26 АВГУСТА 2016 ГОДА.

СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ. БОРТ ВСПОМОГАТЕЛЬНОГО СУДНА ВМС США «КЕЙП РЕЙ»

…Едва командир «Костромы», в сопровождении жутковатого вида араба, скрылись в кормовой надстройке, к стоящим на палубе «Кейп Рея» нашим морякам подошел первый механик «Кейп Рея» Барни Сиглаф. Каланов с Чепожко критически оглядели его расплывшуюся, как квашня, фигуру и огромные очки в роговой оправе.

— I am the first mechanic of this vessel Barney Siglaf. Which of you mechanic of the Russian ship? (Я первый механик этого судна Барни Сиглаф. Кто из вас механик русского корабля?) – заявил пришедший.

Из сказанного американцем Каланов понял только слово «механик». Английским он владел не очень, поэтому просто ткнул себя в грудь и сказал, что помнил из школьного курса, присовокупив туда и «механика»:

— My name is Nikolay Kalanov, mechanic! (Меня зовут Николай Каланов, механик!)

— Oh, mechanic! Go with me, I will show you my mechanisms! (О, механик! Пойдемте со мной, я вам покажу мои механизмы!) – обрадовано схватил Каланова за руку очкастый.

— Никуда он не пойдет! – одернул американца Чепижко.

Имея за спиной немалый боевой опыт, прапорщик прекрасно понимал, что разделяться в настоящей ситуации нельзя, иначе перебьют по одному.

— Коля! Гони очкастого!

— What devil! I have gone away! (Какого дьявола! Пошел прочь!) – накинулся на Чепижко американец.

Он схватил, было, прапорщика за грудки, но тот с силой ударил его лбом в голову. Сиглаф вскрикнул и стал кулем оседать на палубу. Стоявшие вокруг террористы начали что-то кричать и разбегаться. Краем глаза Чепижко увидел, что из-за надстроек показались фигуры с автоматами. Причем фигур этих было много.

— Ложись! – крикнул он Каланову и на всякий случай дернул его куда сильнее, чем только что это делал Сиглаф. Едва Чепижко, Каланов и бывший рядом с ними сержант морской пехоты бросились на палубу за трап, над их головами пронеслись первые пули. Вспоров ножом ближнюю к нему кису, Чепижко вытащил автомат, передернул затвор и веером дал длинную очередь по выскочившим фигуркам. В ответ раздались истошные вопли и яростная стрельба. Совсем близко дзинькали о палубный металл все новые и новые пули. Рядом грамотно и толково уже вели огонь боцман Кулаков и сержант Александр Комендант. Каланов тоже вытащил из второго мешка свой автомат, готовясь открыть огонь.

«Мы здесь, как на ладони, и долго так не протянем, а отползать тоже некуда» — с тоской подумал Чепижко, меняя рожок.

В этот момент со стороны «Костромы» начался такой яростный огонь, что террористов как ветром сдуло с палубы. Это вступили в бой наши группы захвата. Одновременно с «Костромы» повалил и густой едкий дым – Марченко запустил дымовые шашки. Огонь по лежавшим у трапа сразу же прекратился, и они смогли перебежать и укрыться за ближайшей горловиной люка.

Дым, между тем все прибывал и вскоре вся палуба «Кейп Рея» покрылась вонючим туманным маревом.

— Тут не поймешь, хорошо это или плохо! – повернулся к Чепижко Каланов.

— То, что живы остались, это хорошо, ну, что ни черта не видно, так и бармалеи в такой же ситуации, – ответил тот.

Пальба между тем не прекращалась. Более того, в бой вступила артиллерия «Костромы». От непрерывных очередей залпов 30-миллиметровой установки звенело в ушах. Снаряды проносились где-то выше, но грохота от них было предостаточно.

— Куда это он лупит? – старался перекричать вой и грохот Чепижко.

— Думаю, что в никуда! – так же, криком, ответил Каланов. – Помогает нам психологически!

— От такой помощи все барабанные перепонки разорвет к чертовой матери!

Неожиданно из клубов дыма показались несколько террористов. С автоматами наперевес, с платками, закрывавшими носы и рты, они двигались перебежками к борту «Костромы».

Разом вскинулись три автомата… и все бежавшие, как по команде, согнулись пополам, а потом почти одновременно попадали в дым.

Чепижко прислушался. Стрельба переместилась от борта вглубь палубы «Кейп Рея».

— Кажется, наши пошли вперед, — крикнул он Каланову и Коменданту. – Пора и нам выдвигаться. Давайте, перебежками за мной!

Чепижко первым легко оторвал свое тренированное тело от палубы и с автоматом наперевес бросился в дым, следом сержант. Кашляя от едкого дыма, за ними побежал и Каланов. Но продвинуться далеко не удалось. Буквально через десяток метров они лоб в лоб столкнулись с очередной группой террористов, пробирающихся по направлению к «Костроме».

Противники вскинули автоматы и почти одновременно открыли огонь друг в друга.

Разом рухнули на палубу четверо террористов, а рядом с ними повалились Каланов с Комендантом. У первого быстро расплывалось кровавое пятно внизу живота, второй со стоном схватился за ногу.

— Так, Комендант, не распускать нюни! Ты же морпех!

— А я и не распускаю! – с обидой в голосе ответил тот. – Я за товарища офицера испугался!

Достав индивидуальный пакет, сержант разорвал его зубами и ловко перебинтовал простреленную ногу, сделал укол промедола. Чепижко, тем временем, задрал куртку и тельник Каланова. Ему было достаточно глянуть, чтобы понять, у механика проникающее ранение живота. Что именно там перебито и разнесено в клочья мог сказать только хирург после вскрытия.

Чепижко на мгновение задумался, как ему быть дальше. Каланов понял его и, морщась от нестерпимой боли, сказал:

— Ты, Олег, давай, помогай нашим. А мы с морпехом, как-нибудь, сами до «Костромы» доковыляем!

— Так не пойдет! – мотнул головой Чепижко. – Потерпи!

Сделав укол, он подхватил на руки Каланова и быстро побежал в сторону, где была ошвартована «Кострома». Коменданту крикнул:

— Саша! Сжал зубы и за мной!

— Есть! – сержант вскочил и, опираясь на автомат, поковылял за своим командиром.

Буквально через десяток шагов они споткнулись об два трупа террористов. Рядом с убитым катался клубок человеческих тел. Кто с кем дрался, было непонятно, но дрались насмерть.

Положив на палубу Каланова, Чепижко бросился к дерущимся. Один из них точно свой!

Так оно и оказалось. Дрались боцман Кулаков со здоровенным чернокожим игиловцем. При этом Кулаков был уже тяжело ранен и, не поспей вовремя прапорщик, все могло бы для него кончиться печально. Теперь же игиловец валялся мертвым, а Кулаков, хоть и перераненный, был жив.

— Я двоих вроде, как удачно завалил, а тут третий из-за спины прыгнул, вот и попался, — едва шевеля губами, рассказал он.

Чепижко оглядел Каланова. У боцмана было серьезное ножевое ранение в живот. Его так же надо было эвакуировать.

— Потерпишь немного, я вашего механика отволоку и сразу за тобой! – обратился к Кулакову прапорщик.

— Потерплю, конечно! – морщась, медленно произнес Кулаков.

— Прапорщик! Я приказываю вначале нести боцмана, а не меня! – пытался протестовать Каланов. – Я старший по званию!

Но Чепижко, не слушая его, взвалил механика на плечи и бегом побежал к борту «Костромы». Тем временем к боцману доковылял раненный сержант Комендант и, не взирая, на протесты того, волоком потащил Кулакова вслед за Чепижко. Если бы кто-нибудь мог видеть их в те минуты! Раненный сержант, шатаясь из стороны в сторону, тащил за ноги, истекающего кровью боцмана. Причем тащил, невзирая на перебитую ногу, так быстро, что скоро догнал своего прапорщика.

У борта «Кейп Рея» все они опять нос к носу столкнулся с очередным арабом, который, сам, видимо, заблудился в дыму. Араб вскинул автомат. Но его опередила очередь Коменданта. Араб вскрикнул и рухнул. Вот, наконец, и трап.

— Эй, кто-нибудь живой есть! – крикнул Чепижко.

— Есть! Есть! – раздался голос и из дыма, как из преисподней вынырнул матрос Краморенко из боцманской команды с автоматом. — Мне приказано охранять и оборонять трап.

— Ну, а ты?

— Охраняю и обороняю!

— Принимай вашего механика с боцманом и тащи их в операционную к доктору!

— А трап!

— Трап пока прикроет морская пехота! Да на обратном пути захвати кого-нибудь, чтобы и моего сержанта забрали в лазарет. Понял!

— Понял товарищ прапорщик!

Краморенко подбежал к Чепижко, перехватил у него Каланова и, сгибаясь под тяжестью тела, потащил механика на «Кострому».

Прапорщик метнулся назад и, забрав у обессиленного Коменданта боцмана, перетащил его на борт «Костромы».

— Сейчас за тобой прибегут! Потерпи еще немного!

— А у меня есть варианты? — разлепил в подобие улыбки обескровленные губы Кулаков.

Почти сразу из дыма, как приведение, вынырнул фельдшер Теребов с медицинской сумкой через плечо. Ничего не говоря и не спрашивая, он сразу вколол боцману промедол, а два подбежавших санитара бегом потащили его внутрь корабля.

Вдалеке закричали:

— Санитаров сюда!

— Я побежал! – глянув на перебинтованную ногу сержанта морской пехоты, сказал фельдшер. – Полежи, братишка, немного у трапа, я за тобой пришлю!

Уже убегая, Теребов кинул морпеху противоболевой шприц-тюбик.

Комендант, морщась от боли, облокотился на леерное заграждение.

— Ты Саша лучше ложись прямо у трапа, а заодно и пообороняй его, пока штатная охрана обратно не прибежит – обратился Чепижко к сержанту. —  Потерпишь?

— Прорвемся, товарищ прапорщик! – с трудом прошептал тот.

— Ты ногу-то хорошо перебинтовал?

— Как учили!

— Ну, бывай! – Чепижко передернул затвор автомата и исчез в дыму.