Новые реальности Угрюмова

Беспокойный город не спал. С наступлением темноты многочисленные кафе с пластиковыми стульями заполнялись шумными посетителями, для которых этот вид досуга стал основным. Курили все.

Страна дымила дешевыми сигаретами, производимыми на оборудовании, вывезенном из стран, ужесточивших свои требования к их производству. Пиво лилось уже не рекой, а огромными потоками, как бы компенсируя свой извечный дефицит в стране за последние много лет.

Недодаев прогуливался по центральной улице в ожидании Наташи, с беспокойством всматриваясь в группы агрессивных молодых людей. Он думал о том, что с возрастом уменьшаются силы и возможности давать необходимый отпор, и что пора прекращать пить пиво, приниматься за улучшение своих физических кондиций. Растущее благосостояние пагубно сказалось на спортивной форме Андрея. Захотелось присесть где-нибудь на скамейке. Но вид скамеек внушал опасение окончательно испортить одежду. Пришлось зайти в дымную атмосферу ближайшего кафе и нарушить данное себе слово. За унылым фикусом нашелся свободный столик, где Андрей, наконец, спокойно сел и вытянул уставшие ноги. Мобильный телефон тихо звякнул, уведомляя своего хозяина о поступившем сообщении. Недодаев поморщился, прочитав короткое послание от Наташи, сообщавшей о своей неожиданной занятости.

«Главный закон в отношениях мужчины и женщины начинает срабатывать и у нас, — подумал Андрей. — Женщина не знает, чего она хочет, а влюбленный мужчина должен это угадать. Если не угадал — значит не любит, или любит не так».

Ему надоело идти навстречу ее меняющимся пожеланиям и захотелось почувствовать реальную заботу о себе. Постоянная борьба за денежные знаки вызывала уже глухое раздражение внутри Андрея, и только веселый нрав компаньонов позволял относиться ко всему происходящему спокойно. Деньги не стали самоцелью у Недодаева, но было очень приятно пользоваться свободой, которую они дают. Процесс зарабатывания денег носил в стране творческий и спортивный характер с бодрящим чувством постоянной опасности, которое так знакомо настоящему офицеру. Не нравились Андрею многие люди, с которыми приходилось сталкиваться в бизнесе, но он хорошо понимал, что другого пути пока нет. Недодаев мечтал о том времени, когда можно будет общаться только с тем кругом людей, который тебе приятен, стараясь по возможности избегать ненужных контактов.

Из легкой задумчивости Андрея вывел шум компании, ввалившейся в кафе. Впереди всей ватаги  двигался Перебийнос с литровой бутылкой водки в руках. К постоянным спутникам бригадира Бурьяну и Жгуну прибавились Безладный и Пересыпкин. Издалека было видно, что все уже выпили прилично, собираясь добавить в ближайшее время.

 «Что сегодня за праздник непослушания», — подумал Андрей, пытаясь выбраться из-за фикуса.

Но продолжающийся монолог бригадира остановил его. Перебийнос громко возмущался порядками в конторе, которые установил Зигель. Наконец все расселись вокруг двух поставленных рядом столов. Безладный, демонстрируя сохранившиеся навыки снабженца, немедленно достал пластиковые стаканы. Перебийнос налил каждому по изрядной порции, которая могла бы выбить из колеи кого угодно. Однако присутствующие радостно смотрели на своего вождя. Андрей прекратил свои попытки встать, и стал внимательно прислушиваться.

— Сколько можно терпеть эту хитрую еврейскую морду, которая всем нам имеет наглость давать указания? — начал свой тост Перебийнос. — Всегда они помыкали славянами и заставляли работать на себя. Мы не холопы жидовские, что бы на полусогнутых мчаться по первой команде. Пора дело брать в свои руки. Тем более что мы способны работать без понукания. Экспедиция это показала — правильно я говорю, Вова? — бригадир обратился к Безладному.

Андрею было неловко подслушивать этот разговор. Он с уважением относился к Перебийносу, восхищаясь его буйным  непримиримым нравом. Но сейчас Недодаев, имея возможность вмешаться в ситуацию, не хотел, чтобы она вышла из-под контроля. Опыт офицерской службы говорил, что людей нельзя ставить в условия, когда они могут проявить свои худшие качества и потом будут об этом жалеть. Лучше создать условия для подвигов, а не для безобразий — так, кажется, говорил его комдив.

 Андрей поднялся во весь рост и, глядя в удивленные глаза бригадира, сказал: «Если кого-то не устраивают порядки на фирме — утром приму по личным вопросам. Будем договариваться не за спиной, а лицом к лицу — пока всем все ясно не станет. Нечего здесь заговоры устраивать. Митинг считаю закрытым». Бригадир молча опрокинул свой стакан в рот и, не морщась, еще налил себе полный. Жгун с Бурьяном немедленно  последовали его примеру. Пересыпкин отставил водку от себя и только Безладный все еще держал стакан в руках.

Недодаев появился в офисе раньше всех. Он сидел в своем кожаном кресле и думал о том, что трудно найти общие интересы у столь разных людей, которые собрались и работают вместе. «Только категория «выгодно» пока объединяет нас», — к такому неутешительному выводу пришел Андрей. Даже Паша Толкушкин стал редко показываться, получая задания непосредственно от Зигеля и отчитываясь по телефону. Недодаев еще не решил, как он сможет озвучить вчерашний случай с бригадиром Герману Борисовичу. Но шум в коридоре прервал размышления Андрея. Высокие молодые люди в черных костюмах без стука вошли в кабинет. Один из них внимательно смотрел на хозяина офиса, второй быстро обошел помещение.

— Можно заходить, — сказал первый в маленькую черную рацию.

— Что за дела? — попытался возмутиться Недодаев. Но в раскрытой двери появился улыбающийся Николай. Здоровались по старой привычке посреди кабинета, громко хлопая друг друга по спине. Охранники с невозмутимыми лицами наблюдали за этой встречей.

— Да, святой отец, высоко взлетел. Уже и безопасностью твоей государство занимается, — все еще не мог отойти от внезапного вторжения в свой кабинет Андрей.

— Святой отец — в прошлом. Ныне — губернатор, Тимофеев Николай Иванович. Пекусь о делах государевых и оно печется обо мне, — улыбаясь произнес посетитель. — Садись и рассказывай, что у вас на фирме приключилось. Опять Перебийнос бушует? На волю его потянуло? Правду говорят, что ни украинец — то гетман! Скоро приведут его.

— Кто его приведет? Неужели своих охранников задействовал? И откуда тебе, то есть вам, Николай Иванович, все известно? Я даже Зигелю ничего пока не говорил. Что-то он опаздывает сегодня, — удивленно произнес Андрей.

      — Опаздывают — опозданцы. Задерживаются — опоздуны, — возразил губернатор и охранники засмеялись. — А вы, кстати, пока подождите за дверью, — распорядился он.

      — Нет, конечно, Перебийнос охране, может быть, и не дался бы. А Катя с Тоней его сюда скоро отконвоируют. Зигеля я попросил подойти чуть позже, когда разберусь с вами. Что бы я был за губернатор, который не знает, что у него под носом в любимой фирме творится.

— Да уж, неплохо вас готовили, не хуже разведчиков обстановкой владеете. Скоро церковь, должно быть, спецназом обзаведется. Недаром вас Сутулов частенько хвалил. Надеялся, что хорошим помощником ему будете. Но выборы у нас — дело мало предсказуемое. — Андрей снова подошел к своему креслу и поудобнее там разместился. Губернатор скромно занял место гостя — напротив. Он недовольно поморщился, вспоминая кампанию по выборам мэра.

— Нет ничего омерзительнее, чем похвала дурака, — Николай продолжил разговор. — Думаю,  на этого самовлюбленного павлина найдем управу. Мало, что всенародно избранный. Зигель предметно занимался  выборной кампанией Сутулова, ему и свои ошибки теперь исправлять.

— Но за мэром комитет стоит. Контора рекомендовала нам участвовать в этом деле. — Недодаев внимательно смотрел на гостя.

— С конторой договоримся. Сначала у себя разберитесь. Бригадира ничем дельным занять не можете — вот он и быкует. Старость уже не за горами, а мудрости все не видно. Да и другие ваши сотрудники — мало чем заняты. Шеф встал — сотрудник сел, шеф сел — подчиненный лег, шеф лег — все остальные пьяные бушуют и фирму деребанят! — Губернатор разразился поучительным монологом. Андрей раньше не замечал за святым отцом склонности к длительным нравоучениям и теперь дивился произошедшим переменам.

— Откуда столько слов специфических знать стали? — только и смог вымолвить. Однако ответа дождаться не успел. Дверь кабинета в очередной раз распахнулась без стука, пропуская торжественную процессию конвоирования раскольника бригадира. Впереди шла маленькая аккуратная Катя с привычно строгим лицом учительницы, ведущей хулигана и двоечника к директору, посреди — мелкими шагами пытался двигаться Перебийнос, приспосабливаясь к сопровождению. Замыкала шествие улыбающаяся Антонина, лицо которой выражало удовлетворение от чувства выполненного долга. Охранники прикрыли дверь, обозначив свое участие и рвение.

Перебийнос, сердито взглянув на присутствующих, шагнул к дивану,  там же расположился. Тоня направилась к мужу и, чмокнув его в щеку, разместилась за столом напротив. Катя продолжала стоять посреди кабинета, будто готовясь к докладу на педсовете. Андрей предложил ей присесть. Она также выбрала место рядом со своим супругом в уголке дивана.

— Здороваться будем, Сан Саныч? — весело спросил Николай, — вроде я пока ничем перед тобой не провинился. Ты уж извини, что пришлось обратиться к супруге, но разве тобой покомандуешь? Ишь, как развоевался с руководством. Губернатору приходится вмешиваться. Точно как сечевой атаман.

— Запорожскую сечь не трожь! Никто не смог бы ее одолеть, если бы не баба на престоле. Чертово семя. Та Катька запорожцев разогнала, эта с подругой под арест взяли и ведут куда хотят. Попробуй — повоюй с ними, наплачешься. А с руководством что? Пойди сюда, сделай то; пойди туда — сделай это… Не мальчик, чай, я, на побегушках. Побегушки у меня совсем поизносились. Да еще Герман лютует. Все результата каждый день требует, с отчетом вместе. Результат будет. Только душить не надо. А от отчетов душу воротит. Дали бы дело стоящее, да убрали бы от Зигеля подальше! — Бригадир упер взгляд в угол, как  нашкодивший подросток.

— Глянь, как у грозного Перебийноса возражеметр зашкаливает! — продолжал веселиться губернатор. — Найдем мы настоящее дело тебе, не переживай. Но и ты веди себя прилично. Хватит быковать.

— Зашкаливает, как же. Попробует не зашкаливать, когда Герман на подножном корму держит. Вроде, зарабатываем вместе, а делит он один. На жизнь только и хватает. Причем очень скромную жизнь. А нам с Катей квартиру пора прикупить или домик небольшой. Семья, все-таки, — бригадир все еще сверлил угол глазами.

— Ясное дело, расходы растут, — закивал головой Николай. — Что за хохол без денег? Хохол без денег — просто украинец! Пойдешь ко мне в администрацию? Пора там порядок навести. Особенно с деньгами. Счетную контору возглавить надо. С расходованием бюджета разобраться.

Но Перебийнос так выразительно посмотрел на губернатора, что тот понял неуместность своего предложения.

— Ладно, тогда заберу-ка я лучше Германа Борисовича от вас. Пусть вами Андрей командует. Да и то недолго. Пока себе замену не подыщет. Мне свои люди позарез нужны. Область большая, дел много.

— А как же «Оазис»? — громко задал вопрос вошедший Зигель.

— Пора всю область оазисом делать. А то и страну. Засели в своем отдельно взятом райском уголке и плевать на всех? Так сутуловы с блавздевичами покомандуют вами.

— Ну, уж нет! — Андрей возмутился последнему высказыванию Николая. — Настоящую свободу дает материальное благополучие. С деньгами ты свободен и независим от всяких там чиновников.

— С деньгами и сядешь, когда им этого захочется. Государство закрыть может любого, с деньгами или без. Особенно с нашими законами и судами. Эти жернова уже не одного такого умного перемололи. И буйного тоже! — палец губернатора остановился на притихшем бригадире, который более всего опасался разговоров о потере свободы, считая, что они могут накликать беду.