вооруженного преступника, при запрете ношения личного оружия? Казалось, все здесь просто. Выдайте руководителям предприятий личное оружие, разрешите им создавать народные дружины и патрулировать ночные улицы, если военные и полиция не справляются. Существуй подобный порядок, не срезали бы ночные мародеры радиаторы пред проверкой дома!

За хаотичной чередой событий притупилось время. Мелкие заботы, называемые повседневностью, подобно машинке для дробления сучков, тщательно перемалывались изо дня в день. Отчего время бежало не заметно, стремительно. Некогда было вспомнить вчерашний день, забывал сделать рано утром дежурный звонок жене. Все же приятные ее сообщения о детях, внучатах, мелких их шалостях заставляли на короткое время остановить бег, передохнуть, вспомнить о существовании родном и самом личном. Уже созданного тобой, в отличии еще строящегося района и тяжело складывающихся отношений с его жителями, главами и их подчиненными, своими работниками.

Требовалось освежиться, привести в порядок разрозненные мысли, развеять сомнения. Сергей вышел из натопленного «газовой пушкой» офисного помещения на улицу. Руками обхватил затылок и слегка помассировал пальцами. От такой терапии мысли не ускорились, но мозг заработал четче.

Мерно работающий желтый генератор напомнил о данном утром обещании главе района. Передать его в детский сад, означало оставить без электроэнергии и тепла общежитие рабочих на втором этаже, работников офиса и конторы подрядной организации. Неделя прошла, как эти люди почувствовали о себе заботу. В помещении до его прихода не было теплого туалета, не делалось уборки. Притом, что половину работников женщины!

С большим трудом приходилось преодолевать сопротивление Филиппова. Принципиально не хотел выделять средств на бытовое обустройство офиса. Хорошо учредители поддержали, направили необходимую сумму на личный счет Сергея. С передачей  дизель генератора проделанная работа окажется бесполезной. Люди только — только поверили в него, ожили, сняли варежки и зимние куртки в помещении. Женщины начали улыбаться мужчинам, красить губы и делать маникюр.

— Нечего, — утешал себя, — выход всегда найдется. А потом, кто я здесь? Нанятый менеджер, отрабатывающий «от сих до сих». Если равнодушно трудиться, то и чужая беда не моя. Стороной пусть пройдет. Так поступает гость, а не хозяин.  Не случайно советских людей воспитывали «хозяевами страны». Они и трудились героически: для себя, своих детей и внуков, советского народа. Говорили, — «все вокруг народное, все вокруг мое». Сегодня, для кого строить? Быть наемником и только? Заплатят — работаю, не заплатят — ухожу. А Родину защищать без зарплаты слабо! Как же тогда с патриотизмом? В Америке его оплачивают, а в Советском Союзе считалось делать так безнравственно. Сознательность требовалась, увлечение, идейность. Именно с такими морально — нравственными установками народ выстоял и победил фашистов.

Имелся у Сергея Сергеевича и другой пример бескорыстия. Первый зам генерального Олег Зурабович, еще в Москве, показывал отрывки из советского фильма «Берега». Тем самым пытаясь объяснить свои принципы в жизни, бизнесе. Особенно запомнились слова грузинского Робин Гуда — Дату Туташхиа, сказанные жандармскому генералу перед казнью, — «я изберу тот путь, который изберет мое сердце. Это и есть моя правда». 

Точно так же, по совести и собственной правде, поступал Сергей. Подобные действия не были прописаны в должностных инструкциях. Исходил из необходимости гуманного отношения к людям, помощи ближним в трудную минуту. Был уверен в понимании окружающими его поступка и не ждал благодарности. При этом не думал, что за добро в человеческом обществе чаще наказывают, чем за зло. На самом деле, мирная жизнь бывает тяжелее войны. Здесь невидно врага, как на передовой.

После обеда дизель — генератор грузили на самосвал. Вместе с «кубиком» дизтоплива, обеспечивающим его работу на пару недель.

Последними запасами жидкого топлива распорядился заправить четыре мини котельных обогревающих дома семи мариупольских двориков. Свои помещения начали обеспечивать бензиновыми генераторами. Китайские машинки маломощны и капризны, но позволяли продолжать внутренние домовые работы. Их на складе оказалось в достатке.

Неожиданно возникло сложное препятствие.

Возбужденный начальник транспортного отдела, которому поручалось организовать работу перевозки генератора к детскому саду, не вошел, а ворвался в помещение офиса со словами, — невозможно работать при двух начальниках. Один приказывает, а другой его приказы отменяет.

— Евгений, что тебя расстроило, — Сергей попытался успокоить Каленика.

— Что — что! Филиппов запретил исполнять ваши распоряжения.

— Хорошо, ты их получишь от меня в письменной форме. Устраивает?

— Сергей Сергеевич, меня больше устраивать ваше распоряжение о передаче генератора детишкам. Мы взрослые, переживем морозы. Одного не могу понять, зачем за городскую Теплосеть работаем, отдаем им топливо? Нам же нечем будет заправлять технику, погрузчики, самосвалы…

В эту минуту из дверей повалил легкий пар. Показалось красное, как у рака, лицо Филиппова.

— Вот — вот Сергей Сергеевич, я о том же самом, с порога тоненьким бабьим голоском заныл руководитель Филиала, — самоуправство получается. Не к чему обращать внимание на чужие дела. Городские власти, в частности. Топливо для дворовых котелен, их проблема. Нам — то, что за дела! Не разрешаю такой барский подарок! Самим топливо пригодиться. Существует производственный план, и его некто не отменял. К тому же, денег за Вашу благотворительность компания не получит. Нет такой статьи расходов, оказывать безвозмездную помощь всем желающим.

Сергей готов был разорвать на части «охранителя собственности компании», чем тратить время на уговоры и нравоучения. Обстановка накалилась, до того, что Филиппов встал в стойку, готовясь защититься от агрессии. Подраться на людях руководителям не пришлось.

В этот момент железные двери офиса с шумом растворились. Показались оба московских начальника, прибытие которых ожидалось еще утром.

 — Что за шум, а драки нет? — с порога раздался суровый голос Олега Зурабовича.

Филиппов извиваясь ужом, бросился в объяснения, — Сергей Сергеевич задумал передать городу единственный наш генератор, заодно со всем запасом дизтоплива. Заявляю, такой безграмотный и вредный шаг остановит транспорт и работы на объектах.

— Как же так, Сергей Сергеевич, объяснитесь, — отличающийся взвешенностью, миролюбиво спросил генеральный. Как бывший военный моряк, Виктор Юрьевич любил разложить проблему по полочкам, максимально собрать информацию и никогда опрометчиво не принимать решений. С другой стороны, подобный стиль руководства, сковывал инициативу подчиненных. Сам он продолжал считать себя начальником, обязанным не только требовать с подчиненным, но и проявлять о них заботу. Правда отдельные личности, принимали подобный подход за мягкотелость и пользовались добротой генерального.

— В районе отсутствует электричество и неизвестно когда его восстановят. Рано утром случился подрыв районного трансформатора. Дизель — генератор сняли, что бы поставить в соседний детский сад. Понятно, с какой целью. Запас дизтоплива направим для дворовых котелен. Нет в городе топлива. Причины его отсутствия не знаю. Гадать не буду. В домах живут люди, мы только что восстановили домовые теплосети и не дадим им замерзнуть. Если через неделю электричество не восстановят, тогда придется слить из радиаторов воду и заглушить системы. Аварийная бригада способна некоторое время держать ситуацию с теплом под контролем. Первый зам главы города Борисов обещал сегодня — завтра выдать для нашей аварийной бригады ночные пропуска. Компания пока единственная принявшая подобное решение. Однозначно затратное. Город и жители со временем его оценят. Филиппов беспокоиться за деньги… Кощунственно строить выгоду на человеческом горе. Я поступал по велению сердца. Олег Зурабович, помнишь, смотрели вместе «Берега»! Дата Туташхиа не остался бы равнодушным в подобной ситуации.

— Однозначно! Помогал людям, оказавшимся в беде, — поддержал первый зам генерального, — солидарен с решением Сергей Сергеевича. Не все меряется деньгами! Не можем жителей бросить. Они такие же россияне, как и мы.

— Утверждаю решение, Сергей Сергеевича, —  тоном, не терпящим обсуждения, поддержал и Генеральный.

Филиппов покраснел, кажется, до самых корней белых волос. В то же время безусая «голландская бородка» выдала, по искривленным в презрении губам, истинное отношение к происходящему.

Руководители компании традиционно начали знакомство ходом работ с объезда.

Сергей с Калеником остались в оргдворе. Евгению, с десяток лет проработавшему начальником цеха на «Азовстали», не составило особо труда организовать работу водителей и грузчиков для подготовки топлива к перевозке.

Сергей Сергеевич являлся сторонником «деления полномочий» и не стал своим присутствием смущать начальника транспортного отдела. Направился выполнять не менее важную задачу, объявить жителям только что принятое руководством компании решение.

Наступило 11 января. По церковному календарю в этот день поминают о 14 тысяч младенцев, убитых царем Иродом в Вифлееме.

Именно в этот день в южный город пришла настоящая зима. С морозами под минус 13. Солнце светило тускло, будь то затянутое полиэтиленовой пленкой. На улицах и во дворах тихо и безлюдно. Даже мариупольские голуби попрятались, оставив свое присутствие лишь на площади Свободы, застывшими в памятнике. Их железные тела на высоких белых шестах создавали видимость вечного полета. Люди в отличие от птиц вели себя противоположным образом. Затаились на короткое время, сохраняя остатки тепла.

Жители еще не знали о принимаемых властями мерах, но «битва за тепло» уже началась.

Любое действие должно быть освещено идеей, смыслом, символом. Будь то Боевое знамя, православная икона, георгиевская ленточка…

Подошло время обеда. Сергей приостановил обход территории. На машине, сделав небольшой крюк, подъехал безо всякой цели к Свято — Михайловскому собору. Верхняя часть храма в строительных лесах, но территория прибрана, чисто выметена. Скромный плакат у входа сообщал, что на его восстановление средства выделил фонд имени Хаджи Кадырова.

Служба велась в подвальном помещении, так как верхний этаж разрушен разорвавшимся снарядом. В полупустом зале поставил свечу иконе Архистратига Михаила, главного  борца с дьяволом и беззаконием среди людей. В честь святого и назван храм. Удивительно, как многообразен и символичен окружающий мир: мусульмане выделяют средства на православный храм, Святой Михаил напоминает современникам про опасность беззакония и войны. Безо всякого расследования и суда загодя определяя виновника. Дьявол, конечно, имя кукловода. Прозорливо предупреждал воевода верных Богу ангелов, что жестокость и насилие могут войти в привычку людей. Нам такое поведение умышленно насаждают. Кто и зачем? Еще не закончилась пандемия «Ковида — 19», разразилось СВО. Люди бояться пророчества о возможности ядерной войны.

Скоро покинул помещение, выйдя на смотровую площадку. Посередине возвышался деревянный крест. На черной таблички прочитал, что Поклонный крест установлен в память о погибших горожанах в ходе боевых действий в 2022 году. Перекрестился и отдал поклон святыне. Чувствовал, как будь — то на него смотрят со стороны неба и одобряют праведные поступки.

Посмотрел по сторонам, удивившись величественному виду, открывающемуся с высоты обрыва. Справа, черной глыбой, закрывает море гора из шлака. Остатки сгоревшего в мартеновских печах «Азовстали» кокса. Слева, уходящее в синеву бескрайнее море. Береговая кромка воды, всего за одну морозную ночь, покрылась ледяной крошкой. Небо в белых барашках, предупреждающих о возможном потеплении.

9

За ночь выпал снег. Возникло ощущение скорого избавления от навалившихся неприятностей.

Наконец — то начали поступать хорошие вести с фронта. Казалось, русское отступление закончилось. Наши морпехи с бойцами ЧВК «Вагнер» взяли город Соледар с его многокилометровыми подземными шахтами. На очереди хорошо укрепленный Артемовск — Бахмут. Хоть и не отмечали красными и желтыми флажками линию фронта, но откровенно ждали русского наступления после обидного оставления Херсона в ноябре прошлого года. Войск ушли на левый берег Днепра, тем самым заставив забыть возможность освобождения в скором времени Запорожской области и Одессы. Активизировались обстрелы с Украины российских пограничных территорий и Крыма. Отчего ежедневно гибли мирные жители Курской и Брянской областей.

Получали информацию от официального донецкого телевидения. Иногда, от скупых на новости товарищей — военных, изредка останавливающихся в домике. Делали выводы из ругани военблогеров и Евгения Пригожина с руководством Минобороны насчет нехватки снарядов.

В боевых сводках появились яркие название украинских городов и сел: Изюм, Мелитополь, Бердянск, Соледар, Бахмут, Работино… По их названиям читалась история давней борьбы русских с османами за Левобережную Украину. Тогда, в далеком 1681 году подписан Бахчисарайский договор, по которому Левобережье отошло к России, а Правобережье под контроль Турции. В образовавшейся буферной зоне между владениями Порты, Польши и России метались от одних покровителей к другим украинские паны. Отсюда стремление украинцев к предательству и поиску краткосрочной выгоды. Днепр, как планировала еще Екатерина Вторая, становится границей между османами и русскими. С той поры прошло 342 года, а Россия снова стремиться закрепиться по линии Днепра. История похожа на московскую улицу, которую мостили сначала доской, затем камнем и асфальтом. Независимо от материала она продолжала иметь прежнее значение, дороги от окраины к центру русской столицы.

12 января. Первым отреагировала на потепление местная детвора.  Ребятишки с энтузиазмом катали шары, лепили снеговиков и кидались азартно снежками. Люди хотели праздника и с нетерпением ожидали прихода Старого Нового года, до которого оставался один день. Случилось все, как в физическом законе: если где то прибавится, то в другом месте обязательно убавится.

Электричество отсутствовало третьи сутки, но жизнь продолжалась. На смену морозу приходила оттепель, а с ней уверенность в скорейшем разрешении бытового коллапса.

Пожилые женщины, одетые в шубки, за которыми в мирное время принято было ездить в Турцию и Грецию, в одиночку и мелкими группами двигались в направлении районной площади. Шли медленно, молчаливо, с печальными глазами. Так ходят на поминки.

Любопытствуя, поинтересовался о конечной точке их пути.

— В пункт обогрева, где встретимся со знакомыми, попьем чаю и обсудим городские новости, — буднично ответила женщина в коричневой норковой шубе до самых пят. Голову украшала меховая высокая шапка, слегка наклонившаяся на бок, подобно Пизанской башне. В недавнее время такой наряд не каждая дама могла себе позволить в России. Он вспомнил, как с женой на подобную шубу полтора года копили, что бы кутить на лужниковском оптовом рынке.

— Вы, случайно, не из «Гермес — Строя»? — строго вопросила женщина. В душе Сергея напряглись струнки совести от предчувствия несправедливого обвинения. Строители под рукой, им и высказывать негатив.

— Наверное, из новеньких? — сощурив взгляд, заметив неуверенность случайного попутчика, уточнила женщина неопределенного возраста.

— Угадали, вторую неделю в городе, — выдохнул с сожалением Сергей, — к тому же зам гендиректора «Гермеса». Бить будете?

Шутка даме явно понравилась. Из — под косых черных ресниц, некоторое время изучающее наблюдала бодрого мужчину, которого не беспокоил мариупольский холодок. Наконец, пояснила любопытство, — передайте большую человеческую благодарность гермесовцам, рабочим и начальникам, за помощь в сохранении тепла в домах. Лично ругала вас на каждом перекрестке, а пришла беда и говорю спасибо. Вы единственная компания в районе, оставившая в домах тепло! Другие, сохраняя радиаторы, слили воду. О собственном добре беспокоились, а вы о нас, мариупольцах! С наступающим Вас Старым Новым годом! Дай Бог счастья и мира.

Чувствовалось, что человек неравнодушный, искренний. Взгляд излучал доброту, вызывая взаимное доверие.

— Не обижайтесь на нас, мы много горя испытали. Большинство любят и верят в Россию. Есть и откровенные бездельники. Вместо того, что бы работать,  восстанавливать родной город, строчат жалобы. Сразу на сайт Президента. Требуют жилье лучше, чем было при Украине. Мы — то знаем, что канализация и водоснабжение 60-летней давности, дома с 1954 года постройки. Еще пленными немцами возводились. Да и рвачество в крови! Отец двоих малолетних детей, сам сантехник, воздуха в тепловой системе в морозы не спустит. Ждет российских сантехников. Не захотел делать бесплатно. Даже ради своих же детей, типа, — «умирать буду, но сам себе не помогу. Пусть за мою жизнь заплат». Как ему сказать, что ненужно кормить человека, который даже не открыл рот!

Неспешно подошли к пешеходному переходу, ведущему к 46 дому на Проспекте Победы. Здесь Сергей должен расстаться с благодарной женщиной и зайти к своим жильцам. Во — дворик, где по обыкновению, ожидали старшие четырех домов.

Неожиданно дорогу преградил серый «Нисан» начальника транспорта.

Каленик резко открыл дверь и резво покинул салон автомашины. Так на дороге и встал, как столб, исподлобья горящим взглядом высверливая Сергея. Вся его фигура, в расстегнутой куртке и без головного убора, прямо плавилась от внутреннего возмущения.

Не успел Сергей поравняться с Евгением, как тот обрушил поток несвязных предложений. Речь его прерывалась соединениями «блин». Наговорил за минуту этих самых «блинов» с большой таз.

Выговорившись, боязливо оглядываясь на 46 дом, потянул в автомашину. Сергей разгадал причину, выведшую из равновесия склонного к полноте мариупольца. Видимо, Филиппов продолжал мешать выполнению его указаний по передаче Теплосетям топлива.

Скрытое противодействие, черта людей слабых и завистливых.

В нагретом салоне автомобиля панель и кресло пассажира казались источниками тепла, так необходимого всем сегодня.

Возвращаться в промозглый дом не хотелось. Ладно, что строители. Вывернулись, поставив автономный газовый обогреватель. Чудо китайской техники, используя в качестве топлива российский природный газ, сильно выручало. Спальные комнаты слабо, но обогревались.  Бытовые неудобства, связанные с приготовлением пищи и отсутствием воды, не успели сказаться на настроении. Воду из крана давно не пили. Чай вскипятить на костерке во дворе и приготовить кашу гречневую с тушенкой не составило труда.

Евгений продолжал эмоционально говорить о пережитом, не разрешая себя прервать. Взгляд лихорадочно блуждал, а лицо походило, как и у Тамары, в момент наивысшего волнения, на испуганную мышиную мордочку. Вытянулось вперед вместе с кончиком носа и припухлыми губами.

— Весной, во время боев, жена с маленькими дочкой и сыном, прятались в соседнем доме. В бомбоубежище. Я редко по воздушной тревоге туда заходил. Оставался в квартире, на пятом этаже. Так удобно наблюдать за окружающей обстановкой. Сын тянул меня, но я всегда говорил, что двоих бегущих проще убить, чем одного убегающего. Сколько таких случаев на наших глазах, когда мать с ребенком попадали под разрыв авиабомбы или мины.  В тот раз в наш двор зашла российская военная техника, танк и три БТРа. Майор, их старший, высказал удивление от присутствия жителей в доме. По его мнению, мирного населения в местах боевых действий быть не должно. Ну, это по Уставу ООН, а в этой войне жители украинской стороной брошены на само выживание. Правда! Зачем они так делали? Наверное, вымещали злобу на безоружных, за собственное поражение.

Евгений нервно закурил, не спросив по обыкновение у некурящего разрешения, продолжил рассказ, — блин, вышел из двора. Требовалось перейти улицу и попасть в расположенный напротив нашего дома пункт выдачи продуктов. Сложенные у дерева несколько мешков с остатками хлеба. Продукты отгородили железными листами, досками и сломанной мебелью от бездомных собак. После демонстративного расстрела водовозки украинскими полицаями, блин, третий день не привозили волонтеры продуктов и самого ценного — воды. Я и шел за водой и хлебом. Русские солдаты, правда, поделились тушенкой, но у них самих не было хлеба. На середине улицы, прямо на пешеходном островке безопасности, за сложенным треугольником мешками с песком устраивался солдат с ручным пулеметом. В каске, из — под которой вытекали струйки пота. Стояла дневная апрельская жара.

Вдруг солдат занервничал и медленно направил оружие в обратную сторону от своего укрытия. На нас, со стороны российских войск не спеша ехала полицейская машина с желтыми трезубцами. Именно с этой машины расстреляли нашу водовозку днем раньше. Старшим, отдававшим злой приказ, был мужчина с самым русским именем. Этот Иван, на мольбы не трогать водовозку, обозвал нас «колорадами». Что может поделать безоружный человек? Их машина, в отличие от прошлого раза, двигалась медленно. Будь — то они уже знали о русских в нашем дворе. Солдатик, что около меня, проявил расторопность. Без суеты, по — хозяйски настроил пулемет, словно это было не оружие, а газонокосилка. Шепотом передал по рации командиру о приближающейся цели. Во дворе дома заурчала техника. Из проулка, в сизом дыму, выползал бронетранспортер. Блин, я же продолжал стоять посреди улицы, возле пулеметчика, словно перед милиционером — регулировщиком на пешеходном переходе. Команды перейти дорогу он не отдавал. Даже теплая струя воздуха от стреляющего пулемета не сдвинула меня с места. Ему в унисон зарокотал более мощный пулемет с российского бэтээра. Бело — желтая машина резко попятилась назад, но не рассчитала траектории движения и всей силой врезалась кормой в бетонный столб. Из машины выскочило трое полицаев, устремившихся к рядом стоящему дому. Их некто не искал. Скоро русские солдаты покинули наш двор. Зря они так сделали. Ближе к вечеру во дворе появились те самые трое полицейских, с расстрельной машины. Правильно говорят в народе, что Бог забирает лучших, а всякая пакость остается жить, принося страдания другим людям. Иван этот, выжил. На меня глаз положил еще тогда, видимо, заприметил возле русского пулеметчика. Вот так я оказался у него в пыточном подвале».

Евгений торопливо затянулся сигаретой, выпуская из ноздрей горьковатый дым.

— «Подобное видел в исторических фильмах про инквизицию. Блин, забыл имена ученых, которых сожгли на костре? Вот, Джордано Бруно, Коперник. Никогда не думал о возвращении средневековья. Железная дверь подземной тюрьмы, подвешивание за руки к потолку, резание по живому ножом. Били постоянно, в первую очередь за русскую речь. Не по лицу, по голове. Самым изувером, как раз тот самый Иван, что привез меня в застенок. Уставится злыми глазищами, словно дикий зверь на жертву. Гипнотизирует, значит. Получалось у него. Смотрел и бил по голове, опять смотрел и бил. Не чего не спрашивал, только приговаривал, — «вибю росийську мову». Как — то привели во время моего допроса русского солдатика. В крови всего. Ранен был, то ли сильно избит. Спросил, знает ли украинский язык. Тот и говорить уже не мог, лишь отрицательно мотнул головой.  Вот этот Иван, одел солдату на голову полиэтиленовый черный пакет и выстрелил в голову, со словами, — «я тоби сьогодни суддя». Думал моя очередь помереть пришла. Оставил жить с отметиной на лбу, в виде латинской буквы Зет. С таким знаком отпустил восвояси, но мне было уже все равно. Чувствовал себя приговоренным».

Евгений прикурил вторую сигарету отпотухшего окурка.

— «Не думал о такой встрече. Блин, случилось же»!

Каленик обмяк в теплом салоне, замолчал. О нервном срыве напоминала очередная сигарета, смятая пожелтевшими пальцами заядлого курильщика.

— Жень, — доверительно, боясь вывести из равновесия начинающего успокаиваться сотрудника, попытался выяснить личность затаившегося врага, — спокойно объясни, где и при каких обстоятельствах встретил своего мучителя? Опиши его внешность.

Евгений, желтыми пальцами мял нервно уже сигаретную пачку, с трудом выговорил, — полчаса назад у подъезда сорок шестого дома. Выгружали куб с дизтопливом для котельной. Не знаю, узнал ли он меня, но я его точно…

— Опиши его внешность.

— Крупный такой дядя, мордатый. Особенно запали его глаза. Находясь в застенке, сравнил их с волчьими глазами. Желтые они, а волосы и борода рыжие.

— Может примета особая, скажем, шрам, как у тебя?

— Не помню, не знаю! Блин, сегодня он держал в руках метлу. Мне еще странно показалось, что снег убирают лопатой, а у него метла?

— Вот оно что, — вырвалось у Сергея. Привычку мести улицу имел единственный жилец «мариупольского дворика», рыжий психотерапевт. Не подходил по описанию. Всегда вежливый, предупредительный. Да и глаза у него не желтые. С другой стороны, именно «в тихом омуте черти водятся». Сам же подозревал старшую подъезда этого же дома, Ольгу. Был уверен, на сто процентов, в ее причастности к убийству Тамариного котенка по причине мести за работу в российской компании. Возможно, они действуют на пару с Иваном? Такая скрытая диверсионная ячейка. Почему нет! К тому же последняя история с воровством радиаторов в этом же доме, а на самом деле умышленное вредительство… 

Евгений странно затих. Из — под густых дугообразных бровей поглядывал с надеждой на Сергея. От внутреннего напряжения рубец на лбу побагровел, брови свело к переносице.

Сергей Сергеевич понимал, что промедление опасно. «Ждуны» и диверсанты, спутники всякой войны. Обычное дело. Для него и Евгения не секрет, что в чате «Мариуполь сегодня» на Телеграмм — канале в открытую хают новую власть, собирают деньги на беспилотники ВСУшникам. Публикуют угрозы бывшего мэра города Бойко вернуться к началу лета и его указы по очистке улиц, назначение чиновников. Создает видимость управления российским городом из Киева. Много разных несуразиц преподносит новый вид виртуальной войны, называемой информационным противоборством. На десятый месяц СВО жители получают с вражеской стороны пенсии, потому что Украина продолжает считать их своими гражданами. Россия, что естественно, своими, выдавая уже российскую пенсию. Получается «гибридная операция», основанная на принципах детской игры «тяни — толкай»: с яркостью замысла, простотой и содержательностью. Цель очевидна, посеять панические настроения и организовать саботаж.

— Евгений, спрашиваю в последний раз, уверен в подозрениях?

— Уверен!

— Арестовать человека имеет право полиция, военные. Согласен? — проигрывал план будущих действий Сергей Сергеевич, — они должны доказать причастность Ивана к диверсантам. Женя, тебе придется рассказывать о действиях этого поддонка, не отступишь?

   — Нет, не отступлю, — уверенно ответил Каленик, — надоело бояться бандеровцев, но вы мне помогите, не бросайте один на один с этой вражиной.

Серое четырехэтажное здание полиции находилось в пяти минутах езды. Машину припарковали в метрах ста, у обочины дороги. Шли, молча, не спеша, обходя длинную колонну из разномастного автотранспорта. В основном машины с украинскими номерами. В некоторых из них сидели женщины и дети.

— Стоят за российским паспортом и перерегистрацией автотранспорта, — прокомментировал очередь Каленик, — многие желают стать россиянами и уехать. До войны половину жителей Мариуполя видели себя в России. По разговорам, сегодня россиянами считают себя семьдесят процентов, противниками до тридцати.

Подобная статистика из уст мариупольца, самая правдивая. Без приукрашивания и натяжки.  

Извиняясь перед стоявшими в очереди горожанами, пробились к окну дежурного. Равнодушным голосом полицейский сделал замечание, — у нас здесь очередь, а Вам что, уважаемый?

Как можно тише и доверительнее, Сергей попросил, товарищ старший лейтенант, у нас дело сугубо служебное и очень важное. Позовите, пожалуйста, дежурного, а лучше офицера службы безопасности.

Последняя должность возымела удивительное действие. Через минут пять дверь открылась и появилась молодая женщина в армейском камуфляже, пригласив в служебное помещение.

Выслушав сбивчивые объяснения, быстро поняла их суть, предложив, — идите в прокуратуру. Заявление в полицию писать неправильно. Не наша зона ответственности. Понимаете?

Просителям не чего не оставалось, как прислушаться к совету миловидной дамы, хорошо разбирающейся в системе разделения полномочий в условиях военного положения.

В промежутках разговоров Сергей Сергеевич, соблюдая субординацию, пытался дозвониться до собственников. Следовало сообщить о неординарном событии и скорректировать действия. Ответил Олег Зурабович, неопределенно, — Сергей Сергеевич, сложились обстоятельства, пришлось срочно выехать в Ростов. Вдвоем с Филипповым справляйтесь. Вы у нас опытный товарищ, мы на вас надеемся.

Сергей попытался доложить о происшествии, но поклонник «философии абрекства» не понимал или не хотел слышать о новой проблеме мариупольского филиала.

Разбойники умели выследить жертву, ограбить и распределить ценности в меру понимания справедливости. Созидать абреки не умели.

С мрачным настроением оказались на улице, у входа в полицейский участок. Прежде чем направиться в прокуратуру, Евгений предложил маленький перекур. Сигарета в пальцах уже не ломалась, взгляд приобрел былую уверенность. Неожиданно тело его дернулось, будь — то под электрическим током.

— Блин, зачем далеко ходить, вот же выход! — указал на машину военной полиции, стоящую во дворе.

Щегольски экипирован, словно затянутый в латы рыцарь, молоденький офицер внимательно выслушал сбивчивый рассказ Сергея. Услышав предложение полиции про обращение в прокуратуру, кивнул в знак согласия.

Вскоре все трое, оказались в кабинете того самого прокурора, проверяющего в позапрошлую неделю злосчастный сорок шестой дом.

Он узнал Сергея, что не могло не обрадовать, вселить надежду. Вместе с тем, радушие, с которым принимал «старого знакомого» не походило на панибратство. Силовик, как и в прошлый раз, держал соответствующую его положению дистанцию.

Пока в соседнем кабинете следователь работал с Калеником, за чашкой чая состоялся странный диалог о русской культуре и ее значении в современном мире. В том был особый тайный смысл.

— Европейская культура победила русскую, — настаивал прокурор.

— Как понимать? — парировал в недоумении Сергей.

— Нашими любимыми писателями стали Золя, Дюма, Ремарк. Да и Лев Николаевич Толстой, Федор Михайлович Достоевский принадлежат западной культуре. Они же их приняли за своих. Вспомните историю. Дворяне, как элита, воспитывались на французский, немецкий манер.

Сергей заметил самокритично, — современна элита также, до СВО, преклонялась перед американизмом, английским языком, потребительскими привычками.

Прокурор с умными глазами, спокойно продолжал рассуждения, добиваясь не понятной Сергею цели, — существует особый русский путь! Славянская цивилизация намного старше европейской, а тем более американской! Отсюда борьба за христианские ценности в Иерусалиме, стремление привязать к России Константинополь — историческую столицу православия. Подобным путем, но гораздо масштабнее, двигался советский интернационализм. В результате появился двухполярный мир: капитализма и социализма.

— Капитализм также не стоял на месте, дошагал до глобализма. Интеграция капитализма с достижениями социализма, — не спорил, а напротив, поддержал мысль собеседника, считая ее правильной. Он уловил направление диалога. Прокурор, как любой здравомыслящий человек, оказавшийся в обстановке конфликта, искал тому объяснение. Именно ему разрешать противоречие законов мирного и военного времени. Законодатели, умышленно или по незнанию, не торопились приводить их к единому знаменателю. Да и сделать это в условиях необъявленной войны сложно.

«Суд, милость и веру: сие надлежало делать, и того не оставлять», — будь — то про его обязанности говорилось в Евангелие от Матфея. Он должен осуществлять от имени государства прокурорский надзор за выполнением законов и такую работу «не оставлять» не при каких обстоятельствах.

Казалось, их скрытые мысли на счет истинных причин современных конфликтов, совпадали. Сергею не терпелось выяснить позицию еще по одному волнующему вопросу, играющему не последнее значение в осмыслении последних событий.

— Заключенные из колоний добровольно идут на войну не за индульгенцией от судимости, а в качестве протеста против несправедливого приговора.

— Не совсем так, — жестко отвечал прокурор. Чувствовалось, ему не нравится вопрос, а сам он против привлечения уголовников в армию, — осужденные стремятся выйти на свободу любыми путями. Даже ценой собственной жизни! Истина для них в свободе, а не в справедливости приговора. Но истина еще обязывает следовать и дальше особым путем, нравственным. Это уже тема начала нашего с вами разговора о цели российского государства в современных условиях.

Вскоре, прокурор с победной ноткой в голосе сообщил об аресте украинского диверсанта. По понятной для Сергея причине у него отсутствовали сомнения в квалификации преступных деяний Рыжего Ивана.

Каленик же, на арест своего мучителя, отреагировал по обыкновению неспешного характера, немногословно, но емко, — «некогда не был так счастлив, как сегодня!»

10

 Сергей Сергеевич, вернувшись из прокуратуры, окунулся с головой в мелкие производственные заботы. Помощник руководителя Филиала жаловалась на отсутствие денег на оплату уборщице. Настырный подрядчик просил срочно выдать со склада только что полученные из Ростова новенькие радиаторы. Начальник городских электросетей Андрей Чистяк откровенно противодействовал подключению здания к уличному электричеству. Для того что бы протянуть пятьдесят метров кабеля к уличному столбу, отправлял за разрешением в Донецк. Когда в республиканском государственном предприятии за полчаса подписали требуемые документы, бывший инженер укроэлектросети, поставил новое условие. Получить разрешение от собственника здания. Владелец, отказался согласовать, ссылаясь на недостаточную свою легитимность. Не мог он по украинским законам принять самостоятельное решение в отсутствии еще двоих собственников. За день до СВО один скрылся в Германии, а другой в Киеве.

Филиппов, оказался физически не доступен. Его манера раствориться в самый пик неотложных дел больше не раздражала Сергея. Собственники, в свою очередь, проявили полное равнодушие к поведению бездельника и пьяницы. Позабыли правило, по которому «отсутствие реакции на плохие события, приведет к катастрофе». В случае со строителями, худшим вариантом является банкротство. Преднамеренное, вообще, уголовная статья.

Приходилось надеяться на себя, перехватывая у Филиппова управления хилым Аппаратом.  Переподчинить людей оказалось не сложно. Им надоела вечно пахнущая перегаром фигура начальника. С такими реформаторскими мыслями зашел на склад, где местная кладовщица Галя встретила украинским хеканьем, — тохарищ начальник, сегодня х у нас молебен, понимаешь. А что Халя? Халя уважает каждую религию.

Только сейчас Сергей заметил в дальнем углу стоящую на коленях фигуру молящего мужчины.

Особое отношение к конфессиям в украинском Мариуполе подтверждали многочисленные католические церкви и баптистские молельные дома. Они как гусеницы в саду, стремительно размножаясь, поедают яблоневые цветки и молодые листья. Если их не истребить, то плодов садовод не увидит. Губили конфессии в первую очередь Православие.

— Халя, — в тон кладовщице, делая замечание, продолжил, — не дело в рабочее время, в служебном помещении устраивать молельный дом. Возможно, на Украине такое разрешалось, но по российскому закону об общественных и религиозных организациях, запрещается.

Сказал громко, с расчетом, что бы его услышал молящий. Тот оказался молодым мужчиной, с тонким профилем коричневого лица, с густыми черными бровями под самую переносицу и такой же бородкой. Человек извинившись, обещал больше здесь не устраивать молелен в служебном помещении.

Подобным образом вели рабочие из бывших советских республик, ставших независимыми государствами. Находилось их в компании, как и в Мариуполе, не мало. Вели себя дерзко, жили обособленно, а работали добросовестно.

Галина, видя адекватность руководителя, попыталась высказать личные и производственные проблемы. Пообещал женщине ближе к вечеру зайти и выслушать их. Не торопился разговаривать с коллективом складского хозяйства. Проводил негласный его аудит. От Тамары и Евгения получил подтверждение о многочисленных случаях воровства. Галина, в цепочке склад и прорабы подрядчика, играла ключевую роль. Налево, уходили инструменты, спецодежда, обогреватели. На продажу местным жителям, пользуясь их бедственным положением. Филиппов, обязанный по должности пресекать подобное, напротив, проявлял подозрительную слепоту.

 «Знает кошка, чье мясо съела», так и веселая сорокалетняя мариуполька догадывалась о неминуемой расплате за содеянное. Не проходила она в украинской школе трудов Владимира Ильича Ленина. Не знала о его диалектическом материализме, означающем, что условия жизни человека определяют его поведение. То есть, экономика формирует духовность и мораль, а не наоборот. Незнание законов, как известно, не освобождает человека от ответственности за правонарушения. С другой стороны, классик марксизма — ленинизма не учитывал в своих трудах такое понятии, как совесть. Вот эта самая совет и проснулась у кладовщицы Гали. Вознеслась, так сказать, над диалектическим материализмом.

— Сергей Сергеевич, — загадочно прошептала Галина, поманив указательным пальцем с коричневым колечком. Первой прислонившись к его груди, так что обнажилась на шее татуировка в виде бабочки застрявшей в сетке — паутинке.

— Приходиться общаться с рабочими, в том числе из Средней Азии, — продолжила, нагоняя таинственности, — задумали или их попросили, совершить не хорошее дело. Пожалуйста, предупредите Евгения Каленика об опасности. Сегодня — завтра его хотят поймать за территорией базы и избить. Не знаю, чем он им насолил.

«Наверное, таким способом покупает лояльность, запутавшаяся в темных делишках», — не сразу оценил совестливость кладовщицы, не придав должного значения поступившему предупреждению. Да и Каленика в оргводе в это время не оказалось.

Ближе к вечеру, собираясь домой, позвонил Евгению. Каленик не брал трубку.

Подозрения подтвердила Тамара, неслышно подошедшая к нему со спины.

— Тамара, идите домой, а мы с Александром, нашим безопасником, объедем квартал. Постараемся разыскать Евгения.

— Я боюсь одна идти домой, — выпалила скороговоркой испуганная женщина.

Так втроем и выехали в рано начавшиеся зимние сумерки.

Буквально в метрах триста, на перекрестке, увидели незабываемое зрелище. Коричневую легковушку на полной скорости, пытавшуюся затормозить перед пешеходным переходом, вынесло на тротуар. Левым водительским боком протаранила угол дома.

Следовавшая за ней легковая «Приора», также выкатилась на тротуар.

Благодаря фонарному овещению, Серей узнал машину Каленика, направив свою «Ниву» наперерез «Приоре». Машину из — за резкого тормоза и лысой резины повело юзом. Прямо на неизвестный авто, явно преследовавший Женин «Нисан». Столкновения избежать не удалось. «Нива» вскользь задела чужой автомобиль, остановившись между ним и аварийной машиной.

Сергей, к своему удивления, успел заметить на пассажирском сидении человека со знакомым тонким профилем и густой черной бородой. Именно он молился днем на складе.

Александр, словно натасканный сторожевой пес, моментально выскочил из кабины и с угрожающим видом направился к «Приоре». Он без объяснений почувствовал, откуда исходит угроза. Люди в машине, не ожидав отпора, резко сдали назад. Вскоре скрывшись в темноте соседних дворов.

Евгений самостоятельно открыл покореженную водительскую дверцу.  Встречал бегущего к нему Сергея, облизывая окровавленные губы, шуткой, — «Якби не зуби и губи — була б уже душа на дуби».

Мужчины обнялись и еще долго стояли так, выражая радость победы. Добра над злом.

Сергей Сергеевич, вскоре уехал обратно, в столицу.

Вернулся через полтора месяца, к середине марта.

Фронт к этому времени походил на детские качели, медленно раскачиваемые из стороны в сторону взрослыми дядьками. Они умышленно не набирали скорости, оберегая от выпадания сидящих рядом двух маленьких братьев. Упасть им время еще не пришло. Раскачивали долго и нудно. Ждали, когда у одного из мальчишек первым закружиться голова. Вот тогда не родные дядьки легонько подтолкнут самого слабого в спину. Он упадет на асфальт, ломая, может быть, шею или руку.

Подобным образом развивался украинский контрнаступ весной 2023 года. Медленно, словно детские качели, раскачивая успех то одних, то других «братьев». Чужие дядьки, иностранного происхождения, не спешили разматывать наступление. Они, на подобии китайского полководца, наблюдали с горы, когда оба войска перебьют друг — друга.  К их огорчению гибкая «линия Суровикина», ценою храбрости и жертвенности бойцов, успешно сдерживала наступательное движение другого славянского войска, прикрываемого натовским оружием.

По этой причине в Мариуполе наблюдалось сосредоточенное спокойствие. Горожане верили в надежность российской обороны и мужество ее солдат.

Меду тем жизнь продолжалась. С приходом весны зацвели поляны фиалок. Город, несмотря на серый вид и многочисленные «памятники» прошлых боев, заметно менялся. Первыми очистили улицы. Началась настоящая битва с мусором. Каждую субботу разъезжали многочисленные комиссии, проверяющие придомовые территории. В результате за короткое время не только во дворах жилых домов, но и вокруг разрушенных зданий наводился порядок. Конечно, продолжали омрачать серые и безжизненные остовы сгоревших зданий. Выявилась интересна особенность: чем чище становились улицы израненного города, чем заметнее его страшные раны. В цветущем парке отдыха при ДК «Металлург», как и раньше, цвели ярко — красные цветы. Они несмяты, свежи, сочны. В них бьется радость жизни. Рядом же, безжизненное трехэтажное здание «Металлурга» выглядит расстрелянным белым пароходом.

Укора за разрушенный город в глазах людей сегодня не видно, совсем. Напротив, облегчение! Ушла неопределенность. Город вновь стал донецким.

Сергей на каждом углу видит многочисленные ремонтные бригады. Они, словно муравьи по сухой выжженной траве, тянут электрические провода, ставят дорожные знаки, асфальтируют дороги, меняют кровлю и окна. В этом не суетном, на первый взгляд медленном движении, чувствуется организация. Словно ими управляет невидимый, но авторитетный и строгий созидатель. Скоро узнал, что мотором стройки является наш Заказчик. Организованные им ежедневные проверки, выписка актов замечаний по стройкам по всему городу, следующими штрафными санкциями к строителям создавали стройную систему контроля.

Горожане отмечают такое стремление к чистоте. Она у них в крови. Раньше, оштукатуренные здания белились известкой перед Пасхой, а в советское время к Первомаю. Российские власти поддерживают традиции, выделив городу значительные финансовые средства, создав под него Специальный Инфраструктурный Проект (СИП).

Не миновал он и мариупольский дворик, что на проспекте Победы. Здесь уже начались подъездные работы.

Сам же двор, походил на парк. В белом цветении абрикосовые деревья, березка с длинными сережками, раскидистая плакучая ива, кусты жасмина, цветники у подъездов с тюльпанами, розы. Не двор, а разноцветная радуга! Присмотревшись из дальнего угла, кажется, что это и не цветы вовсе, а капельки крови…

Двор оживал, как и сам город. Появился личный автотранспорт, с беспорядком детских игрушек припаркованный на редких мини стоянках. Начали красить и приводить в порядок железные гаражи, расположенные вдоль узкой дорожки посреди парка — двора. Следы от оставшегося советского наследства, когда машина с гаражом являлась показателем успешности.

Навстречу спешил старший сорок четвертого, Игорь. После небольшой разлуки встретились, как старые друзья. В силу возраста, мудрый и одновременно требовательный. Знал он и обстановку в Филиале.

— Работы, с вашего толчка, наконец — то пошли. Рабочие зашли в подъезды. В моем доме делают электрику. Где проживал Рыжий Иван, подъезды заканчивают. Ольга настояла на переделке водостока над своим подъездом. Правда подвал бомбоубежища не вычистили, но с Вашим приездом и эту проблему устраним.

После бодрого доклада, можно было смело двигаться в офис Филиала.

Первой встретилась Карина, с которой так же обнялись.

Пятидесятилетняя женщина вся сияла, словно внутри ее зажгли волшебный огонек.

— Наверное, влюбилась? — попытался угадать причину приподнятого настроения.

По — обыкновению тихо, доверительно сообщила, — вернулся мой солдатик из лечения. Ко мне вернулся.

— Он же моложе тебя на лет пятнадцать, — бестактно вырвалось у Сергея.

— Любви все возрасты покорны! — уже громче, не стесняясь, улыбаясь, отвечала счастливая женщина.

Неизвестно откуда появилась Тамара, не обращая внимания на Карину, воскликнув, — Сергей Сергеевич, а мы Вас так ждали!

Помявшись в нерешительности вдруг, печально сообщила, — нашелся мой муж. Могилка на Сартановском кладбище. Рядом от нас, в поселке Старый Крым.

На встречу, улыбаясь во все лицо, шел следующий работник Филиала. Женя Каленик.

На вопрос о подключении здания к городской электросети, Каленик отвечал с философской ухмылкой, — блин, Чистяк оказался дружбаном Ильченко, еще по Украине.

— Кто такой Ильченко?

— Новый собственник нашего здания. Он оформился по российскому законодательству, как индивидуальный предприниматель и собственник этого бывшего детсада. Как ему удалось провернуться? Без помощи городской мэрии, где все начальники управлений и отделов бывшие, немудрено. Вообще, по Украине, электросети были самыми коррумпированными предприятиями. Ну, после гаишников.

К внешним проблемам добавились внутренние: двойная оплата в выходные дни, графики отпусков, социальные выплаты, российская паспортизация работников, их обучения на профессиональных курсах. В то же время, то были приятные заботы, свидетельствующие о налаживании мирной жизни.

День стал намного длиннее и светлым вечером Сергей направился в домик пешком. Буквально за поворотом наткнулся на женщину отбивающую тяпкой штукатурку. Баба Кристина, не изменяла традиции, при любой погоде демонстративно била железной тяпкой только что отремонтированный фасад собственного дома.

Под окнами первых этажей цвели фиалки и розы. Стаи бродячих собак играли свадьбы прямо посреди улицы.

Появились, как подснежники с приходом весны, «тихие сумасшедшие». Бесцельно слоняющиеся мужчины и женщины в неопрятных одеждах, со страхом оглядывающие по сторонам, сторонившиеся людей и легко находившие сочувствие у бездомных собак. Они, словно поводыри у слепых, обязательно сопровождали «ненормальных» на пешеходных переходах. Предосторожность была оправданной. Прострелянные и похожие на мишени в тире дорожные знаки, не имели значения для мариупольских автомобилистов. Продолжали носиться по «раненному городу» с показным безумием.

Война ожесточила и обесчеловечила, но оставалась любовь к животным, которых лихачи непременно пропускали. В отличие от людей.

Сергею виделось происходящее вокруг зыбким, неоформившимся, временным. Зависимым от успехов на фронте.

Жизнь в городе, лишь внешне была мирной. В тылу оказалось не легче и не безопаснее чем на передовой.