14 АВГУСТА 2017 ГОДА.
МОСКВА. СУВОРОВСКАЯ ПЛОЩАДЬ. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ДОМ РОССИЙСКОЙ АРМИИ
Вот уже несколько дней начальник Центрального дома Российской Армии полковник Мазуров пребывал в состоянии постоянной внутренней тревоги, скрыть которую ему не всегда удавалось. Подчиненные, выходя от Мазурова, молча пожимали плечами, не понимая, что произошло с их всегда спокойным и выдержанным начальником.
— Что случилось? Проверку что ли какую-то злостную ожидает? – спрашивали они секретаршу Александру.
— Сама ничего не понимаю, — вздыхала интеллигентная Александра. – Уже третий день места себе не находит! Кто знает, может неважно себя чувствует, а может быть, какие-то личные обстоятельства!
На самом деле причина плохого настроения у начальника ЦДРА была совершенно иная. Дело в том, что три дня назад из вышестоящего управления пришло указание о немедленной отправке в Сирию концертной бригады ЦДРА. Вообще-то отправка артистов для выступлений в войсках дело для ЦДРА самой обыденное. За девяносто лет существования «храма военной культуры» это делалось сотни и сотни раз, но в данном случае ситуация была уж очень не простой. Дело в том, что совсем недавно произошла большая трагедия. При вылете из Сочи в Сирию упал в море Ту-154, заполненный артистами военных коллективов, летевший для выступления перед нашими военнослужащими. Погибли десятки и десятки молодых талантливых людей… По этой причине перелеты артистов были до конца расследования категорически прекращены. Но наши ВКС и спецназ, по-прежнему, продолжали операции против ИГИЛ. Это значило, что сражающиеся с врагом военнослужащие, по-прежнему, нуждаются в культурном обеспечении. И тогда было принято решение отправить на пробу бригаду артистов не самолетом, а на одном из больших десантных кораблей, курсирующих по маршруту Новороссийск-Тартус. Трудностей такая командировка обещала немало. Еще бы! Если раньше самолет доставлял артистов непосредственно из военного подмосковного аэропорта Голицыно на военную базу Хмеймим, где и проходили концерты, а потом так же обратно, то теперь все выглядело иначе. Вначале артистам предстояло добраться поездом до Новороссийска, там перебраться на большой десантный корабль, после чего совершить серьезный морской переход через все Черное и Эгейское моря, Босфор и Дарданеллы. И это в условиях недружественных, а зачастую просто откровенно провокационных действий турок и американцев, а у побережья Сирии и в зоне действия ИГИЛЛ… Из Тартуса артистов предполагалось перевезти в составе конвоя, через территорию, контролируемую террористами (иногда прорываться приходилось с боем!) в Хмеймим, где и должны были состояться несколько концертов. После этого опять автомобильным конвоем в Тартус, затем на десантном корабле до Новороссийска и, наконец, поездом в Москву. Наверху никто, в общем-то, и не скрывал, что командировка будет и долгой, и опасной, но решение было принято и теперь Мазурову надлежало его выполнить.
Во-первых, начальник ЦДРА предстояло решить, кого поставить во главе отправляемой артистической бригады. Руководитель должен был быть не только профессионалом в деле организации и проведения концертов, но и способным не растеряться и правильно действовать в сложной и даже критической обстановке, которые могли возникнуть во время командировки. Во-вторых, состав бригады должен быть исключительно добровольным. В-третьих, по возможности, надо было обойтись без женщин, так как мужчинам будет легче перенести все предстоящие трудности.
Перебрав все возможные кандидатуры руководителя поездки, Мазуров остановился на работавшем в военно-шефском отделе полковнике в запасе Сивашеве. За плечами у Сивашева была срочная служба в ВДВ в Афганистане, военное училище и две академии, ответственные должности в РВСН. Имел полковник и боевые награды. В ЦДРА Сивашев попал по причине своей любви к гитаре и авторской песни. Мазуров понимал, что, имея боевой и воинский опыт, Сивашев, как никто другой, подходит для выполнения столь трудной задачи.
Как он и предполагал, приглашенный на беседу Сивашев на предложение ответил коротким воинским «есть».
— Станислав Николаевич, я вас не принуждаю,- на всякий случай сделал оговорку начальник. – Я вам просто предлагаю!
— Мне все понятно, Василий Иванович, — широко улыбнулся Сивашев. – Мы люди военные, если надо, значит надо. Какие еще могут быть разговоры!
— Хорошо! – кивнул Мазуров и облегченно вздохнул.
Итак, первый вопрос был решен, и надо было переходить ко второму – к вопросу комплектации концертной бригады. Выслушав предложения Мазурова, Сивашев ответил так:
— Если вы не возражаете, то я бы предпочел взять с собой только тех, с кем уже не раз бывал в командировках, кого проверил в разных ситуациях и на кого могу положиться, как на самого себя!
— Логично! – согласился Мазуров. – Но давайте все же сразу исключим из этого списка женщин. Такая трудная командировка не для них!
— У нас, Василий Иванович, в ЦДРА, как вы сами знаете, есть женщины, которые отважней и надежней любого мужчины, а есть и мужчины, которые куда хуже любой женщин. Поэтому я настаиваю, чтобы главным критерием отбора именно в эту командировку был не половой признак, а личная порядочность и надежность каждого члена бригады. Если вы доверили мне руководство столь непростой поездкой, так доверьте и отбор тех, кого я хочу взять с собой. Я готов нести ответственность только за тех, за кого поручился.
Мазуров внимательно посмотрел на решительное лицо собеседника. Что ж, только что он окончательно утвердился в правильности своего выбора. Именно Сивашев, а никто иной и должен возглавить эту поездку.
— Не могу сказать, Станислав Николаевич, что вы меня полностью убедили, но я верю вам, а потому комплектацию концертной бригады отдаю на ваше усмотрение. – Мазуров сделал паузу, в раздумье постучал ручкой по столу, за которым сидел. – И все же, когда составите список, покажите его мне…
Вернувшись от Мазурова, Сивашев быстро составил примерный список кандидатов в поездку. Затем, приглашая их под разными предлогами (попить чайку, скачать фотографии старых поездок и т.п.), рассказывал о предстоящей командировке и выяснял, готов ли его собеседник к участию в ней. К радости Сивашева, практически все, с кем он беседовал, его надежды оправдали.
Наконец, список членов концертной бригады был готов и Сивашев представил его начальнику ЦДРА. Пробежавшись глазами по бумаге, Мазуров одобрительно покачал головой. Выбор Сивашева его вполне устраивал.
— В целом нормально, — сказал он ему. – Но у вас в списке две женщины! Вот смотрите, у вас значится певица Татьяна Пахомова. Она же совсем молодая девочка, справится ли?
— Она казачка, а значит, справится! – твердо и уверенно ответил Сивашев.
— Ну, ладно, казачка, так казачка. Пусть будет так. Но вы включили в список Элеонору Звездинскую! Вы что не знаете Звездинскую, она же у нас почти Мария-Антуанетта! У нее же каприз на капризе! Зачем вам, Станислав Николаевич, эта головная боль!
— Я не раз ездил со Звездинской в самые отдаленные гарнизоны и поверьте мне, что за МКАДом все ее капризы разом исчезают. Ну, а как она поет, как умеет держать зрителя, не мне вам рассказывать.
— Певица она, конечно от бога, а в остальном смотрите. Сами выбрали, сами и отвечать будете, – поморщил нос Мазуров и размашисто подписал состав артистической бригады.
— Я от ответственности никогда не уклонялся!
— И, последнее, — Мазуров устало встал из-за стола и, подойдя к Сивашеву, пристально посмотрел ему в глаза. – Прошу тебя, Стас о главном, прошу не как начальник подчиненного, а как офицер офицера — сколько людей с тобой уедет, столько же должно и вернуться. Обещай мне это!
— Обещаю! – твердо ответил Сивашев.
Покинув кабинет начальника, он вышел на улицу. Сивашеву надо было побыть одному и подумать. По Суворовской площади неслись куда-то машины, шли люди, и никому не было дела о далекой Сирии и о тех проблемах, которые он, отставной полковник РВСН должен был теперь решать, о том, что он мог и должен был заранее предусмотреть, как и о том, что представить и предусмотреть он был просто не в силах…
